– Красиво, – согласился я. – Только с такой горы скатиться вбочке, пусть даже без гвоздей, мало не покажется. Все кости переломает. И отэтого, уж поверьте, ваше преосвященство, никакое Слово не спасет!

– Это предание, – согласился Жерар. – Что-то в нем, бытьможет, искажено или приукрашено.

Оба его монаха-охранника были сейчас где-то в базиликеСвятого Иштвана, улаживали все те дела, что неизбежно возникают при приездеодного духовного владыки в город, где есть собственный епископ. Как я понимал,положение епископа Парижа, или по-государственному – Лютеции, делало Жерарачуть выше, чем епископ Аквиникума. Потому являться первым на встречу он недолжен был. Но и вызывать к себе епископа Кадора, дряхлого, но уважаемогостарика, тоже не имел возможности. Вот и договаривались сейчас монахи, где икак, на какой территории «случайно» встретятся епископ Кадор и прибывший снеофициальным визитом Жерар Светоносный. По всему выходило, что все-такипридется Жерару ехать к Кадору – поскольку визит его частный, но чем-то этоЖерара не устраивало.

Нам с Антуаном, ясное дело, эти проблемы были безразличны.Мы сейчас имели такого покровителя, что мог нас уберечь от любой… ну или почтиот любой беды. Так что ничто не мешало заняться поисками Маркуса.

Знать бы еще, где его искать…

– Мадьярского языка не знаешь, Ильмар? – осведомился Жерар.

Я покачал головой. Доводилось мне бывать в Паннонии, одинразок, ненадолго, и в Аквиникум я заглядывал, но выучить мадьярский язык – этовсе равно что китайским овладеть.

– Я слов десять знаю, – сказал неожиданно Антуан. – Но этогомало.

Жерар кивнул. Ему местное наречие тоже было незнакомо, но унего-то с этим проблем никаких не было – для епископа всегда переводчикнайдется. А вот как нам, с городом не знакомым, языка не знающим, искатьчетырех людей, что от всех прячутся? Тем более если у Арнольда и впрямь вАквиникуме крепкие родственные связи…

– Вам нужен гид, – сказал Жерар. – Переводчик. И такой,чтобы не за деньги служил. Задача. Ну, да Господь его нам направит.

Лицо у него было серьезным, будто и впрямь епископ полагал –сейчас с небес спустится ангел Господний, прекрасно говорящий на романском имадьярском языках.

Однако же вместо ангела появился официант, прислуживающий намза столом. Принес фарфоровые тарелки с каким-то творожным месивом, политымсладким персиковым вареньем, стал расставлять перед нами.

– Скажи, брат мой, – неожиданно велел епископ. – Скажи.

Официант вздрогнул. Был он смуглым, черноволосым, усатым,средних лет. Типичный мадьяр, из тех, которых невзлюбил мой приятель-сапер.

– Ваше преосвященство… – Он еще продолжал раскладыватьстоловые приборы, но вроде как руки у него сами по себе работали, а голова былазанята другим. – Ваше преосвященство… не ради себя…

По-романски он говорил хорошо, только больно уж былвзволнован.

– Говори, брат мой, – велел епископ. – Я вижу, ты хочешьговорить со мной.

Официант опустился на колени. Схватил руку епископа и впилсяв нее поцелуем.

– Ваше преосвященство… свершите чудо!

– На все воля Искупителя и Сестры, – мягко ответил епископ.– Встань, добрый человек. В чем твоя беда?

– Мой сын умирает, ваше преосвященство! Спасите его! Всезнают, вы мертвых возвращали к живым!

– Мертвых вернуть дано лишь Господу… – Жерар посмотрел наменя, на Антуана, а потом спросил: – Что с твоим сыном?

– Врачи сказали, что он не жилец, ваше преосвященство. Унего рак, ваше преосвященство. Сотворите чудо!

Я только вздохнул мысленно и отвернулся. Есть болезни, откоторых лечат, а есть и такие, что никто не спасет. Был бы с нами старый Жан,он бы это объяснил несчастному мадьяру. Может, присоветовал бы, как облегчитьмуки его сына. А чудеса… что ж, искренняя молитва способна чудеса творить, нотоже не всякие.

Официант тем временем все говорил и говорил, жарко иумоляюще, не выпуская руки епископа. Про то, что один сын у него погиб вмалолетстве – глупо и случайно, задавило парня дилижансом, несущимся по дороге.Про второго сына, который никогда и никому не причинял зла, вырос и хорошееобразование получил… Про его невесту, которая даже теперь, когда вся роднятребует разорвать помолвку, хочет все-таки выйти замуж за умирающего парня, апотом, став вдовой, уйти в монастырь. Про то, что никогда и никого ни о чем онне просил, всего добился сам, и только горе заставило его обратиться кпрославленному Жерару Светоносному с такой просьбой…

– Встань, – сказал Жерар. Я понял, что сейчас он откажет впросьбе о чуде, пообещает молиться за бедного парня и скажет все то, чтоположено говорить священнику в таких случаях…

– Ваше преосвященство…

– Ты сможешь провести меня к своему сыну? Незаметно. Так,чтобы никто не знал об этом?

Я в удивлении уставился на епископа. Антуан тоже былозадачен, ну а бедняга официант просто потерял дар речи. Наконец он вымолвил:

– Как будет угодно вашему преосвященству…

– Я не хочу, чтобы кто-то знал об этом, – сказал епископ. –Я помогу твоему сыну, если будет на то воля Искупителя. Но пусть никто иникогда не узнает, что Господь спас его моей рукой.

Что задумал Жерар, я понимал прекрасно. И от того на душе уменя было горько и противно.

Ясное дело, что такого чуда простому человеку не совершить.Это не падучую исцелять, или бесноватого в разум приводить. Значит… значит,сделает епископ вид, что пытается помочь больному. Конечно же, тот приободрится– ведь сам Жерар Светоносный ему спасение пообещал! И воспользовавшись этим,Жерар бедолагу попросит нашим провожатым послужить. А что сын его все-такиумрет… так ведь на все Божья воля…

Мы шли по узкой улочке Буды, старого района Аквиникума,подымаясь от реки вверх. Дома по большей части стояли красивые, каменные,этажей в пять. Хорошая земля, не бедствует народ…

Официант шел впереди, едва не переходя на бег. Впрочем, какмы уже узнали, был он вовсе не простым официантом, а одним из старшихуправителей гостиницы, ради того, чтобы проникнуть к епископу, надевшим ливрею…Временами мадьяр оглядывался, убеждаясь, что мы и впрямь идем следом. Мы шли. Ина епископе, и на нас с Антуаном были плащи, скрывающие епископскую одеждуЖерара и наше иудейское облачение.

Как ни удивительно, но епископ позволил нам с Антуаном егосопроводить. Я бы на его месте устыдился: что ж хорошего, такой спектакль передумирающим разыгрывать!

– Сюда, ваше преосвященство.

Вслед за провожатым мы вошли в арку и оказались в маленькомдворике, куда выходили двери трех домов. Посреди дворика, возле клумбы, игралис щенком детишки, проводившие нас любопытными взглядами. Управитель досталтяжелый медный ключ, отпер дверь и впустил нас, предварительно заглянув иудостоверившись, что в передней никого нет.