и они принялись готовиться к свадьбе. В ателье заказали свадебное платье, ей купили белые туфли на высоких каблуках, а Саньке — синий шерстяной костюм, голубую рубашку и красивый галстук. Отец Наташи, главный инженер Главка, договорился с директором ресторана «Арбат» на Проспекте Калинина.

Вечером они составляли список приглашённых и безудержно целовались, когда её мама выходила из комнаты.

Наташа возвращалась из ателье после примерки. В Москве воцарилось бабье лето, гоняя по улицам, бульварам и скверам жёлтые и оранжевые листья. Платье было почти готово, и она весело шла по тротуару, улыбаясь прохожим, идущим ей навстречу. Она, не замечая движения автомобилей, ступила на пешеходный переход и сделала несколько шагов. В последнее мгновение Наташа увидела автобус, со пронзительным скрежетом тормозов несущийся на неё, и почувствовала сильный удар и нестерпимую боль.

Какой-то мужчина побежал вызвать скорую помощь, подъехала милицейская машина. Но было поздно. Её окровавленное тело лежало на асфальте без признаков жизни. Примчалась скорая и врач констатировал смерть. Санитары положили Наташу на носилки и накрыли белой простынёй. Машина скорой помощи увезла её в больницу, а милиция ещё долго оставалась на месте происшествия, опрашивая свидетелей, фотографируя, делая замеры и составляя протокол.

Мама ждала её дома и, когда стало уже темно, набрала номер Саши.

— Наташа случайно не у тебя?

— Нет, Татьяна Андреевна, она обещала мне позвонить после примерки, но не позвонила.

— Я очень волнуюсь, на неё это не похоже. Она очень ответственная дочь и всегда сообщает о себе.

— Вы не волнуйтесь, Наташа скоро придёт. Я сейчас зайду к вам.

Отец вернулся с работы поздно и сразу же позвонил в городской отдел милиции.

— Капитан Тихонов слушает, — раздался в трубке зычный мужской голос.

— Здравствуйте, я разыскиваю свою дочь Наталью Тимофееву.

— Сейчас проверю по спискам. Так, так, в списках нет, но есть одна девушка, личность которой не установлена. Её сбил автобус, когда она переходила улицу Крымский вал на красный свет. Я Вам продиктую сейчас номер телефона, позвоните туда.

Иван Дмитриевич записал его на бумаге.

— Городская больница слушает.

— А с кем я говорю? — спросил он.

— А что Вам нужно.

— Я разыскиваю мою дочь. В милиции мне сказали, что она у вас.

— Минуточку, — сказал голос, и Иван Дмитриевич почувствовал с другой стороны некоторое замешательство. — У вас есть машина? Знаете что, лучше возьмите такси и приезжайте сюда на улицу Доватора 15. Мы Вас ждём.

В телефонной трубке раздались гудки. Он позвонил в таксомоторный парк и заказал такси, предчувствуя беду.

— Таня, не волнуйся. Возможно, Наташа в больнице. Есть адрес, собирайся.

— Я с вами, — сказал Санька, поднимаясь с кресла.

Ехали молча, напряжённо ища в затуманенном сознании объяснения происходящему и не находя ответа. Через минут сорок вышли из такси. Мужчина в халате ждал их возле ворот.

— Это вы звонили? — спросил он.

— Да, — ответил Иван Дмитриевич. — А кто вы?

— Я психолог. Успокойтесь и идите за мной.

Все трое двинулись за мужчиной, энергично шагавшим впереди. Тот свернул направо и вскоре они вступили в длинный полутёмный коридор.

У двери с надписью «Морг» остановились, и человек в голубом халате обратился к ним:

— Сегодня днём в больницу привезли девушку. К сожалению, она была мертва, и её доставили к нам в отделение. Я хочу, чтобы Вы, он обратился к Ивану Дмитриевичу, пошли со мной.

— А мне можно? — спросил Саня, скованный тисками страха.

— А вы кто?

— Я её жених.

— Нет, можно только членам семьи. Останьтесь здесь с женщиной, — жёстко сказал психолог.

В это время в комнату вошёл ещё один человек в голубом халате и присел на стул возле Татьяны Андреевны. В середине соседней комнаты на высоком лежаке Иван Дмитриевич увидел лежащее под белой простынёй тело и с трудом удержал себя в руках. Они подошли к изголовью, и мужчина приподнял край простыни.

— Это Ваша дочь? — спросил он и сразу же, не дождавшись ответа, понял всё.

Отец зарыдал, стараясь не повышать голос, чтобы находящаяся за дверью жена не услышала. Потом вытер слёзы платком и посмотрел на психолога.

— Да, она.

Тот подошёл к нему и обнял его за плечи.

— Вам не нужна наша помощь? — спросил он.

— Нет. А вот жене нужно.

— Мы о ней уже позаботились. И ей не следует заходить сюда. Вас отвезут прямо домой.

16

Многочасовые занятия Ильи с Зинаидой Марковной принесли плоды. Он вспомнил и повторил программу музыкальной школы, умело читал с листа и мог дать объяснения по характеру произведения, к нему вернулась техника, которой он прежде отличался. На экзаменах Илья так хорошо сыграл Шуберта и Бетховена, что профессор, председатель приёмной комиссии зааплодировал и, добросердечно улыбаясь, подошёл и обнял его.

— Просто именины души. Молодой человек, если не зазнаетесь, Вас ждёт блестящее будущее.

Решение комиссии было единогласным, и Илья был зачислен в Гнесинку.

Мама была счастлива и принялась хорошо его кормить. Она прекрасно знала по себе, сколько сил потребует от него учёба в институте.

Но вскоре в семье Вайсман произошли большие неприятности. Старший сын Виктор подружился с ребятами, которые в подпольном кружке учили иврит и знакомились с еврейскими традициями. В Судный день, пришедшийся в этот год на конец сентября, он с друзьями пришёл в Хоральную синагогу, расположенную на улице, названной в честь художника-передвижника Абрама Ефимовича Архипова. Но в те времена КГБ не оставляла своим вниманием места встреч московских евреев. Секретные агенты активно внедрялись в общины и сведения от них поступали в особый отдел на Лубянке. Виктор тоже попал в поле зрения, и уже на следующий день сообщение о нём оказалось в первом отделе МИИТ. Его вызвали в ректорат и сообщили о том, что принято решение исключить его из института за сионистскую пропаганду. Не помогло ни заступничество профессора математики Мельмана, ни просьба декана Сомова оставить его, как отличного студента, которому оставалось учиться всего один год. Леонид Семёнович после недолгих размышлений пошёл на приём к директору завода с просьбой принять сына на работу. Воронов уважал толкового и умелого главного энергетика, и заявление подписал, и Виктора зачислили техником в бригаду электриков.

Яна поступила в Строительный институт и начала изучать архитектуру. Илья по вечерам после занятий иногда заходил к ней домой, и мама её, расспросив о делах, оставляла его с ней наедине.

— Поздравляю, Яна. Я был уверен, что ты поступишь, — заявил он.

— Не будь наивным, Илюша. Если бы не отец, мыла бы полы в больнице. Он несколько лет назад удалил опухоль проректору моего института. Ну, тот оказался неплохим дядькой