Промокшего насквозь Кутанаги отвели в свободную комнату и отыскали чистую сухую одежду, чтобы тот мог переодеться и присоединиться за ужином к остальным.

– Вас отвезли на фургоне со всеми, как вы могли заблудиться? – Отто Фишер, психолог, приставленный к комиссии, не отходил от Кутанаги ни на шаг. Сората до сих пор недоумевал, зачем им нужен психолог, к тому же иностранец, но подозревал, что сам и послужил тому причиной. Как бы старательно он не скрывал свое пребывание в психиатрической клинике, слухи могли просочиться куда угодно. Поэтому вопросов не задавал, опасаясь спровоцировать ненужный сейчас интерес.

– Простите, простите, – журналист заискивающе раскланивался. – Я и сам не понимаю, как такое могло случиться. Пока ждали лодку на причале, я всего лишь на минуту отошел на пригорок, хотел сфотографировать маяк. Не удержался и упал.

Кутанаги задрал рукава и продемонстрировал Фишеру несколько свежих, только налившихся синяка выше локтя, а Сората неожиданно задумался, почему подумал о журналисте именно так – «заискивающе». Разве боязнь причинить кому-то неудобство – не натура любого истинного японца? И когда он перестал воспринимать это как должное?

– Крепко же вам досталось, – Фишер заинтересованно покивал, но сбить себя с толку не позволил. – Так как же вы пропустили лодку?

Кутанаги почесал коротко стриженый затылок и передернул плечами.

– Я когда очнулся, понял, что не знаю, где нахожусь.

– А позвать кого-нибудь не пробовали? Если верить вашим словам, упали вы недалеко от причала. Вас бы услышали.

Кутанаги покраснел и, кажется, начал терять самообладание.

– Фишер-сан, думаю достаточно, – предпочел вмешаться Сората. Журналист воспользовался моментом и поспешил раскланяться. – Кутанаги-сану и так стыдно, что заставил нас беспокоиться. Не стоит его мучить.

– Почему вы так считаете, Кимура-сан? – Фишер на мгновение забыл про убегающую жертву и переключился на Сорату, заинтересованно подавшись вперед. Взгляд его внимательно прошелся по лицу, заставив напрячься, чтобы скрыть внезапно нахлынувшее смущение. Взгляд Отто оказался пронзительным и липким, словно он ощупывал, выискивал слабые места, чтобы пробиться и заглянуть в самое сердце, а голубая радужка глаз – совсем не такой как у Генри, а холодной и колючей.

– Не пытайтесь меня провоцировать, – Сората улыбнулся. – Я ничего не скрываю, остров в вашем распоряжении, можете убедиться во всем сами. А теперь, прошу вас, ступайте в столовую. Аями уже накрыла на стол.

Он пропустил людей мимо себя и, надеясь, что никто его не видит, прикрыл лицо ладонью и выдохнул. Не хватало еще склок и подозрений в этом доме, и без того повидавшем много зла. И он, Кимура Сората, должен держать все под контролем, таков его долг.

– Ты в порядке?

Голос Генри вторгся в сознание, и Сората нехотя открыл глаза.

– Да, но будет лучше, когда я доставлю людей на землю, – он прислонился к стене и еще раз вздохнул. Сердце колотилось, как в приступе паники. – Сейчас мы могли быть уже в Токио.

– Значит, ты хотел вернуться раньше, чем я об этом узнаю? – тень Генри упала на него. Неподалеку топталась Кейт, прожигая их неприветливым взглядом, но к ней подошла Саваки и утянула в столовую, из которой доносились уютные звуки невнятных голосов и тихое позвякивание посуды.

– Я уже принес извинения, не нужно напоминать мне об этом постоянно. Да, я хотел закончить поскорее и вернуться в Киото, чтобы не заставлять тебя нервничать.

Он замолчал, иначе бы снова принялся оправдываться. Вот странность, его никогда не заботило, верят ему или нет, и только мнение Генри волновало по-настоящему сильно. Если однажды единственный друг перестанет ему доверять, что произойдет? И сможет ли Сората пережить такой позор?

Чувствовала ли то же самое Кику, когда врала ему?

– Ты побледнел, Сора.

Сората словно очнулся и тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

– Идем ужинать, без нас никто не начнет.

В столовой, как и во многих других помещениях Академии, Сората почти ничего не менял. Разве что добавил капельку света, сменив старые панели из темного дерева на более светлые, а тяжелые занавески на жалюзи. Узкие высокие окна выходили как раз на японский сад, и весной, в период цветения сакуры, вид будет открываться отменный.

Аями уже накрыла два стола возле раздаточной. Сората занял место во главе, а Генри досталось место рядом с Кейт. Девушка выглядела недовольной, брезгливо посмотрела на расставленные тарелки и что-то недовольно пробурчала. Сората испытал укол совести, ведь Генри, худо-бедно, успел привыкнуть к японской пище, а Кейт, судя по выражению лица, собиралась проклясть местного повара и весь его народ вместе взятый.

– Если вы готовы подождать, я приготовлю для вас отдельно, – предложил он по-английски. Кейт, казалось, обрадовалась, по крайней мере, уголки ее губ дрогнули, но надежда тут же сменилась недоверием.

– Не стоит, – покачал головой Генри, а девушка раздраженно дернула его за локоть, однако он остался непреклонен. Сората не стал с ним спорить.

– Почему ты отказался? Не хочу снова есть эту мерзкую рыбу, – прошипела Кейт, не замечая присутствия свидетеля рядом. Генри что-то ответил ей, но Сората уже не слушал. Генри явно не терпелось продолжить разговор, но чем больше проходило времени, тем сильнее Сорате хотелось избежать его. Тем сильнее он боялся. Хотя до сих пор не мог осознать, чего именно.

– Полагаю, стоит представить вам моего старого друга, Генри Макалистера, – отвернувшись, заговорил он, найдя еще одну из тысячи возможностей оттянуть неизбежное. Зная Генри, совершенно нельзя предполагать, что тот быстро оставит его в покое. Хоть что-то от настоящего детектива в нем было. – Мы с Макалистером-саном вместе работали в Академии «Дзюсан», которая здесь раньше располагалась. Прошу принять моего друга и его спутницу как своих друзей. Большое спасибо.

Тут он понял, что забыл представить Кейт отдельно, но исправляться сейчас было слишком поздно, да и не хотелось признавать свою оплошность. Сората повернулся так, чтобы видеть ее и Генри, отмечая подсознательно, насколько они как пара не подходят друг другу. Как будто между ними провели черту, зайти за которую они уже не могли.

– Собрат-иностранец, – усмехнулся доктор и благодушно кивнул. – Приятно-приятно. Меня зовут Отто Фишер, я, как вы, наверное, уже догадались, по происхождению немец, но последние десять лет тружусь в Токио, такой обмен опытом. Я психолог. Вам ведь уже приходилось сталкиваться с моими коллегами?

Вопрос был с подвохом, но Генри иногда бывал таким простым, что просто не замечал мелких шпилек. Или умел держать лицо, впрочем, в этом-то он, по наблюдению Сораты, как раз не преуспел.

Они обменялись любезностями, и настала очередь незадачливого журналиста.