В какой-то миг оборона дрогнула. Противник уже подбирался к позициям, но с фланга ударил «Максим», который подтащили по буеракам. Повалил шеренгу гитлеровцев, вставших для последнего рывка. Остальные не выдержали, стали отползать.

Последующая контратака отбросила деморализованную пехоту, но развивать успех красноармейцы не стали, отошли. Силы были практически равные. Уцелевшие БТРы и вездеходы отползли в кусты, а через несколько минут их накрыла советская штурмовая авиация. Над безбрежными тальниковыми зарослями поднялся густой дым.

Советская пехота тоже понесла потери. Поступил приказ зарыться в землю. Никого не волновало как это можно сделать на двадцатиградусном морозе. А ночью температура опустилась ещё ниже. Отогревались у костров и «буржуек». Тёрли отмороженные уши и утешались мыслью, что фрицем сейчас ещё хуже.

За проявленное мужество семнадцать человек получили представления к наградам и дополнительную пайку наркомовских.

- Это что же получается, мужики, - задумался рассудительный завгар Уткин. - Наш взвод не дал немцам прорваться в тыл и разгромить дивизию. Стало быть именно мы спасли Москву?

Мысль была интересной, но вряд ли имела отношение к истинной ситуации. То что врага остановили не могло быть заслугой отдельно взятого взвода. Потрудились все защитники столицы.

- Вы только не возгордитесь, - посоветовал Шубин. – А то зазнаетесь, возомните о себе не весть что.

Остатки дивизии бились на окраинах Лобни, держали районы Горки и Катюшки. Подошли части 331-ой дивизии. Жаркие бои разгорелись в районе Бутина. Посёлок Горки несколько раз переходил из рук в руки и только шестого декабря был отбит у немцев окончательно. Началось масштабное контрнаступление. Обе дивизии действовали совместно.

На северном и южном подступах к столице враг встретил упорное сопротивление. Наступление буксовало. В этой связи командование Вермахта подготовило удар на западном направлении. Войска группы армий Центр устремились вдоль шоссе Москва-Минск возле Наро-Фоминска. Серьёзные сражение развернулось в районе Апрелевки. Противник располагал небольшим количеством танков, а штурмовать пришлось хорошо подготовленные позиции.

Первая гвардейская мотострелковая дивизия стояла насмерть. С фланга наносила контрудары 33-я армия. Наступление застопорилось и через несколько дней войска Вермахта были отброшены от столицы контрударами 20-ой и 1-ой ударной армий.

На севере положения оставалось сложным. Бои у Лобни не стихали. Напряжённое сражение развернулось на развилке Краснополянского и Рогачевского шоссе. Разрозненные подразделения с трудом удерживали неприятеля. Горели подбитые танки Т-4. Пехота возилась в снегу, не могла прорваться сквозь плотный огонь. На этом направлении фашисты не прошли.

Провалилась попытка прорваться к городу и у села Мышецкого. Две роты 438-го полка вросли в землю. Отбили все атаки. На пересечении Букинского и Рогачевского шоссе захлебнулась последняя попытка гитлеровцев прорваться к Москве.

Батареей зенитно-артиллерийского полка командовал воентехник второго ранга Жаворонков. Зенитные орудия расположили по обочинам шоссе, вели огонь прямой наводкой. За два часа батарея уничтожила шесть танков, до роты пехоты. Погибли практически все наши бойцы, но врага к Москве не пустили.

В первых числах декабря подошедшая 20-я армия остановила 4-ю танковую группу немцев. Через день свежие силы 331-ой дивизии освободили Красную Поляну и отбросили врага в заснеженные просторы. А ещё через день установилось шаткое равновесие. Спали трескучие морозы, густо пошёл снег. Немцы выдохлись. А советские войска ещё не нарастили резервы, чтобы перейти в наступление. 31-я танковая бригада нацелилась на Солнечногорск, но к активным действиям пока не приступала. 2-я Московская дивизия, в ходе оборонительных боёв, понесла тяжёлые потери и тоже стояла на месте. Люди отдыхали несли боевое дежурство.

На северо-запад простирались берёзовые перелески, не отличающийся протяжённостью осиновые леса. В пяти километрах учебно-показательное хозяйство сельскохозяйственной академии. Деревни в прифронтовой зоне пустовали. От них остались одни горелки. Немцы рыли траншеи, тянули колючую проволоку, ставили минные заграждения.

Из штаба дивизии спустили приказ: провести разведку боем вражеских позиций. Выступ линии фронта у деревни Громовка действовал командованию на нервы. Было принято решение его срезать.

Разведку боем лейтенант Шубин не любил. Эффективность данного вида разведки являлась сомнительной, а потери предстояли тяжёлые. Но приказы не обсуждаются.

- Действуй, лейтенант. Удачи! - напутствовал его майор Фёдоров. - Постарайся уберечь людей. Сведения о выявленных огневых точках сообщать незамедлительно. Нас интересуют пулемётные гнёзда, позиции снайперов, места дислокации миномётных и орудийных батарей. Когда мы их накроем, попробуем отвоевать клочок нашей земли.

За эти два квадратных километра они заплатили высокую цену.

Ночь была в разгаре, но на видимость не жаловались. Зимой, когда природа утопает в снегу не существует совершенной темноты. К тому же немцы запускали в небо осветительные ракеты.

Сорок минут бойцы ползли по снегу, подбираясь к переднему краю. Клин в советскую оборону представлял собой ощутимую возвышенность. Несколько холмов господствовали над местностью. Бойцы переползали, шли на корточках по неглубоким канавам. Группа растянулась на сто метров. За спиной сопел сержант Лазаренко. Курёхин и Небольсин по очереди волокли рацию, конструкция позволяла на ограниченном пространстве вести переговоры в телефонном режиме.

По мороженому воздуху разносились голоса, немцы переговаривались в окопах. Всякий раз, когда в небе расцветал грипп разведчики замирали, вжимались в снег маскхалаты пока спасали.

Метрах в семидесяти от передней полосы простиралась покатая ложбина. До неё и надо было добраться. Канава представлялось неплохим убежищем. Но немцы выявили чужаков раньше. Прозвучал тревожный выкрик, застучал пулемёт. Шубин обернулся, скрипнул зубами - кто такой неуклюжий.

Началась неразбериха. Немцы палили наобум, взволнованно перекликались. На флангах заработали ручные пулемёты «Дегтярёва», группа тоже шла не с пустыми руками. Заорал Лазаренко: «Вперёд! Огонь из всех стволов»! Жиденькая цепочка устремилась через поле. Стреляли на бегу, швыряли гранаты, рассчитывая укрыться за клубами дыма.

Немцы переполошились. Они не видели кто их атакует. Это могло быть общее наступление русских. Они ведь не спят по ночам как все нормальные люди. Хлопали ружейные выстрелы, истерично загомонил пулемёт MG-34.

Лейтенант бежал сгибаясь до земли, захлёбывался морозным воздухом. Несколько человек уже добрались до канавы, скатились на дно. Два тела остались в поле. Кричал сержант: «Прикройте Курёхина! У него рация». Стонал раненый, пытался подняться с колен, потом завалился и затих. Пули прошили снег, вспороли ватник, лишь чудом не задев плечо. Глеб катился по дну канавы, плевался снегом. Искры плясали перед глазами. Слева, справа скатывались люди, спешили на противоположный косогор, открыли оттуда беспорядочный огонь.