А из моего позвоночника будто вынули кости, и голова с грузом новой информации стала весить тонну. Что же это выходит? Я зря сюда притащилась? Вместо того чтобы переться в такую даль к брату, которому, получается, могу только гемор принести, надо было как-то самой пристраиваться. Но как?

– Ты куда? Катька? – окликнул меня Андрей, когда я сползла с кровати и поплелась из спальни.

– Я… водички пойду попью. – Да хоть куда прямо сейчас, только бы одной побыть и обратно себя, мигом развалившуюся, собрать. Нельзя раскисать. Нельзя! И паниковать нельзя.

– Кать! Вернись, поговорим, – позвал меня Боев, но я не хотела больше разговоров. Что-то они мне с ним радости не приносят, в отличие от секса.

Одернув верх пижамы, я пошла на кухню и уселась голой задницей на табуретку, уставившись на початую бутылку коньяка. Что, приземлили тебя, Сомова? А ты уже прямо размечталась. Сдам проклятущие побрякушки, куплю документы, еще и типа стартовый капитал останется. У брата на шее не повисну, наоборот, еще и с ним поделюсь за помощь. Благодетельница недоделанная. Жилье сниму, работать пойду. Или учиться. А можно и то, и другое. Потяну, я не слабачка. И что теперь? Железки эти хоть выкини, они подстава натуральная, денег нет и не будет, документов тоже. Какая мне в таком случае работа светит? На панель? Ага, туда всех берут. Да счаз! Хватит с меня этого гадства. Лучше тогда замерзнуть где на улице насмерть.

– Катька, я же сказал, что мы не договорили. – Голый Боев зашел в кухню. Но мне на него и смотреть не хотелось.

– Договорили, – покачала я головой. Что уже из пустого в порожнее… – Спасибо, что предупредил вовремя. И что приютил. За все, в общем. Ты хороший, Андрей.

– Ты еще сейчас мне прощаться начни, ага, – раздраженно рыкнул он и плеснул коньяка себе и мне, пододвинул рюмку.

– Нет, – отказалась я.

– Глотни, сказал, и выходни, – велел Боев.

– С моей наследственностью только начинать успокоение на дне рюмки искать. Слушай… могу я еще немного пожить у тебя? – и зачастила, пока сходу не отказался: – Придумаю что-нибудь и свалю. Обещаю, что это недолго, отсвечивать лишний раз не стану и что к Кольке и близко не подойду. Даже на глаза не покажусь. Честно. От меня не будет проблем, клянусь.

Дурацкие слезы, ну чего они полились? Я не нытичка и на жалость давить тут не собираюсь.

– Господи, ну еще этого мне не хватало! – тяжко вздохнул Андрей, поднял меня с табуретки, сел сам и усадил на себя. Взял салфетку и принялся вытирать мне щеки, хоть я и пыталась увернуться. – Да сиди ты, не ерзай! А то доерзаешься до греха мигом. Ты чего себе уже напридумывала? Свалит она. Куда, блин? Ничего, что я тебе сам предложил остаться и это ты начала рваться куда-то.

– Нет! Не понимаешь ты! – выхватила я у него салфетку, злясь на эти неуместные слезы. – Я не хочу вот так!

– Не понимаю. Как «так»?

– А так! Ты вещи мне вон уже покупаешь, кормишь, содержишь, а я собой опять за все это рассчитываться должна. А я так не хочу больше!

Он отклонился, одарил тяжелым взглядом, хлопнул коньяка без закуски.

– А я что, о расчетах каких-то заикался, Катька? Ответь! – потребовал он грозно. – Не ты ли сама сходу мне этот натуральный обмен выкатила?

– Сама. Но тогда все по-другому было.

– По-другому у нее, – дернул он меня слегка за кончики волос, заставляя посмотреть ему в глаза. – Так, первое, я, по-твоему, урод какой моральный, чтобы за крышу над головой, тряпье и жратву ноги раздвигать требовать?

А ведь и правда, он от меня сам ничего не требовал. Я предложила – он взял. Нет я ни разу и не пикнула. Да еще и так взял, что я готова давать, только он моргни.

– Я…

– Молчи, женщина, я не закончил! Кроме того первого дерьма с минетом, что был твоей же инициативой, я хоть раз что-то с тобой насильно или что неприятное сделал?

– Нет, но…

– Цыц, блин! Я разве сказал, что продать твои цацки – вообще без вариантов? Сказал, что к Кольке приближаться тебе запрещаю, а? Он ведь тебе родня, так?

– Брат, – брякнула, прежде чем язык прикусила.

– Брат… – Андрей уставился на меня пристально и почесал затылок.

– Я не вру. Но говорю же, даже не сунусь, слово даю.

– Да верю я тебе, Катюха, предвкушаю просто, каких п*здюлей твой Колька мне захочет отвесить и как нам не разосраться из-за этого в хлам. Эх, говорил мне Камнев, но я же вечно хером думаю в первую очередь. Но в твоем случае никаких сожалений, – хитро подмигнул он мне.

– Незачем вам ссориться. Мы ему и не скажем, кто я и вообще…

– Тормози, умная! – снова прикрикнул на меня Андрей и даже по заднице чуть хлопнул. – Что значит – не скажем?

– А смысл?

– Погоди, чё-то я не догоняю, – мотнул бритой башкой он. – Колька тебе – брат, но если помочь с цацками пока не сможет, то и на хер не упирался, получается?

– Сам ты умный, Боев, да только не шибко! – огрызнулась я. – Колька о моем существовании и не знает почти наверняка. Жил себе спокойно, а тут я такая свалюсь ему на голову. Здравствуй, братик, приюти меня бездомную, нищую и с кучей проблем на хвосте. Так, что ли? Нет, не пойдет.

– А, то есть, по твоей логике, выходит, что тебе не нищей, а ты такая и есть, хочу заметить, он должен был больше обрадоваться.

– Ты сказал, что украшения – это палево. Они мне бесполезны.

– Я сказал, что прямо сейчас, по горячим следам, они палево. Через годик о них никто и не вспомнит, и сбывай себе понемногу, не скопом.

– Годик?

– А что? Тебе двадцать, а не семьдесят, что такое годик в твоем возрасте?

– Что такое год в моем положении.

Боев взял и пересадил меня лицом к себе и беспардонно толкнулся полустоячим между ног.

– А что не так с твоим положением? – ухмыльнулся он и стиснул мои ягодицы. – Пересидишь у меня, если Колька тебя к себе не утянет и не закроет подальше от меня.

– Угу, на тебе еще скажи.

– Не без этого.

– Нет, Андрей, мне это не подходит. Брат мне, считай, чужой незнакомый человек. Я ему на шею садиться не собираюсь. Не говоря уж о том, что может… не важно.

– Ладно, у меня живи.

– Год? Безработная? Удобная? Нет, Боев. Не могу я.

– Да что тут мочь? – возмутился он.

– Я не буду твоей содержанкой, – дернулась я встать, но Боев удержал меня на месте. Кто ведет серьезные разговоры, сидя с раздвинутыми ногами и полустоячей хреновиновиной между спорщиками. Невольно зыркнула вниз. Поправка, со стоячей.

– Блин, слов она каких нахваталась! С чего это содержанкой?