— Не буди! Он всю ночь колобашки пек, — сказал он.

— Так это мой батяня. Мы с ним давно не виделись.

— Сын? — спросил казак и вопросительно посмотрел на Андрея. — Другое дело! Я щас ещё светец зажгу!

Митяй долго тряс отца. Когда, наконец, добудился, тот сел и стал протирать глаза. Чувствовалось, что сон его не покинул, и он мог вновь свалиться на лежак.

— Батяня, — Митяй вновь затряс его за плечи, — это я, Митяй.

— Митяня? — Отец перестал тереть глаза, уставился на сына. И вдруг вскочил и крепко прижал его к груди. — Митяняй, родной мой, — лепетал он.

Когда прошёл первый порыв радости, он посмотрел на Андрея, причём снизу вверх.

— А это кто? — спросил он и посмотрел на сына.

— Да это ж Андрюха. — Видя, что отец не очень понимает пояснил: — ты его нашёл. Помнишь, у той землянки?

— Андрюха! — отец подскочил к нему и тоже обнял.

Такое чувство чужого человека расстрогало Андрея.

— Не узнал, не узнал, — Отец вновь окинул его взглядом снизу вверх. — Ну, садитесь да разбайся, сынок, как живал.

Андрей всё рассказал. Когда поведал о пленении, батяня вскочил:

— Пошли к атаману!

Еремей встретил батяню хмуро. Хотя казак и был вольной птицей, но атаман любил, кто жизнь отдавал казачеству. А тех, кто скакал, как кузнечик, в душе он если и не презирал, то не уважал. А батяня бегал с Хистом.

— Сидай, — вместо приветствия сказал атаман, кивая на сиделец. Батяня сел, но такая суровая встреча как-то сбила его с толку.

— Да я... пущай Митяй...

— Пущай, — коротко бросил Еремей.

В это время в землянку набивались казаки. По привычке на новичка кидали недоверчивые взгляды и присаживались где могли. Митяй, порой сбиваясь, стал рассказывать об их похождениях. Когда он дошёл до рассказа о том, как Андрей устроил побег от татар, атаман поднял руку и сказал Митяю:

— Обожди. Иди-ка сюда, — и пальцем поманил Андрея.

Парень подошёл.

— Так было? — зачем-то спросил у него Еремей.

Тот кивнул.

— Ну-ка! — атаман посмотрел на батяню.

И он понял, что ему надо освободить сиделец. Батяня поднялся и смешался с толпой казаков.

— Сидай! — пригласил он Андрея.

Парень сел.

— Кто ты будешь? — глядя на него в упор, спросил атаман.

— Я? — смешался парень. — Да я... холоп, — пробормотал он, опуская голову, — князя... Стародубского.

— Василия?

Этот вопрос очень удивил Андрея: «Ты смотри, знает. Как же быть?» Но атаман, не спуская глаз, ждал ответа.

— Нет, Фёдора.

— Что сталось?

— Да... князь Фёдор уехал в монастырь на лечение, а князь-то Василий вместе с княжичем Дмитрием убили бр... княжича Ивана. Да подожгли хоромы. Ну, а на меня всё свалили. Мол, я это сделал. Мстил, мол, княжичу. Ну, я... и убёг.

— Сюда?

— Да не. На Хиста набрёл.

Атаман ухмыльнулся.

— А прорыв татар сам придумал или знал?

Андрей даже выпрямился:

— Сам, — обиженным голосом ответил он.

— Молодец! — И атаман потрепал его по голове. — Ну что дальше было-то?

Андрей рассказал, как их повязали сонных.

— Эх вы! — Атаман с укоризной посмотрел на Андрея, потом на Митяя.

Неожиданно Митяй заявил:

— Атаман, в том моя вина. Я... заснул. Андрей не виноват.

— Эх ты! А знаешь, что у нас, у казаков, за это полагается?

— Знаю, — опустив голову, ответил Митяй, — в мешок и в реку.

— Правильно. Учти и ты, — он посмотрел на Андрея, — а как выбрались?

Андрею пришлось рассказать и это.

— Удалец ты!

— Да он и татарина повязал, мы его сода привезли, — сказал Митяй.

Землянка оживилась.

— Где он? Где он? — голоса заполнили землянку.

— Да там, — Митяй махнул рукой в сторону двери и пояснил, — на коне.

Несколько человек ринулись наружу. Вскоре казаки внесли не очень лёгкую ношу. Когда распутали, открыли, действительно оказался татарин. Курень весело зашумел. Пленный жалко улыбался: не то был рад освобождению, не то удивлён, видя вокруг своих врагов. Еремей хорошо знал татарский и спросил:

— Кто ты будешь?

Татарин вдруг встал в гордую позу и ответил:

— Я... Чанибек.

Казаки хорошо знали сыновей хана Узбека. Чанибек был младшим, а Инсанбек старшим. Когда они услышали это имя, курень наполнился криками удивлённой радости. Громко крича, казаки, толкая друг друга, полезли к Андрею. Многие целовали его, называли казаком. И было за что: надо же! Захватить царевича! Невиданное дело. Скажи кому, не поверят.

Но радость многих не разделял атаман. Ему не хотелось ссориться с самим Узбеком. А если тот, прознав, двинет на них свою рать! Одно дело — мелкие стычки, покусывание друг друга. А тут! Что же делать? И он решил собрать есаулов, старых казаков и с ними думу думать. А пока... Он встал и поднял обе руки. Все поняли, что атаман хочет говорить. Когда стихло, он обратился к казакам:

— Други мои верные! Послушайте своего атамана. Не за себя боюсь я. Вы меня знаете. Свою жизнь я не берёг и не берегу. О вас печусь я! Не к делу нам ссориться с ханом. Примем его сына как гостя дорогого, а сами думу думать будем.

— Любо! — враз взорвался курень.

— Если любо, — сказал атаман, — отведём гостя в курень наш светлый. Приставим к нему казаков, чтоб и ночь, и день служили ему.

— Любо!

Слышится смех: поняли казаки и мысль своего атамана — служить царевичу! Да чтоб не сбег он. Раздаётся зычный голос атамана:

— Где Иван Водолага?

— Я, атаман, здесь! — раздался густой басок с задних рядов.

— Ты верши дело, — приказал Семён.

— Понял, атаман!

Сквозь толпу казаков протиснулся крепкий казачина, грудь колесом.

— Пошли! — потянул он царевича.

Тот испуганно взглянул на атамана. Еремей на татарском языке сказал ему:

— Иди, не бойся, ты мой гость.

Услышав такие слова, царевич в знак благодарности склонил голову.

С уходом Водолаги народу в землянке поубавилось. Атаман опять обратился к Андрею, а глаза его стали такие добрые, даже радостные. Знать, крепко понравился ему этот парень.

— Андрей, ты слыхивал, что они, — он кивнул на толпившихся казаков, — тебя уж казаком нарекли. А хочешь ли ты им быть? Ты знаешь, что такое казак?