Не помогало еще и то, что мне никто и ничего не собирался объяснять. Как будто бы я собиралась вернуться обратно в Вондервиль и выдать все их тайны королю. Во имя Святой Далии, мы только вошли на территорию проклятой земли, а я уже чувствовала себя так, словно лишаюсь разума.

Русалки?

Что дальше?

Ходаги и драконы?

Я бы отдала все лишь бы вернуться обратно в теплый Альсборн, где люди были лучезарными и приветливыми, а не плыть в мрачный Хель -горд, где, казалось, за улыбки дьярам нужно платить золотыми.

После успокаивающего снадобья, меня потянуло в сон. Зевнув, потерла глаза. Мы уже битый час отсиживали свои задницы в кабинете у Дан -яра, неужели у него не было других крайне важных дел?!

Скажем, дать указания своим воинам? Походить по палубе с важной физиономией? И далась ему эта русалка...

Встав с жесткого стула, я поморщилась.

Ну в самом деле, неужели у них не нашлось пуха для стульев? Да на худой конец сена!

— Пожалуй, самое время отдохнуть, — решила я откланяться.

— Я проведу, — тут же подскочил Кайден.

После, как он это нарек, нападения Дан-яр был излишне обеспокоенным. Эти часы он не спускал с меня глаз, как будто бы действительно боялся, что я вот-вот дух испущу.

— Не стоит.

Но дьяр, разумеется, пропустил мои слова мимо ушей. В два шага пересек кабинет, открыл дверь, а затем, оглядев меня, совершенно неожиданно поднял на руки. Я даже не успела возмутиться, только ойкнуть.

— Отпусти меня! И кому я это сказала? Варвару, что не обращая никакого внимания на мое недовольство и пыхтение, понёс меня в каюту. Нас провожали недоуменными взглядами дьяры, но Дан -яру едва ли до этого было дело. Он был полон решимости выполнить свой рыцарский долг. Рыцарь из него, скажем, как из меня прынцесса, а из Кристиана монах-отшельник. Отпустить меня Кайден пожелал уже в самой каюте. Прямо на кровать. Его лицо неожиданно оказалось близко к моему. Пожалуй, я впервые заметила, что, когда он не хмурился и не сжимал губы в жесткую линию, то был весьма видным молодым мужчиной.

Такая близость была возмутительна, но отчего-то приятна. Должно быть, в этом отваре был не только пятилистник, но и дурман-трава, что в Вондервиле пользовалась успехом у пожилых ирлов, которые отказывались это признавать.

Его глаза внимательно рассматривали мое лицо, словно видя его впервые. Слава Далии, этот неловкий момент был прерван Генри, что ворвался без спросу в комнату.

— Дан-яр! Там... Он запнулся, вытаращив на нас зенки. Кайден резко отдернул руки, словно я была больна холерой.

— Отдыхай, — хмуро проворчал и поспешил покинуть каюту. Пожалуй, я бы задумалась об этих секундах странности, не будь такой изнеможенной. Последней моей мыслью перед глубоким сном была: «Точно, дурман -трава».

***

Красивые мужчина и женщина стояли на краю скалы, дальше который простиралось лишь бескрайнее небо и спокойное море. На голове девицы красовался венец, сплетенный из красных цветов, такого же цвета платье обвивало тонкую, точно тростника фигурку. Вокруг летали птицы, бабочки, словно в сказочной стране эльфов и фей, сказки про которую так любили слушать дети.

— Согласна, ли ты Хель — дочь палящего солнца, связать свою судьбу с Гордом сыном — вечного холода? — спросил старец с длинной седой бородой. Девушка не успела ответить. Раздался топот и ржание лошадей. Дюжина воинов напала на людей и схватила их.

Горд убил нескольких варваров, прежде чем добрался до своей возлюбленной, но было уже слишком поздно. Человек чья фигура и лицо были скрыты за чёрным плащом с капюшоном, стоял рядом с его любимой на своем черном скакуне и протягивал ей руку.

— Хель, не смей! — крикнул он, но его тут же схватили, а к горлу приставили меч.

Девушка обернулась, с застывшими слезами на глазах, беззвучно прошептала: «Прощай», подала руку человеку, который тотчас же вздернул ее и усадил перед собой. Я чувствовала, что она не хотела уходить с ним, но жизнь любимого была важнее ее собственной участи. Чувствовала с каким непримиримым горем юноша смотрел вслед своей паре, и ощущала как гнев и ненависть с каждым ударом сердца затапливали его холодную душу.

Его Хель передала их любовь.

***

Распахнув глаза, я долго не могла прийти в себя. Мне казалось, что я знаю эту девушку. И была точно уверена в том, что сон приснился мне неспроста.

Хель и Горд? Неспроста же они мне приснились. Похоже, это была еще одна тайна, которую мне предстояло разгадать.

Дьяры подплывали к Хель-Г орду. Их плавание подходило к концу. Скоро Кайден ступит на родную землю, вдохнет полной грудью морозный воздух и отправится на охоту. До Сиг-Хеля ему нужно раздобыть добычу. Несколько тушек гаялов, зайчатины и, если повезёт, лося или косулю. Пир в день, когда Кайден с Гретой будут обещаны друг другу, должен греметь на весь мир. Во всяком случае, на весь Хель -горд наверняка.

Впрочем, Дан-яр хоть и с нетерпением ждал того дня, когда прибудет на родную землю, он бы оттягивал их с суженной обручение до незапамятных времен. На свою беду, у него не было столько времени. Лишь несколько свободных будней.

— Чего такой смурной, Дан -яр? — спросил у него Бо.

— Боюсь, как бы Ойвинд не лютовал, — взглянув на небо, с которого сыпались хлопья снега, ответил.

— Дак Инг-яр писал, что нынче Ойвинд милостив.

Кайден на это ничего не ответил. В самом деле, разве этот астроном не ошибается?

Впрочем, хмурым Дан-яр был не столь из-за погоды, сколь из-за своей суженой. Он все ещё на неё обеспокоенно косился, из кожи вон лез, чтобы угодить пигалице, а она снова воротила носом! Запасы харчей, которыми они затарились в Альсборне, стремительно подходили к концу, а в Хель -горде не было подобных роскошей, к которым привыкли девицы.

Их еда была простой и сытной. Благо, меха ей пришлось по вкусу. Во всякому случае, ей они были к лицу. Как и платья, что уж больно сильно подчеркивали ненужные округлости. У его воинов от этих округлостей разум мутился! А у него...

Нет. Ему не следовало об этом думать! Потому что его суженная скорее окоченеет насмерть, чем согреет его постель.

Он почему-то не в силах был стереть образ ее приоткрытых губ и широко распахнутых глаз, когда опускал ее на кровать. Суженная не глядела на него с отвращением или высокомерием, как это бывало по-обыкновению. Скорее, она его оценивала. Почему?

Эта мысль не давала ему покоя всю ночь.

***

На корабле было совершенно нечем заниматься. Из будня в будень мы с Дорис слонялись без дела по палубе, разбавляли нашу скуку разве что трапезы и байки капитана.

В последний полный будень нашего плавания, вечером после ужина, Дорис ушла к себе в каюту, чтобы избежать настойчивых поползновений Кристиана, а я решила почитать на палубе. Идея потерпела неудачу. Несмотря на редкий снег, бумага начала намокать. Тяжело вздохнув, захлопнула книгу и встала со скамейки, на которой обычно прохлаждались матросы.