свернулась клубочком, обняв большую и мягкую подушку. Она так устала от своих переживаний, что уже не было сил о чем-то думать. Все чувства настолько смешались, что ощущались как одна большая и ноющая тревога. Вскоре вернулся Саша, и он не стал ничего спрашивать или говорить, а просто лег рядом и обнял, прижав спиной к себе. И за это его молчаливое понимание Вика была ему безмерно благодарна.

* * *

Андрей постучал в дверь Татьяниной квартиры, и вскоре ее открыла сама хозяйка, пропуская внутрь с радостной улыбкой на губах, которые сразу потянулись к его щеке.

– Привет, – прошептала девушка. – Очень рада, что ты пришел. Проходи.

Разуваясь, Андрей окинул ее взглядом, замечая, что девушка явно готовилась к его приходу, одетая в тонкий и короткий халат тигрового цвета, немного по-домашнему, но еще и накрашенная, причесанная и надушенная. А стройные ноги были обуты в пушистые тапочки, причем с каблуком. Андрей оценил ее старания, хоть они и не возымели того эффекта, которого, как он полагал, она добивалась. Во что бы она ни была одета, а пришел он только с одной целью, в которой одежда была совершенно лишней, а все остальное в ней не имело значения.

Таня проводила его в гостиную, усаживаясь на диван, возле которого стоял журнальный столик с фруктами и напитками.

– Что будешь пить? – спросила девушка.

Андрей сел рядом, замечая среди бутылок то, что ему пришлось по душе:

– Коньяк.

Девушка взяла бутылку, налила в низкий бокал янтарную жидкость и протянула ему. У самой же в руке оказался бокал с вином.

– За что пьем? – спросила она.

– За встречу, – бросил он первое, что пришло в голову.

– Слушай, Андрей, – более серьезным тоном сказала девушка. – У тебя, и правда, ужасное настроение. Ты чернее тучи.

– Извини, я предупреждал, – ответил он, прикладываясь к коньяку.

Девушка отставила свой бокал и потянулась к нему:

– А я ведь обещала, что подниму его тебе…

Она нескромно уселась на него сверху, припадая к губам и начиная извиваться и ерзать. Отставив бокал на рядом стоящую тумбочку, Андрей обнял ее, отвечая на поцелуй, уговаривая себя расслабиться, забыться и ни о чем не думать. Да только мысли были сами себе хозяевами. Запах девушки – ее духов – все больше раздражал его, хотя он не был таким уж неприятным, просто не тем, к которому он привык – Вика пахла совсем по-другому…

Непрошенное напоминание отозвалось в душе болью и укором совести, отчего он тут же напомнил себе, что Вика сейчас может тем же самым заниматься со своим ухажером, а уже эта мысль вызвала следом кипящую злость и ревность. Он сжал талию девушки, и она застонала, неверно понимая причину его действий. Андрей вдруг подумал и о Тане – разве он прав, что так пользуется ею? Да только самой-то ей разве нужно от него что-то еще, кроме секса? Она и в прошлый раз дала это понять, так что Андрей решил подальше спрятать свою совесть.

А вот мысли о Вике уходить не хотели… Он подумал о том, что Вика не так целуется, что ее губы слаще и лишь одним касанием к нему вызывают целую бурю чувств. А что он чувствовал сейчас? Что-то глухое и приземистое, совершенно не интересное, хотя, еще совсем недавно он так остро не ощущал разницу между Викой и кем-то еще. Такое с ним было только первое время после ее отъезда, но понемногу все прошло, забылось. А сейчас это началось по-новой, и что его жутко злило. От этой злости он усилил свой напор на губы девушки, которая с легкостью могла принять его поведение за проявление страсти. Сдернув с нее халат, он заметил, что на девушки красуется тигровое белье, совершенно сейчас не нужное. Обнажая ее грудь, он потянулся губами к одному соску, сжимая в руке другой. Девушка застонала, ловя ртом воздух… и все равно она оставалась неинтересной… чужой… Она просто не была Викой…

«Забудь о ней, – твердил себе Андрей, продолжая целовать девушку в надежде на то, что скоро отвлечется. – Забудь!» Таня потянулась к его ремню, возвращаясь к губам, запуская руку под его футболку, и Андрей резко почувствовал, что ему это все становится неприятно… Неприятны касания ее рук, ее губ, всего тела… он хочет совершенно не этого… не эту девушку… Черт возьми!

Застонав от тупой безысходности, Андрей отдернул от себя женские руки и оттолкнул, да так сильно, что Таня съехала с него на пол, упав задом на ковер и громко вскрикнув. Сжав кулаки, Андрей уперся в них лбом и зажмурился, не в силах совладать со своими чувствами и эмоциями.

– Андрей, ты чего? – удивленно спросила та. – Я что-то не так сделала?

Девушка коснулась его руки, и он отстранился он нее, откидываясь на спинку дивана и хватаясь за голову – черт, что же с ним происходит? Мысли только об одной, чувства только об одной… да от этого с ума можно сойти! Что, кажется, с ним и так уже происходит.

– Извини, зря я пришел, – сказал он, вставая с дивана. – Я лучше пойду.

– Нет, Андрей, подожди.

Таня попыталась уцепиться за него, но Андрей решительно убрал ее руки от себя и отодвинул в сторону, чтобы пройти.

– Извини, – повторил он, выходя в коридор.

– Андрей, в чем дело? – раздраженно спросила Таня, идя за ним.

– Ни в чем. К тебе это не относится.

– А к кому относится? – недовольно спросила та, упираясь руками в бока. – Это касается другой девушки? – Андрей вскинул на нее глаза, отрываясь от своих кроссовок и оценивая ее проницательность, но ничего не ответил. – Я права, верно?

– По-моему, нас ничего не связывает, чтобы ты могла задавать мне такие вопросы.

Девушка сразу замялась и поостыла.

– Андрей, не уходи, – заныла она и снова попыталась до него дотронуться, и он снова поймал ее руки, не давая это сделать.

– Извини, – произнес Андрей, отпуская ее руки, и развернувшись, вышел из квартиры, слушая, с каким грохотом закрывается за ним входная дверь.

Наплевать! Ему на все было наплевать. А самым важным сейчас было покурить и, выйдя на улицу, он достал сигарету. Было тепло, как обычно бывает летом. Улицу застилала ночная мгла, и лишь кое-где светили фонари и окна неспящих. Прохожих почти не было видно, зато где-то был слышен смех и голоса еще гуляющей молодежи. Неспешными шагами Андрей двинулся в сторону дома.

И снова его колотило, а руки сжимались в кулаки. Андрей чувствовал, что больше не может думать о Вике,