— Я в черном себя увереннее чувствую, а у моего застежка сломалась. Дашь?

— Я тебе его подарю, — отмахнулась Маша. — Анка, скажи мне как психолог, мог найтись такой псих, который бы прельстился Алькиным необычным даром? Что-то у меня в голове это все никак не уложится.

— Почему нет? — пожала плечами Анка.

— Нет, ну зачем им сама девочка понадобилась? Ну пусть используют рукопись, украли авторство. Она-то им зачем?

Подруги помолчали. От пришедшей мысли Маше стало жарко на миг.

— Или ты думаешь, что они ее… убрали?

— Думаю, что нет пока, — медленно произнесла Анка. — Если их заинтересовали ее тексты или тексты вместе с мелодиями, то она им нужна. Твоя Алька просто машина по производству песен. Скорость-то у нее, сама посуди. И темы глубокие: все понятно. У нас ведь как: или тексты примитивные до тошноты, или заумные до непонятности. К тому же девочка пишет как бы независимо от внешних обстоятельств. И никогда никто не заподозрит, что это написал ребенок. А платить ей не надо. Только кормить.

— Анка, ну если бы ты была продюсер. Тебе попался талантливый ребенок. Ну развивай ее, раскручивай, сделай из нее звезду. Зачем вместо нее выталкивать какого-то Игоря из стриптиза? Не пойму.

— Твоей Альке еще расти да расти, чтобы стать интересной для публики. Чтобы ее записи стали покупать, чтобы фанаты рвали ее одежду на сувениры. Да и потом, может, у продюсера ориентация не на девочек, а на мальчиков.

Маша откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза.

— Что делать? — почти простонала она. — Анка, ты понимаешь, ведь я это виновата! Я!

— Глупости, — возразила Анка, но Маша не давала ей высказаться.

— Ну как ты не понимаешь? — горячилась она. — Ведь это я дала ее стихи Вовке Спицыну, только благодаря мне они пошли гулять и дошли до этого Игоря или его шефа. Не знаю уж, как там это было.

— А может быть, и нет, — перебила подруга, — стихи могли услышать в детском доме, в больнице, кто-нибудь из родственников этого Игоря.

— Да брось ты! — в сердцах воскликнула Маша и вскочила со скамьи. Ей хотелось немедленно бежать куда-то, действовать.

Но она не знала — куда и что именно надо делать.

Сквер — маленький зеленый остров — окружали бездушные коробки домов, кишащие транспортом артерии Москвы, люди, несущиеся по делам с сердитыми сосредоточенными лицами. И где-то в этой каше, в этом, хаосе, пропадал ребенок. И виновата в этом была она, Маша Сивцова.

Вечером подруги встретились и отправились в стриптиз-бар «Атлант». Остановились перед тяжелой стеклянной дверью и переглянулись. За темными тонированными стеклами нельзя было абсолютно ничего разглядеть. Маша заметно нервничала. Анка же, напротив, была в прекрасном расположении духа и, видимо, предвкушала острое приключение, способное ненадолго расцветить ее нудный быт.

— Ты оделась так, будто собираешься брать Зимний, — поддела Анна свою подругу, когда, миновав беспристрастного швейцара, они подошли к гардеробу.

— Чем тебе не нравится мой пиджак? Я сюда не мужиков клеить пришла!

— А почему бы и нет? Ты теперь девушка свободная.

— Анка, если бы ты увидела своего Митю со стороны в той позе, в Которой я увидела Бориса, ты долго потом на мужиков не смогла бы смотреть без содрогания!

Анка прыснула в кулак, а потом не выдержала и закатилась!

Маша сверкнула глазами: ну все! Если у Анки началась смехопанорама, то это надолго!

— Я тебя как группу поддержки взяла, а ты… Как ты себя ведешь, мать-героиня?

Но Машины упреки только подлили масла в огонь. Анка взглянула на вошедших в гардероб двух мужчин и залилась новой порцией смеха. Она явно представила их «в позе Бориса».

Мужчины с любопытством оглянулись на девушек. Маша подошла к гардеробщику и, отдавая плащ, как бы между прочим спросила:

— Скажите, а Игорь… Игорь Горохов сегодня работает?

Гардеробщик улыбнулся одними глазами. Ровно настолько, чтобы выражение лица не обидело клиентку, и, интимно понизив голос, доложил:

— Мальчики придут попозже, мадам! И Игорь, конечно, будет.

Вероятно, ему не в новинку были подобные вопросы, и он, отдавая номерок и глядя попеременно то на Машу, то на Анку, проворковал:

— У нас новенький появился, Джим. Если, конечно, дамы интересуются…

— Спасибо, — оборвала Маша словоохотливого гардеробщика, но Анка одарила его самой щедрой своей улыбкой.

— А почему у них официанты женщины? — шепотом поинтересовалась Анка, когда подруги уселись за столик. — Швейцар — мужик, гардеробщик — мужик, а официанты — женщины. Стиль не держат.

— Никогда не замечала в тебе, Анка, такого нездорового интереса к противоположному полу! В школе глаза от парты боялась поднять. В институте от ребят шарахалась. Митя твой тебя, что ли, растормошил?

Официантка принесла девушкам заказанный джин с тоником и коктейли. Бар был полупустой, по крайней мере женщин здесь было только две — она да Анка. Мужчин тоже не густо. Маша уже ругала себя за то, что притащилась в это заведение в такую рань. Анка, казалось, наоборот, наслаждалась собственной свободой и пустотой пространства.

Она достала из сумочки сигареты, закурила.

— Не смеши меня. Митя… Митя в постели строго запрограммирован.

— То есть?

— Я всегда знаю, за какую часть тела он меня возьмет и в какой очередности.

— Ни разу не перепутал?

— Ни разу! А ты говоришь — Митя. Если бы я психологию не изучала, я так и не узнала бы никогда, в чем моя проблема.

— И в чем же она?

— В отце.

— Отец-то при чем? Что, он тебя такой стеснительной воспитал? Ты стеснялась своего роста потому, что, когда мы росли, не модно было быть высокими. А сейчас девчонки от этого не комплексуют.

— Ты не понимаешь. Ты всегда была маленькой и симпатичной. И тебе хватало одобрения сверстников. А я недавно вычитала, что одобрение отца на девочку действует как эликсир. Если она длинная как шланг и вся в прыщах, но отец считает, что она лебедушка, то она и вести себя будет соответственно. А мой меня всю жизнь только попрекал. Мог бы найти хоть что-то хорошее. Волосы, например. Сказал бы: «Дочка, какие у тебя красивые волосы!» Нет, он мне: «Опять тройка по физике!»

Теперь пришла Машина очередь рассмеяться: Анка и здесь умудрилась устроить обсуждение семейных проблем. А обстановочка-то отнюдь не семейная.

Интерьер бара выдержан в черно-золотых тонах, зеркала по задней стене, небольшая сцена с зеркальным полом и круглая металлическая, под золото, клетка посреди зала — наподобие клетки для попугаев. Тягучая приглушенная музыка. Маша огляделась. Так. Значит, наш певец обитает здесь? Наверняка неплохо зарабатывает.