— Да, — проворчала Темногорская. — Но сразу предупреждаю, оружия вы не получите. Шамиль тоже безоружен, так что разделаетесь с ним голыми руками. Судя по тому, как вы справились с Игнатом, для вас это не составит труда.

— Да ради бога, Белла Борисовна.

— Отныне можете называть меня Белладонной.

Это было произнесено так, будто Антонов должен был почувствовать себя на седьмом небе от счастья.

— Ради бога, Белладонна, — сказал он. — А как насчет денег?

— Через пару дней вы получите карту «Виза», на которой будет храниться оговоренная сумма, — ответила Темногорская, после чего ее глаза за стеклами очков непроизвольно метнулись из стороны в сторону, словно пара юрких тараканов. — Счет будет открыт в одном из самых респектабельных швейцарских банков. Устраивает?

— Звучит неплохо. Но я привык брать аванс.

— Значит, отвыкайте, — отрезала Темногорская, вставая. — Пора обедать. Что-то я ужасно проголодалась. Нервы.

«Ага, — мысленно откликнулся Антонов, последовавший за ней. — Все прожорливые бегемотихи, которые лопают с утра до ночи, ужасно нервные. Такие чувствительные, утонченные натуры».

— Не волнуйтесь, — произнес он вслух. — Считайте двумя проблемами у вас меньше. Только не спугните Шамиля. Если он узнает, что его подслушивали…

— Вы меня за идиотку принимаете? — возмутилась Темногорская.

«Нет, за мерзкую кровожадную тварь», — подумал Антонов.

— Что вы, Белладонна, — сказал он. — Вашему уму можно только позавидовать. Придумать такой план… — Он покачал головой, цокая языком. — Гениально, просто гениально.

Выходящая из двери Темногорская остановилась столь резко, что не успевший затормозить Антонов наткнулся на ее зад. Ощущение было такое, словно под ее балахоном были спрятаны две теплые подушки.

— Оценили, значит? — спросила она.

— Кто бы не оценил, — пробормотал Антонов, пробираясь мимо нее бочком.

— Знали бы вы, сколько мелочей, сколько деталей пришлось учитывать! — заговорила Темногорская, уже не торопящаяся покидать подвал и позабывшая о голоде. — Взять хотя бы этого подонка Шамиля. Он понадобился мне как посредник, имеющий связи с террористическими организациями. Через него мне удалось отыскать фанатиков, способных захватить АЭС. Но заплатить за них обязался Шамиль — из тех денег, которые я ему пообещала, но никогда не заплачу. Вы следите за мыслью? — Дождавшись, когда Антонов в знак согласия кивнет, Темногорская продолжала, заметно возбуждаясь от собственного красноречия. — И подобных дел я провернула в своей жизни немало, можете мне поверить, Константин.

— Не сомневаюсь, — сказал Антонов.

Темногорская взяла его за руку повыше локтя, словно боясь, что он сбежит, не дослушав ее страстного монолога.

— Теперь возьмем группы захвата, — вещала она. — Обычные люди тут бы не сгодились, требовались именно смертники, готовые распылиться в ядерном взрыве. Лично я не думаю, что до этого дойдет, но кто знает, кто знает… — Темногорская наморщила лоб, собираясь с мыслями. — Так вот, с исчезновением Шамиля контроль над группами переходит ко мне, я об этом позаботилась. Он собрал их, подготовил, а выполнять они станут мои и только мои приказы. Причем ни одна живая душа не будет знать, кто стоит во главе операции.

Все это было так, и Антонов не мог не оценить коварства Темногорской. Но ее изобретательность была изобретательностью шизофренички, потому что на карту ставились жизни десятков, а может, и сотен тысяч россиян. Только в безумную голову могла прийти идея подпустить фанатиков к ядерным реакторам.

Отпустив Антонова, Темногорская начала с сопением взбираться по каменным ступеням. Поднимаясь за ней, он думал, что уже завтра утром эту толстую психопатку будут допрашивать на Лубянке, и при одной мысли об этом ему становилось легче.

— Чем я больше вас слушаю, — сказал он, — тем больше убеждаюсь, что вы чертовски умны. Но…

— Но? — поторопила собеседника Темногорская, с облегчением завершившая подъем.

— Это меня не радует, — сказал Антонов, — совсем не радует.

— Почему?

— Сегодня вы решили избавиться от Шамиля, а завтра придет мой черед. Пообещаете вознаграждение Лосю, затем закажете его самого. И деньги целы, и тайна сохранена. Та самая цепная реакция, о которой вы так интересно рассказывали. Принцип домино.

Темногорская просияла, словно услышала комплимент.

— Верно мыслите, Константин. Но в ваш логический ряд вкралась одна ошибка.

— Какая же? — спросил Антонов.

— Игнат служит мне не первый год, и до сих пор жив, потому что доказал свою благонадежность. Не разочаровывайте меня, и все будет в порядке. В противном случае…

Темногорская отвернулась, взявшись за штурвал бронированной двери.

— В противном случае? — напомнил Антонов.

— Вы очень и очень пожалеете, что не умерли вовремя, — сказала Темногорская.

Дверь отворилась, выпуская их наружу, а потом захлопнулась, как крышка самого тяжелого в мире гроба.

* * *

Застать Шамиля врасплох не удалось. Видимо, он обладал дьявольски острым слухом. Услышал приближение Антонова еще до того, как тот вошел в указанную Темногорской комнату, или ощутил опасность каким-то звериным чутьем. Во всяком случае, Шамиль не валялся на кровати и не сидел спиной к двери, а стоял у дальней стены подле окна, поигрывая металлической тростью.

— Что надо? — грубо спросил он, потом бросил взгляд на ноги Антонова и усмехнулся. — Можешь не объяснять. Тебя прислала эта жирная жаба?

Антонов, разувшийся на втором этаже и оставивший обувь за дверью, ничуть не смутился.

— Ага, — ответил он просто.

— Убивать меня пришел? — поинтересовался Шамиль.

— Рисовать, — сказал Антонов. — С натуры. Тебе придется не шевелиться очень долго. Фактически, до второго пришествия.

— Смешно.

Шамиль не улыбнулся. На нем не было ничего, кроме атласных боксерских трусов ярко-красного цвета. Он не отличался высоким ростом или рельефной мускулатурой, но был хорошо сложен и излучал уверенность человека, умеющего постоять за себя. Человека, отправившего на тот свет так много людей, что почти уверовал в собственное бессмертие.

— Это была не шутка, — сказал Антонов, быстро пересекая комнату.

На четвертом шаге он остановился. Трость в руках Шамиля разъединилась. Ненужную половину он небрежно швырнул на пол. Второй, из которой торчал двадцатисантиметровый клинок, рассек воздух замысловатым молниеносным зигзагом.

— Не передумал? — спросил он.

Вместо ответа Антонов вытащил нож, из которого выскочило короткое, тонкое и острое, как бритва, лезвие. Еще полчаса назад нож находился там, куда его поместили умельцы из технического отдела — в левой ручке дорожной сумки Антонова. В принципе, он взял его исключительно для подстраховки, памятуя о предупреждении Темногорской насчет оружия. Оказалось, это было сделано не зря. Интуиция у подполковника была развита не хуже, чем у стоящего напротив террориста.