– Орхус? – тут же нетерпеливо перебила его девушка. – Хм, мы предполагали, что там погранконтроль слабее… А почему американское судно разгружалось в Орхусе? Копенгаген же ближе?

– Ну-у-у… мы сначала зашли в-в-в…

– Швецию? – тут же снова встряла «сестренка». И тут же отрицательно мотнула головой. – Мм-м-м, вряд ли. У шведов основной океанский торговый порт – Гетеборг, а он на той стороне проливов. Или вы шли прямиком в Стокгольм? Ну чего ты молчишь?!

– Да, в Стокгольм, – торопливо кивнул Алекс. Хм, похоже, в его «сестрице» очень сильны гены тетушки Марты. Так ловко выстраивать самостоятельную версию, не особенно зацикливаясь на фактах, – это надо уметь… Впрочем, возможно, подобное умение среди женщин не редкость. Мама тоже вон могла выстраивать такую логическую цепочку из всего лишь не сразу отвеченного звонка, что только держись. Такие выводы в итоге получались – от того, что он за неполный день, прошедший с предыдущего звонка, уже женился, и теперь «эта мегера» запрещает ему общаться с мамочкой, до аварии и непременной смерти. И ведь столько фактов, подтверждающих подобные незыблемые выводы, находила. От найденной в Сети информации о погоде, статистике аварий и новостей о совершенных и планируемых ИГИЛ терактов до точных нумерологических выкладок, вычитанных в каком-то журнале, что если после предыдущего общения прошло число часов, которое делится на семь, – значит, все нормально, а если на четыре или пять – то точно жди беды…

Допрос, постоянно прерываемый вопросами и рассуждениями хозяйки комнаты, продолжался почти час. И ничего по большому счету для Алекса не прояснил. Ну кроме самой общей информации насчет того, что дедушка Дитрих ожидал прибытия из Америки дальнего родственника. И подтверждения того, что это самое прибытие почему-то было сопряжено с какими-то странными и непонятными трудностями типа чуть ли не нелегального пересечения границы и непременных проблем с полицией… Если бы у Алекса уже не было опыта «вживания» в совершенно чуждую среду либо его «сестрица» была бы чуть менее возбуждена и, наоборот, чуть более критична, то он бы точно спалился еще на первых же фразах. Даже несмотря на дико «рояльное» попадание в цель с этим вероятным прибытием американского родственника… Впрочем, исключать того, что он все равно вляпался, все же было нельзя. Да, пока хозяйка комнаты, блестя глазами и захлебываясь от адреналина, не столько слушала, сколько сама рассказывала его историю… ну как она ее представляла – ей все кажется нормальным. Но стоит этой экзальтированной даме, так сказать, «переспать с новостью» и на следующий день оценить все изложенное на свежую голову, так дыры и натяжки в его истории тут же станут очевидны!

– Ладно, – наконец махнула рукой девушка. – Закругляемся. Остальное обсудим завтра. Главное – ты здесь. И, я думаю, с номером счета и всеми кодами. Или нет?

– Кха… – Алекс аж закашлялся. Что? Они что, претендуют на его деньги? Но это ж… то есть… бли-ин… Но как они узнали?

– Так они у тебя есть или ты пустой? – тут же насторожилась хозяйка комнаты.

– А-а-а? Есть, есть, конечно, – торопливо закивал Алекс.

– Тогда спать будешь в этой комнате. Под кроватью, – отрезала девушка. – Чтобы даже если mutter ночью зайдет в комнату, она тебя не увидела. А то она из-за этой идеи с американскими родственниками считала, что дедушка Дитрих того, свихнулся. Так что, если она тебя обнаружит, то, скорее всего, тут же вызовет полицию и объявит тебя мошенником. Ну а завтра я отвезу тебя в Люцерн, к Фрицу, это мой четвероюродный брат, – тут же пояснила она, – и попрошу, чтобы он тебя приютил. Скажу ему, что ты – мой парень, – тут она хихикнула и окинула Алекса довольно фривольным взглядом. Но почти сразу же посерьезнела и, поднявшись с кровати, ловко сдернула с нее одеяло, тут же принявшись складывать его по ширине в несколько раз. Алекс невольно задержал взгляд на ее довольно-таки ладной фигуре. С женским полом в деревне было не так чтобы плохо, но он был практически полностью представлен крестьянками, воспитанными в строгом кальвинистском духе. Да и среди немок никого вроде мадемуазель Фавр он найти не смог. Так что секса у него не было уже почти три месяца… Алекс поспешно сглотнул и перевел взгляд на большой плакат, висящий на стене над кроватью девушки, на котором был изображен ну совершенно несексуальный объект, а именно какой-то мужик лет сорока пяти в полувоенном френче без погон, с острой козлиной бородкой, усами, довольно буйной прической и странноватыми очками без дужек. Кажется, их называли смешным словом «пенсне».

– Ладно. Главное – придумать, как легализовать тебя в Райхе! Потому что идти в банк с американским паспортом бесполезно. А мне ты номер счета и коды, я думаю, не скажешь. – Хозяйка комнаты хмыкнула, после чего нагнулась и аккуратно заткнула получившуюся подстилку под кровать. Вследствие чего она не смогла заметить, что ее неожиданный гость впал в абсолютный ступор. И только этим можно было объяснить, что из его уст не вылетел ошеломленный вопль:

«Где?!»

– Разрешите, герр Ауэрбах? – Алекс осторожно заглянул в кабинет, застыв на пороге.

– Да, Майер, что там у вас?

– Мгм, вот сводные результаты анализов за последнюю неделю. Вы просили распечатать.

– А-а-а… ну да, давайте их сюда. – Герр Ауэрбах был весьма пожилым мужчиной, обремененным язвой, большой, но довольно бестолковой (по его собственному признанию) семьей, долгами и, кроме всего прочего, одышкой, вызванной излишним весом. Стоило ли удивляться тому, что вследствие всех этих проблем характер у него тоже был не слишком легкий? А если к этому прибавить то, что Алекс являлся еще и его единственным подчиненным, а вот начальства над ним было аж три человека, то можно было догадаться, что о прежней работе в лаборатории Petrochemie Danubia Алекс вспоминал с бо-ольшой ностальгией.

Тем более что ничего похожего на прежнюю работу ему пока не светило. К работе на взрыво- и огнеопасных объектах допускались только граждане второго и выше классов. У него же еще пока даже третьего не было. Ждал подтверждения… Впрочем, все взрыво- и огнеопасные объекты от недостатка персонала отнюдь не страдали. В «Свободно присоединившейся территории Швейцария» не было проблем с гражданами даже первого класса. Наоборот, таковых здесь было большинство. Потому что бывшие швейцарцы, а теперь полноправные граждане Райха, получали таковой с самого рождения. И лишь где-то процентов пятнадцать, в основном из числа жителей западных, французских и южных итальянских кантонов, получали при рождении только второй класс. Вследствие чего бывшие швейцарцы очень гордились тем, что фюрер сумел прогнуть их только до такого уровня. Потому что в тех же восточных рейхсгау, а также рейхскомиссариатах Норвегия и Бельгия – Северная Франция, считавшихся самыми привилегированными из «некоренных» земель Райха, большая часть населения при рождении получала только третий класс. А в генерал-губернаторстве и практически всех восточных рейхскомиссариатах большинство вообще довольствовалось статусом «кандидатов в граждане»…

Короче, в этой реальности фашисты выиграли. Как и почему это произошло, Алекс понять не мог до сих пор. Нет, те материалы, которые он нашел в, к его удивлению, пока еще довольно убогой Сети (с цифровыми технологиями здесь было куда хуже, чем в его изначальном варианте реальности), все очень точно раскладывали по полочкам и объясняли, но именно с точки зрения расовой теории. Здесь было все – и исконная «неспособность славян и других неполноценных народов» управляться самостоятельно. Причем всех без исключения – от русских и до поляков с чехами. Последние, правда, считались слегка облагороженными «длительным немецким влиянием» и, так сказать, «отдрессированными» немецкой элитой, которая столетиями инкорпорировалась в чешскую национальную среду… И уничтожение «еврее-коммунистами» элиты Российской империи, представленной в первую очередь людьми «германской крови», сразу же превратившее бывшую империю в «ничейные территории», просто ждущие «новой германской колонизации»… [37] Причем в подтверждение данного тезиса приводилось множество данных. Так, ярким примером неспособности славян управлять собой являлись те самые «первые сталинские пятилетки», которые в памяти Алекса, наоборот, считались временем великих побед и свершений. Здесь же утверждалось, что «еврейско-коммунистические пропагандисты», объявшие о полном выполнении плана первой пятилетки за четыре года и три месяца и на сто восемь процентов, нагло соврали. Потому что эти громогласные заявления совершенно не соответствовали действительности. А на самом деле СССР достиг плановых показателей первой пятилетки только по одному параметру – по производству ж/д вагонов, причем успех в данной области был получен вовсе не благодаря возведению новых заводов, а потому, что еще в царское время были созданы огромные вагоностроительные мощности, еще с начала двадцатого столетия испытывавшие жуткую недозагрузку, работая едва на половину мощности. Построены-то они были на самом пике «железнодорожного бума», случившегося в Российской империи в конце XIX века, когда паровозы и вагоны расходились как горячие пирожки, и после насыщения рынка отрасль еще в первое десятилетие XX века впала в жесточайший кризис перепроизводства. Так что едва только спрос появился снова, и производственные цепочки, напрочь разрушенные Гражданской войной, сумели хоть как-то восстановиться, как отрасль тут же набрала необходимые обороты. Впрочем, уже с паровозами как изделиями куда более высокотехнологичными, чем вагоны, дело обстояло заметно хуже. Слишком большие кадровые и технологические потери понесли во время Гражданской войны и последовавшей за ней разрухи паровозостроительные заводы… Все же остальные валовые контрольные показатели не были достигнуты и близко. Например, производство чугуна по изначальному плану первой пятилетки к ее концу должно было достигнуть десяти, а по откорректированному в двадцать девятом году – вообще пятнадцати или семнадцати миллионов тонн. Тут данные в разных источниках расходились… В реальности же выплавка чугуна к тридцать второму году достигла только шести миллионов трехсот тысяч тонн. То есть менее двух третей от показателей даже изначального плана… Приблизительно такие же отставания оказались и по всем остальным видам продукции, причем как сырьевым – стали, углю, зерну и т. д., так и промышленно-технологическим. Например, по первоначальным планам к концу пятилетки планировалось выйти на производство ста тысяч штук автомобилей в год, по откорректированным – аж двухсот тысяч, а реально в тридцать втором году произвели всего около двадцати четырех тысяч штук. Но это еще не самое страшное. Хуже было то, что вследствие провалов практически всех плановых показателей образовались большие перекосы в экономике, которые повлекли еще и дополнительные расходы. Например, из-за провала по производству стали и чугуна понадобилось срочно выделять дефицитную валюту на закупку банального черного металла для хоть какого-нибудь запуска уже построенных производств. Но именно хоть какого-то. На плановые показатели объемов производства существенная часть «первенцев первых пятилеток» потом выходила долго и мучительно. И уж точно куда дольше, чем это было предусмотрено планами. Что в целом привело к тому, что из тысяча шестисот пятидесяти девяти запланированных к строительству объектов строительство шестисот тринадцати (т. е. тридцати семи процентов от запланированного – более трети!) пришлось просто бросить. Часть из них потом кое-как домучили уже во вторую пятилетку, а часть так и не была достроена… Вследствие чего выполнение плана было подсчитано, скорее, по финансовым показателям, а также по зафиксированному факту выпуска конечной продукции. Пусть даже и по обходной технологии. То есть если вместо полностью готового производства со всем комплектом цехов – от заготовительного до инструментального – в незастекленном и недостроенном цеху практически на коленке, но «досрочно» собрали первую партию автомобилей, тракторов или там «дали стране первый металл», то это объявлялось «великой победой», а предприятие тут же заносилось в списки действующих. А то, что запуск по вот такой вот «обходной технологии» почти всегда являлся еще одной причиной того, что предприятие потом несколько лет не могло выйти на запланированные объемы, поскольку подобное криво-косое, ублюдочное производство прямо мешало все еще продолжающемуся строительству, уже считалось несущественным… Подобный «трудовой энтузиазм» привел к тому, что вместо, как уже упоминалось, запланированного к концу первой пятилетки производства двухсот тысяч грузовиков в тридцать втором сумели произвести лишь около двадцати четырех тысяч. По поводу чего некий Адольф Бауэрманн, на чью работу, по оценке двух предвоенных пятилеток, Алекс и наткнулся в местной Сети (носившей, кстати, название не internet, а DeNetz), даже слегка поерничал – типа в реальности это означало, что СССР вместо двухсот тысяч грузовиков получил всего лишь двадцать четыре тысячи, но затраты на их производство составили при этом как на производство двухсот шестнадцати тысяч (ну, типа, произошло же перевыполнение плана на восемь процентов…). Сколько во всем этом правды и вымысла – Алекс не знал [38]. Ну не интересовался он до сего момента первыми пятилетками СССР. Однако то, что уж пропаганды-то в этих материалах до хрена и больше, он понимал отлично. Победители же всегда старательно и даже сладострастно «оттаптывались» на побежденных, всячески принижая их достижения и выпячивая любые недостатки…