столицу, есть там молоко или «Прагу» и забыть про ужасы Сибири как про страшный сон? Зачем заставлять себя так страдать?

— Вот именно, — поддержала соперницу Лена, которая тоже была не лишена некоторого аристократизма, правда в повседневности старалась вести себя как можно проще, чтобы не отбиваться от коллектива. На неё и так поглядывали с изрядной завистью из-за творчества, а главное его признания, так что девчонка не хотела обострять, но сейчас её словно подменили. — К чему отпрыску известной династии такие муки? Этот ужасный дождь, грязь, слякоть. Отсутствие привычных магазинов и ресторанов. Серая провинция, что с нас возьмёшь.

— Ну не стоит прибедняться, — отмахнулась Микоян, с благодарным кивком принимая у меня тарелку с куском торта. — Никакая вы не провинция. Всё-таки Новосибирск не зря зовут столицей Сибири. Даже одно время ходили слухи о переносе столицы в ваш город. Так что мне очень нравится, даже жалею, что раньше не была. А театр Оперы и балета у вас какой⁈ Буквально вчера была на Аиде, это же чистый восторг! Не хуже, чем в Большом. Очень понравилось. Теперь хочу обязательно попасть на Баядерку. Семён, составишь мне компанию?

— Семён? В оперу? Вот это вряд ли, — чуть улыбнулась Софья. — Он у нас больше по року. Вот позвала бы ты его на концерт Гражданской обороны, тогда да. Помнишь, летом ходили?

— Извини, я существо сугубо приземлённое и максимально далёкое от высокой культуры, — я ничуть не кривил душой и раскаяния не испытывал. — Меня что от оперы, что от балета в сон клонит. Максимум на что я способен — это «Юнона и Авось». Но там хоть понятно, о чём поют.

— Да, я видела в постановке Марка Анатольевича, это очень красиво, — кивнула Диана, ничуть не смущённая отказом. — А рок я тоже слушаю, хоть и не скажу, что являюсь любительницей музыки протеста. Однако, считала, что общение с вами, Елена, привьёт Семёну вкус к хорошей музыке.

— Семён уже достаточно взрослый и разумный человек, чтобы менять свои пристрастия. Да и не обязательно необходимо, чтобы человек любил именно классику. — Лена никак не показала, что её задела последняя шпилька. — Это мещанство и снобизм. А мы, прогрессивная советская молодёжь открыта всему новому и инновационному. Рок не обязательно должен быть музыкой протеста. Та же «Юнона и Авось», коли её вспомнили, прекрасная сага о любви. А можно так же вспомнить «Иисус Христос — суперзвезда», тоже максимально далёкое от классики произведение, но какой оно даёт эффект.

— Планируете написать рок-оперу? — Диана сделала вид что увлечена тортиком, — И когда её можно будет услышать?

— Как только будет готова, — чуть улыбнулась Зосимова, не поведясь на «слабо». — Это если я вообще за неё возьмусь. Ведь стилей и направлений музыки огромное количество, зачем себя ограничивать искусственно. Тем более что я ещё только учусь. Вот закончу школу, потом филармонию и тогда посмотрим.

— А как же творческий зуд? — подняла глаза от тарелки Микоян. — или это всё сказки? Семён, вот ты как свои стихи пишешь? По наитию или долго обдумываешь идею, выверяешь каждое слово?

— Я их вообще не пишу, просто вспоминаю те, что в другой жизни слышал. — я не собирался углубляться в споры о творчестве, поэтому сказал правду, пусть даже девушки подумали, что это шутка. — Так что по поводу творческого зуда это не ко мне. Ну или как минимум не со стихами. Вот кодинг другое дело. Тут бывает да, и накрывает вдохновением, и сидишь, каждую строчку разбираешь, чтобы понять, почему ничего не работает. Другой вопрос можно ли считать это творчеством? Искусством-то точно нет.

— Почему? — удивилась Софья. — Я, конечно, в программировании не сильна, но как по мне, это тоже своего рода искусство. Если уж на то пошло, и музыка и стихосложение подчиняется своим законам. Использует определённые обороты, приёмы. Чем программирование хуже?

— Вот что бывает, когда берёшься рассуждать о том, в чём ничего не понимаешь, — Зосимова с усмешкой взглянула на соперницу. — Музыка это тебе не математика, где дважды два всегда четыре. Да, гармоники можно рассчитать, но если бы все придерживались исключительно их, то мы бы получили однотипные мелодии без какого бы ни было развития. А ведь она бездонна и включает как Моцарта, так и Шёнберга. Хотя прости, вряд ли ты знаешь, кто это такой, и кто такие додекофонисты в целом. Или что такое квинтовый круг. Но ты не стесняешься делать выводы, что программирование и музыка схожи.

— Может быть я в этом не разбираюсь, не спорю, — Софья аккуратно поставила чашку на стол, а голос её заледенел, выдавая крайнюю степень ярости. — но имею достаточно такта, чтобы не тыкать носом других в их недостатки. Семён, и это про меня ты говорил, что я высокомерная снобка?

— Так, брейк! — я сурово глянул на собирающуюся дать отповедь Лену, и та притихла. — Лена, мне кажется, что ты немного не поняла то, что Соня имела ввиду. Она ни в коем разе не хотела оскорбить тебя или принизить важность личного чутья композитора. Просто, согласись, что и у музыки есть правила. Неважно, классика это или как ты сказала? Додекофонизм? Всё равно мелодия подчиняется неким законам. Разве я не прав?

— Прав, но… — попыталась было продолжить Зосимова, но я не дал.

— Так вот, — продолжил я, не позволяя снова разгореться спору. — если спросить профессора математики или сильного кодера, они тоже скажут, что да, формулы важны, но не менее важно некое внутреннее чутьё, ощущение той самой гармонии. Представь себе, в математике она тоже есть. И в программировании. Уж поверь, я когда работаю, особенно в сатори, это очень похоже именно на творчество, на искусство, чем на что-то математически выверенное. Вспомни, ты сама мне рассказывал, что, когда накатывает вдохновение, ты даже не задумываешься, какой аккорд или тональность использовать! Так чем одно отличается от другого?

— Наверно ты прав, — опустила глаза Лена. — Извини. Я не подумала, что для тебя это важно.

— Честно? — я улыбнулся подруге. — Вообще пофиг! Хоть горшком назови, только в печку не суй. Мне не нравится, что вы ругаетесь из-за таких глупостей. И Софья, я считаю, что ты тоже не права. Лена не высокомерная и уж тем более не сноб.