Сальваторе провел рукой по ее шелковистым волосам.

— Ты скучала без меня? — следя за тем, чтобы его голос звучал небрежно, спросил он.

— Да.

— И как сильно?

Джессике хотелось сказать: «Хочешь, я покажу тебе?», а затем прижаться к нему и покрыть все его лицо поцелуями. Но, не зная, что скрывалось за его вопросом, и боясь поверить в то, что Сальваторе пусть помимо своей воли, но привязался к ней, она не осмелилась на такое проявление чувств. Вместо этого Джессика прижалась к нему всем телом, положила ладонь ему на бедро и вонзила в него ноготки. Сальваторе закрыл глаза и простонал.

— Очень-очень сильно, — прошептала она.

— Не убирай руку, — велел Сальваторе срывающимся голосом.

Они с шумом ворвались в его квартиру. Джессика, дрожа всем телом, услышала, будто в отдалении хлопнула дверь, но ей ни до чего не было дела, кроме сжимавшего ее в своих объятиях Сальваторе, кроме его рук, срывающих с нее дорогое платье так, словно это была дешевая тряпка....

Сальваторе овладел ею прямо у стены — быстро, яростно, — заставляя ее вскрикивать и стонать от стремительно накатывавшего на нее наслаждения. Взрыв последовал почти мгновенно, заставив ее содрогнуться и задрожать всем телом.

Он на руках донес ее до спальни, положил на кровать, но Джессика все еще дрожала, и не только от ошеломившей ее неистовой страсти, захватившей их обоих, но и от осознания того, как сильно ей будет не хватать этого мужчины.

Они почти не спали в эту ночь. Лежа рядом с Сальваторе, она слышала в тишине их тяжелое дыхание и задавалась вопросом: уж не расставание ли придало их близости новый, более насыщенный, нетерпеливый, яркий оттенок? До этого дня секс с Сальваторе доставлял ей столько удовольствия, что она думала — большего наслаждения испытать невозможно. Впрочем, может, она только это придумала, так как ей безумно хотелось, чтобы, кроме секса, их связывали более глубокие чувства? И кого ей винить за это? Сальваторе? Нет, конечно. Ведь он с самого начала предупредил ее, чтобы она не питала в отношении этого романа никаких иллюзий.

Мучимая этими мыслями, Джессика встала задолго до того, как ей нужно было собираться на работу. Стараясь не разбудить Сальваторе, она приняла душ и стала одеваться. Подняв глаза, натолкнулась на взгляд голубых глаз и поняла, что он уже некоторое время наблюдает за ней из-под ресниц.

— Доброе утро, — сказал Сальваторе еще хриплым ото сна голосом и продолжил: — Такой фантастичной ночи у меня еще не было.

Джессика залилась румянцем, но кивнула, соглашаясь:

— Да.

— Надеюсь на продолжение сегодня. Вечером у меня должна состояться встреча на реке. Составишь мне компанию? После мы поужинаем вместе и... — его губы изогнулись в чувственной улыбке, — я знаю там замечательный отель. Мы можем переночевать там и встретить утро в сельской тиши. Что скажешь?

— Это было бы здорово, — сказала Джессика, но глаза ее избегали взгляда Сальваторе. — Но я не могу.

Сальваторе сам не знал, что заставило его сделать Джессике такое предложение, а уж ее отказ вызвал лишь глухое раздражение.

— Не можешь?..

Джессика покачал головой:

— К сожалению, не могу. Если бы ты предупредил заранее...

Его раздражение сменилось гневом — на нее, на самого себя. И он лишь разгорался все сильнее, так как Сальваторе все никак не мог взять в толк, что с ним происходит сегодня утром, почему им владеют чувства, а не он ими?

Подложив руки под голову, он придал лицу скучающее выражение.

— Я думал, что мы поняли друг друга, Джессика. Однажды мы уже говорили на эту тему, и моя позиция осталась неизменной: ты не заставишь меня желать тебя сильнее, если будешь вести себя как невинная, застенчивая старшеклассница, то и дело отказываясь от моих предложений.

С минуту Джессика могла лишь смотреть на него, не в силах выдавить из себя ни слова. Почему Сальваторе упорно продолжает считать, что она не оставляет попыток манипулировать им? Почему не хочет понять, что, кроме их отношений, у нее есть своя жизнь и эта жизнь состоит из будней и работы, за которую ей платят зарплату, чтобы она могла иметь крышу над головой и еду на столе?

Впрочем, это глупые вопросы. Все очень просто — Сальваторе это неинтересно, потому что она неинтересна ему как личность. Джессика интересует его лишь постольку, поскольку она всегда рядом и может согреть ему постель по первому его зову.

А то, что эта ночь была не такой, как все прежние, — так это только ее воображение. Ничего не изменилось. И может, даже его нежность, если она ей не почудилась сегодня ночью, не имела ничего общего с чувствами. Может, она приняла за нежность его усталость и удовлетворение?

— Сегодня рабочий день, — мягко, но твердо сказала Джессика. — И я, как и большинство обычных людей, должна работать, чтобы жить. Если ты не забыл, вечерами я также убираю твой офис и именно благодаря этому обстоятельству мы познакомились.

— На сегодня я тебя освобождаю от твоих обязанностей, — не задумываясь, бросил Сальваторе. — Можешь не волноваться по этому поводу. Ничего страшного не произойдет, если ты сегодня там не появишься.

— Даже если так, я сегодня не могу.

— Черт возьми, Джессика! Я председатель совета директоров этой чертовой компании, и раз я сказал, что ты можешь взять сегодня отгул, не ставя никого в известность, раз об этом знаю я, значит, можешь не приходить на работу.

Джессика покачала головой, цепляясь за свою работу как за единственное оставшееся у нее доказательство своей независимости.

— Но я работаю не на тебя, Сальваторе. Я сотрудница «Топ клин», а в этой компании вряд ли будут счастливы узнать, что я взяла в привычку, не ставя их в известность, не приходить на работу. Ты представляешь, что это повлечет за собой? Для начала они зададутся вопросом: с чего это управляющий директор стал хлопотать о девице, занимающейся уборкой его офиса?.. Понимаешь, к чему я веду? И потом... — Джессика набрала в легкие побольше воздуха, напоминая себе, что кое-кому нужно также напомнить о реальности, в которой она существует, когда не делит с ним постель. — И потом, это вопрос денег, — с усилием продолжила она. — Мне нужны деньги, чтобы жить. Именно по этой причине я работаю, а не для своего удовольствия, как у тебя, возможно, сложилось мнение.

Сальваторе не обратил внимания на легкую иронию ее последних слов. Он улыбнулся. Наконец-то кое-что прояснилось, и, по счастью, эта проблема решается в два счета. Он потянулся к бумажнику, вытащил пачку денег и, не глядя, отделил от нее часть банкнот.

— Сколько тебе необходимо?

Джессика почувствовала себя выставленной на продажу обнаженной рабыней. На щеках у нее начинали проступать красные пятна гнева и стыда.

— Я имела в виду совершенно другое, — едва удерживаясь, чтобы не закричать, сказала она. — Мне не нужны твои деньги!