– Сначала дослушайте!

Нина плюхнулась в кресло и демонстративно положила ноги на стол, а Алек, словно щит, сложил руки на груди.

– Магдалена Маррон сегодня видела вас обоих. Так? Но прошла мимо как ни в чём не бывало! Значит, одно из двух: или она не знает вас в лицо, или не планирует похищать. А может, и то, и то.

Близнецы снова обменялись взглядами. Ула продолжила:

– Мы можем подождать. Посмотреть, что будет. Основательно подготовить побег, наконец! Глупо бежать от неизвестного противника. Нужно раздобыть о ней как можно больше сведений. Разведка – хлеб шпиона, так мой папа говорит.

«Сохрани и приумножь»

Вести слежку за директором школы Корнуфлёр Магдаленой Маррон оказалось делом нехитрым по той простой причине, что она никуда не пряталась. С момента возвращения директор всё время была на виду.

По утрам она расхаживала по галереям в сопровождении трёх своих кошек и раздавала указания. Между занятиями мелькала то здесь, то там в компании других преподавателей. Её можно было повстречать на прогулочной крыше или в библиотеке, а за обедом директор неизменно сидела за большим круглым столом в окружении старших учеников. Магдалена Маррон была со странностями, вне всяких сомнений. Но ни в ком, кроме Нины, Алека и Улы, это, похоже, не вызывало подозрений. И, что было совсем очевидным, к троице директор никакого, даже малейшего, интереса не проявляла.

До города тем временем добралась зима, снег падал уже не робко и всё чаще оставался лежать на земле. Слабому зимнему солнцу не хватало усердия его растопить. С каждым днём разговоры о грядущих каникулах звучали всё чаще и чаще. Всё вокруг наполнялось предпраздничной магией, и о делах никто думать не хотел. Даже Нине, Уле и Алеку сперва наскучило следить за Магдаленой Маррон, а потом они махнули рукой и на не поддающиеся разгадке пятна.

Вильверлор готовился встречать Белые ночи. Главный ведовской праздник, как водится, обещал стать чем-то феерическим и незабываемым. Корнуфлёр каждая ветвь украшала как могла. В крыле у прибрежных людей появились ветки хвойных роз, так местные называли душистые ели с белыми шишками, что распускались как раз под праздники. Запах хвои обволакивал галереи и коридоры. Венки, сплетённые заботливыми руками госпожи Литлбёрд, украшали двери большинства классов. Оборотни развесили гирлянды бумажных фонариков, в каждый из которых посадили по маленькому облачку света из эоса. Крыло ведьм горело и сверкало, искрящиеся нити, развешанные вдоль стен, напоминали огненный дождь. И только вампиры ограничились плакатом «Счастливой Белой ночи», нарисованным от руки.

Во всех общих помещениях школы учителя ведовской ветви за одну ночь вырастили заиндевелые деревья. Одно, раскидистое, посадили в библиотеке, и Пантазис возмущался, что наколдованный вокруг дерева снег портит книги.

Разлапистую ёлку в трапезном зале украсили сладостями, и, как уверяла учеников повариха Лючерна Фрументо, мандарины для украшения отобрали только с праздничным настроением. Такое же настроение царило и в аудиториях, учителя с трудом держали внимание классов, учащимся было не до наук.

Сорланд одним из первых сдал оборону. За пару недель до каникул он поручил ученикам написать доклад о Волшепрутном бунте. Последствием того знаменитого бунта было уничтожение всех насаждений вальпургиевой лозы, единственной древесины, пригодной для создания мётел. Сорланд понадеялся, что ученики пойдут в библиотеку за книгами, изучат их и впоследствии вступят друг с другом в жаркие дебаты, отстаивая собственный взгляд на знаменитое историческое событие. Однако на деле ученики вступали в дебаты только о каникулах и подарках. Сорланд махнул рукой и объявил, что урок в грядущую пятницу будет проходить не в школе, а в историческом музее.

В Вильверлоре, как в любом уважающем себя городе, было больше одного музея. Один государственный, с гордым названием «История и наследие». Он занимал три этажа в узком покосившемся доме из чёрного камня. А второй, частный, располагался напротив, в старом особняке с каменным фонтаном и статуями. На фасаде государственного музея висела затёртая табличка с названием и часами работы. На фасаде музея частного красовались отполированные буквы, собранные со всевозможных антикварных вывесок и сложенные в слова «Сохрани и приумножь».

Вход в «Историю и наследие» охраняла злая старуха. В её обязанности входило рычать на посетителей, если те помышляли нарушить строгие музейные правила. Поэтому посетителей в государственном музее особо не водилось. Вход в «Сохрани и приумножь» никто не охранял, да и правил в этом музее почти не было, большинство экспонатов можно было трогать руками, а какие-то и вовсе примерять на себя. Двери в «Сохрани и приумножь» были открыты день и ночь. В его тихом дворике можно было отдохнуть у фонтана или укрыться от солнца в знойный летний денёк.

Государственный музей наотрез отказывался делать исключения и требовал от всех посетителей плату за вход в размере семи вётел и семидесяти семи жуков, а частный музей с учеников школы Корнуфлёр плату вовсе не брал.

Владелец «Сохрани и приумножь» был таинственной, никому не известной персоной. Ходили слухи, что через музей отмывала деньги магическая мафия. Правда, налоги музей платил исправно, и в Совете, как ни старались, не находили, к чему придраться. Такое положение вещей сильно раздражало советников ещё и тем, что официальные делегации, собиравшиеся посетить государственный музей, благополучно миновали злую старуху у входа в «Историю и наследие» и шли прямиком в гостеприимно открытые двери «Сохрани и приумножь». После чего советникам приходилось краснеть и извиняться, но менять они в государственном музее ничего не меняли, ссылаясь на бесконечный список других забот.

В канун праздника первокурсники, как и было велено, собрались во дворе «Сохрани и приумножь». Снег засыпал фонтан и свисал отовсюду пышными шапками. Зима в Вильверлоре окончательно вступила в свои права. Главная Белая ночь обещала быть по-настоящему белой.

Сорланд раздал ученикам билеты и первым делом повёл их в зал бронзового века, где экспонатами были примитивные магические клинки, доисторические вампирские клыки, копья и съёмные рыбьи хвосты, оставшиеся от эпохи изгоев, когда из общин изгоняли прибрежных людей, не умевших обращать ноги в хвост. Был там и интересный экспонат, датируемый третьим тысячелетием до нашей эры, – тонкий проволочный зубной каркас с двумя клыками из белой кости – «Вампирский протез знатного вельможи, долина Нила» – сообщала табличка.

В зале, посвящённом Средневековью, выставлялось много книг, магических кубков и одежды. Одна из витрин была совершенно пустой, но имелась подпись «Шапка-невидимка» и объявление, что шапку изготовили в комплекте с плащом, который был утерян во времена эпидемии очень синей голодной моли в середине двенадцатого века.

Сорланд извлёк откуда-то ключ, открыл им витрину и пошарил внутри. Когда он наконец нашёл, что искал, кисть учительской руки растворилась в воздухе.

– Желающие примерить, вставайте один за другим!

Класс, и так не скучавший, оживился ещё сильнее, каждый хотел померить шапку быстрее остальных. Учитель опускал шапку на макушку тому, чья подходила очередь, после этого ученик мгновенно исчезал. Это было ужасно весело.

«Какая, интересно, у этой шапки форма?» – думала Нина, когда шапка опустилась ей на голову. Девочка ничего не почувствовала, кроме касания ткани, ей стало любопытно, Нина выглянула из-за учительской спины и посмотрела на себя в большое напольное зеркало.

– Учитель, шапка на мне не работает! Я себя вижу!

– Молодец, Нина! Бутон кизила за наблюдательность! Это зеркало кривдуправду, такие зачаровывали во времена междоусобных войн для разоблачения магии, шапок-невидимок в том числе. Если на что-то наложена магия, зеркало покажет. В витрине слева вы можете увидеть карманные кривдуправду-зеркала, немногие из сохранившихся.

Самым весёлым оказался зал транспорта и летательных аппаратов. Помимо истории создания холов, описания первых техник резьбы слоёв, разного вида карт, схем и чертежей, здесь располагались экспонаты дохоловой эпохи. Посреди зала парил ковёр-самолёт, который, по словам Сорланда, в былые времена выдерживал до десяти пассажиров. Магия ковра постепенно слабела, и теперь тот качался невысоко над полом. Сорланд разрешил залезать на ковёр по трое, чтобы не напрягать экспонат. Сорок шесть учеников галдели, толкались и старались собраться в очередь, каждому хотелось прокатиться разок, а если повезёт, и второй.

Ковёр летал вокруг не менее интересных