Но вообще-то, по зрелом размышлении (долгом разборе и многочисленных примерках) впечатление от всего этого великолепия у Марины осталось двоякое. Вещи, конечно, все качественные и дорогие, слов нет, это и так видно, да и ярлыки за себя говорят. Диор там, Сен-Лоран… Да. Но уж больно все какое-то… Строгое. Да что там строгое, унылое просто. И цвет… То чёрный, то серый. Ну бежевый. Ну темно-зелёный в крайнем разе. Прямо как монашка какая-то, эта Арина. И ладно бы ещё, если б на работу ходила, в присутствие сильно не нарядишься, но она-то… Могла бы что-нибудь и поярче купить, искусствовед, тоже мне. Даже летние платья, и те… Ни цветочков, ни ленточек. Все прямое, простое и чёрное. Кажется, темно-синее что-то мелькнуло, и только. Даже мерить скучно.

Правда, сидели все платья отлично, сказать нечего. И смотрелись здорово. Благородно и дорого. Хотя ничего удивительного, напомнила себе Марина, тут нет. Ещё бы они за такие деньги не дорого смотрелись…

«Но я, — решила она про себя, — это слегка подправлю. Куплю чего-нибудь повеселее. Голубое или, может, розовое. Или сиреневое — очень будет стильно. И Арине скажу, чтоб яркое носила. Ну да может, она у меня сама поймёт…»

Тут Марина вспомнила свои собственные вещи в шкафу. Н-да. Конечно, с этими не сравнить. И неясно, чего Арина там поймёт. И вообще…

«Надо будет ей отнести отсюда чего-нибудь, — решила Марина. — Вот померяю, поношу все по разу, куплю чего-нибудь поярче, а это отнесу. В школу в таком — в самый раз».

Она аккуратно сложила и повесила сокровища Али-Бабы обратно в шкаф, завернулась в уютный халат… Поесть бы чего-нибудь… Они с Ариной пили чай, но это было сто лет назад, а ей доктор велел режим соблюдать. Интересно, что Наташа приготовила на ужин? Опять из баночки что-то? Завтра надо будет самой в магазин сходить. А потом приготовить обед нормальный. Можно будет пироги испечь. Точно, с капустой и с яблоками, как учила бабка Варвара. Посмотрим ещё, что тогда этот муж запоёт.

Наутро Марина проснулась, как в Новый год, в радостном ожидании. Столько всего нового впереди… Мужа дома не было, Наташа тоже почему-то ещё не пришла. Марина встала, умылась, сообразила себе нехитрый завтрак и тут вдруг вспомнила, что вчера обещала Арине сходить в парикмахерскую. Тоже интересное дело, не хуже всякого другого, решила она и потянулась было за телефоном — записаться, но тут…

Ёлки-палки, а номер-то телефонный остался у неё дома, это же когда ещё было. Но Марина, не отчаявшись, быстро сообразила, как решается эта проблема, и набрала свой домашний номер — его-то она, слава Богу, помнила наизусть. Хорошо, что вокруг никого нет!

Арина сняла трубку на третьем гудке, голос у неё был как будто слегка напуганный.

— Алло?

— Арин, привет, это я.

— Ой, Господи, хорошо как, а то я уже не знала, кто, что, чего говорить. Ты же сказала, что тебе почти никто не звонит…

— Никто обычно и не звонит. Арин, я вот что… Мне телефон парикмахера нужен, помнишь, мы вчера говорили?

— Ну помню. Так он у меня в записной книжке, у тебя то есть.

— Да нет, я хочу своего, а его телефон у тебя в книжке…

— Поняла, — выдохнула в трубку Арина. — Я сейчас.

Марина услышала, как трубка с цоканьем легла на стол. Через минуту Арина вернулась, слегка озадаченная.

— У тебя в сумке вообще никакой книжки нет.

— Правильно. Зачем она мне в сумке? Посмотри на столе на письменном, видишь такой красный длинный блокнот? Ищи на букву «п» — «парикмахер».

Арина снова отошла, потом вернулась.

— На букву «п» ничего похожего нет.

— Странно. Тогда смотри на «с» — «стрижка».

Арина, не кладя трубки, переворошила блокнот, но ничего не нашла. Марина задумалась.

— Слушай, глянь ещё на «а».

— А это ещё почему?

— Мастера зовут Алик Петрович, я могла и на «а» записать.

На «а» телефона тоже не нашлось. Марина задумалась ещё сильнее. Она точно помнила, что записывала телефон, причём дома, значит, в книжку… Вот только куда? Можно, конечно, попросить Арину перелистать все, но это сколько ж времени уйдёт, да и неудобно. Чтоб ей вчера было телефон записать, сама-то она быстрее б нашла… Куда же она могла… Сидела дома, разговаривала с… И тут её осенило.

— Арина, я все вспомнила, смотри на «н».

Арина уже ни о чем не спрашивала.

— Точно! Вот он! Алик Петрович, парикмахер! Пиши телефон.

Марина быстро записала на каком-то листке. Ура!

— Марин, Бога ради, а почему он был на букву «н»?

— Да потому что мне его Нина Петровна, учитель биологии, дала. Я с ней разговаривала и как раз записала. И на «н», потому что от Нины. И забыла, только теперь вспомнила. Спасибо, Арин, я тогда побегу, счастливо!

Парикмахер работал с утра, ждать было некогда, и поход за продуктами тем самым откладывался на неопределённое время. Марина слегка подосадовала, но решила стрижку не откладывать, а то правда, ещё разоблачат, в самом деле… На улице подморозило, и она, слегка поколебавшись, вытащила из шкафа и надела Аринин песцовый полушубок, тот самый, светло-серый.

И только когда втиснулась наконец в подошедший автобус, поняла, что Арина была права — приличные люди так не ездят. Во-первых, было жалко шубу — кругом толкались, прижимались, прислонялись, мяли и пачкали драгоценный мех. А во-вторых, даже в ко всему привыкшей Москве Аринин полушубок явно выделялся на общем фоне, вызывая отнюдь не положительные эмоции. Столько злобных взглядов на себе Марине ни разу ловить не приходилось, даже когда она устраивала в седьмом классе внеплановую проверочную работу.

Парикмахерская была затеряна во дворе большого дома где-то в районе Зоопарка, Марина с трудом её отыскала. Мастер Алик Петрович оказался сморщенным мужичком без возраста и с трясущимися руками, так что Марина начала сомневаться в абсолютном преимуществе экономии, но отступать было некуда. Её посадили, намочили голову под краном, завернули в полотенце, отвели в другое кресло и замотали простыней.

— Что будем делать? — вопросил Алик Петрович.

Марина замялась. Обычно на этот вопрос она отвечала, не думая: «Сессон», или там: «Каре», и результаты мало различались, но сейчас был особый случай. Она пожалела, что не спросила у Арины, как называется её стрижка, или что хоть фотографию нужную не взяла. Можно паспорт показать, но там Арине на пятнадцать лет меньше… Она долго так колебалась, а потом выдавила из себя:

— Алик Петрович… Вы сделайте… Ну как-нибудь… Чтоб красиво… Пошикарней как-нибудь… Мне говорили, вы умеете так. Только не коротко, — добавила она в испуге в последний момент.

Мастер у неё за спиной как-то весь оживился, подобрался, как терьер на охоте, покосился зачем-то на её шубу, висевшую тут же на крючке, и согласно кивнул:

— Понял. Сделаем. — И потянулся за ножницами. Марина закрыла глаза.