— О бога ради! — не сдержался Сальваторе. — Для меня это пустяк. Я хочу, чтобы ты была рядом. Я не хочу, чтобы ты убирала мой офис. Если ты попробуешь оценить мое предложение с точки зрения логики, отбросив эмоции, то поймешь, что я просто делюсь с тобой деньгами, которых у меня более чем достаточно, и поэтому не стоит раздувать из-за этого такую трагедию. Я даю тебе деньги только потому, что не хочу лишаться твоего общества, понимаешь?

Джессика покачала головой:

—Я понимаю, но взять у тебя деньги не могу.

— Джессика, пожалуйста!

Она не знала, произнес ли Сальваторе «пожалуйста» намеренно, или это слово вырвалось у него случайно, но он впервые попросил ее о чем-то, а не просто поставил в известность. И хотя Джессика была уверена, что будет потом презирать себя за это, но отказать в его просьбе уже не могла. Она кивнула. Хотя это была лишь часть правды. Основная же правда заключалась в том, что она была согласна с тем, что предложение Сальваторе являлось выходом из сложившихся обстоятельств.

Сальваторе почувствовал несказанное облегчение.

— Я должен понимать, что ты в конце концов решила взять эти деньги? — уточнил он на всякий случай.

— Да, я возьму эти деньги.

Джессика подошла к нему. Руки у нее дрожали, и, чтобы Сальваторе этого не заметил, она быстро взглянула на достоинства купюр, вытащила две и отрицательно покачала головой, когда Сальваторе протянул ей еще. Она унизилась до того, чтобы принять от Сальваторе деньги, но это будет небольшая сумма.

— Джессика... — снова нахмурился Сальваторе.

— Увидимся позже, — мягко перебила она, запечатлела на его губах быстрый поцелуй и поспешила уйти.

На улице шел дождь, но Джессика даже не почувствовала холода брызг, попавших ей на ноги из- под колес автобуса. В холле компании, где она работала, она купила пластиковый стакан кофе, который оказался на вкус просто отвратительным, но, по крайней мере, он был горячий.

Джессика только села за свой стол, заставила себя сконцентрироваться на работе и вошла в электронную почту, как зазвонил телефон.

Звонок был из госпиталя, и перед тем, что ей сообщили, все мысли, не дававшие ей покоя, отступили на задний план.

Джессика сжимала руку бабушки и, глядя на нее, вдруг подумала, какой маленькой и хрупкой та выглядит на больничной койке.

— С вашей бабушкой будет все в порядке, мисс Мартин, — сказал врач. — Это всего лишь перелом.

Джессика кивнула, но страх, сжавший ее сердце после неожиданного звонка, никак не хотел рассасываться. Наверное, она просто привыкла, что бабушка почти не болеет. Известие о том, что она упала и получила перелом кости, просто выбило почву из-под ног Джессики. Впервые она осознала, что бабушка стареет.

— Спасибо, доктор, — сказала Джессика. — Я вам очень благодарна.

— С вашей бабушкой не соскучишься, — мимолетно улыбнулся ей врач и вышел.

Джессика посмотрела на бабушку со смесью любви и отчаяния:

— Как тебе только в голову пришло танцевать сальсу в твоем возрасте!

— Нет, Джессика, не хочу ничего слышать! И так только и слышу со всех сторон: «В вашем возрасте это делать нежелательно». Ты же знаешь, что я всегда любила танцевать, и в этом падении виновата вовсе не я, а мой неуклюжий партнер. — Она слегка подняла руку с загипсованным запястьем и состроила гримасу. — Беда в том, что я повредила правую руку, а значит, на время стану совершенно беспомощна.

— Но ты можешь положиться на меня, — сказала Джессика с улыбкой, лихорадочно думая о том, как выйти из сложившегося положения.

Не зная, как тяжела травма бабушки, она почти сразу позвонила Сальваторе, чего не делала никогда, и сообщила, что сегодня вечером она к нему не приедет.

— Что случилось? — требовательно спросил он.

— Со мной ничего, а вот моя бабушка растянулась на полу и при падении сломала себе запястье. Не считая этого, все в порядке.

— Хорошо, — сказал Сальваторе.

Даже по телефону чувствовалось, что он сразу потерял к ней интерес. Джессика слышала, как звонит у него в офисе телефон и приглушенный гомон голосов. Она не стала продолжать разговор и тотчас же попрощалась. Это было еще одним подтверждением того, как мало она и ее семья значат для Сальваторе.

Итак, пришло время подумать о бабушке. Конечно, можно взять внеочередной отпуск, чтобы заботиться о ней, но компания вряд ли отпустит ее надолго.

— Как бы я ни хотела помочь тебе сама, но, боюсь, придется привлечь к помощи кого-нибудь еще, — медленно сказала она. — Например, обратиться в агентство.

Бабушка озабоченно нахмурилась:

— Но ведь это дорого. Мы не можем себе этого позволить.

— Я могу использовать кое-какие свои сбережения, — с улыбкой сказала Джессика. — Нет, не возражай, пожалуйста. Я могу, я хочу, и я должна помочь.

Не было у нее никаких сбережений, зато была вещь, которую она всегда носила в сумке из страха оставлять ее в доме. Браслет, ее единственная драгоценность, подарок Сальваторе. Его можно было продать, и вырученных денег должно было хватить с лихвой. Мысль об этом была неприятна, но вместе с тем Джессика испытывала какое-то облегчение, что избавится от вещицы, которая, кроме денежной стоимости, не заключала в себе ничего дорогого для нее. Будь этот браслет символом любви, она ни за что бы не продала его!

Сумма, которую ей озвучил ювелир, оказалась много выше той, на которую рассчитывала Джессика.

— Уникальная вещь. Просто уникальная, — несколько раз повторил он, разглядывая браслет через лупу.

Он оторвался от этого занятия, только когда Джессика без размышлений согласилась с предложенной ценой. Ювелир, казалось, был удивлен этим обстоятельством, но что могла сказать ему Джессика? Что она не имеет ни малейшего понятия, сколько на рынке стоят бриллианты? Ей нужны были деньги, и нужны срочно!

Когда она узнала в агентстве, во сколько обойдется помощь сиделки, Джессика поняла, что, не сделай Сальваторе столь своевременный подарок, ей пришлось бы поломать голову над тем, как помочь бабушке.

— Я договорилась, что к тебе два раза в день будут приходить и делать все необходимые дела по дому, все, о чем ты попросишь, — говорила она, уже находясь с бабушкой в маленьком коттедже, где провела большую часть своего детства.

— Красота, — сказала бабушка. Ее глаза лукаво блеснули. — Надо будет почаще ломать запястье.

— Только попробуй! — шутливо пригрозила Джессика.

Со странным чувством ложилась она в ту же ночь в свою узкую постель в небольшой спаленке, за окнами которой росли яблони. В темном небе мерцали далекие звезды. Как только закрылся единственный в городишке паб, на улице установилась необычная тишина. Раньше эта тишина казалась ей почти жуткой, но сейчас она действовала словно бальзам на ее растревоженную душу.