Пока сидели, я пытался дозвониться до знакомых служб скорой помощи. Однако возникла неожиданная проблема.

Мои друзья из госпиталя были задействованы в каких-то массовых мероприятиях, а ни одна коммерческая скорая выехать не могла. Все в один голос говорили, что существует запрет ФСБ на выезд машин скорой помощи из Москвы – ожидали теракта. По оперативным данным террористы должны были приехать на автомобиле скорой помощи.

Два часа я методично обзванивал всех. Но никто помочь не мог…

У меня оставалась последняя надежда. Дело в том, что в те годы МЧС еще не подгребло под себя все спасательные службы. И существовала масса ведомственных контор, осуществлявших спасательные работы. Одна из них действовала в системе гражданской авиации, и с командиром ее я был знаком, более того, в свое время пристроил туда свою напарницу по скорой дежурным фельдшером-спасателем. И у них был вертолет.

Только бы взял трубку!

– Алик, привет, – я дозвонился! – Надо детей из Смоленской области вытащить. Реанимационных. Дай вертушку!

Алик задумался.

– Слушай, такое дело. Вертолет-то у меня без медоборудования. И кто оплатит вылет? Мы же не МЧС, с нас финансы спросят. Там за керосин порядка 300 тысяч, и сам вылет сотню.

– Сейчас решим… перезвоню.

Я обернулся к Василию.

– Вертушка прилетит. Но надо керосин оплатить и летчикам за вылет. Всего 400 тысяч.

– Баксов? – спросил Василий, несколько напрягшись.

– Ты чего, рублей конечно!

– Это не проблема.

Василий позвонил какому-то Черепу и объяснил ситуацию.

А я стал звонить Аллочке.

– Садись в машину и лети на подстанцию. Там с нашей бригады возьмешь «Дар» и большой баллон. На бригаде Мел сегодня, он все даст. И с этим барахлом гони на базу. Прилетишь ко мне детей спасать, на Днепр сверху посмотришь.

«Дар» – это портативный аппарат ИВЛ. Простенький, но надежный.

Потянулось время ожидания. Наконец, Аллочка мне перезвонила.

– Все взяла, еду!

Я вновь позвонил Алику и сообщил ему все.

– А там есть где сесть?

Я посмотрел на Василия.

– Вертолет МИ-8 представляешь?

– Ну.

– Где посадить сможем?

– А у нас стадион недалеко. Пусть садится.

Я сообщил Алику про стадион. Он сказал, что «вертушка» вылетит сразу же, как приедет Алла.

– Вась, скорая нужна. Чтоб детей до стадиона довезти.

– Сделаем!

Через час мы стояли на стадионе – «гелен» Василия, машина скорой помощи и убитый «Мустанг», на котором приехал Череп и привез дипломат, в котором были деньги за вертолет.

Я проверил «УАЗ». Он был пуст, только ящик и носилки, но это было не страшно. «Дар» нас выручит.

Вертолет завис над стадионом и стал спускаться. Жители поселка высыпали на улицу, чтобы не пропустить такое чудо. Некоторые даже подумали, что это первомайский привет городу и закричали ура.

Из вертолета вышла Аллочка. Мы вытащили «Дар», баллон с кислородом (10 литров) и поехали в больницу. Ехать было метров 300.

Девочку перевели на «Дар». Парня посадили в УАЗ, и мы поехали.

Загрузились. Я позвонил Алику и попросил вызвать к нашему прилету две бригады скорой – детскую реанимацию и обычную или педиатрическую. Василий вручил летчикам деньги, сказал, что отец девочки встретит нас у больницы, мы обменялись телефонами, и вертолет поднялся.

Лететь было часа два. Парнишка тихо сидел на лавке. Девочка лежала на носилках, «Дар» исправно пыхтел…

По прилету нас встречали две бригады скорой помощи. Сдав детей и вручив бригадам выписки, я узнал, что повезут их в Институт детской хирургии (к Рошалю). Мы положили аппарат и баллон в машину и поехали на подстанцию. Там отдали оборудование и поехали к Институту.

Больных уже приняли. Отец ждал нас у ворот. Мужику можно было посочувствовать – жена погибла, дочка в реанимации, но держался он хорошо. Он поблагодарил нас, я рассказал ему, к кому обращаться в Институте, и мы попрощались.

После праздников я подумал, что все-таки надо заехать в эту клинику. Собственно, я ничего не нарушал и скрываться мне было не надо. Девочку прооперировали, и она быстрыми темпами выходила из комы. Правда, кое-кто из нейрохирургов начал возмущаться, что я перевел больную без осмотра нейрохирурга. Он не знал тогда, что пройдет еще десяток лет, и главным человеком в лечении таких больных станет реаниматолог. Эту историю долго вспоминали в медицинском мире. Больше всего всех интересовало, каким образом я организовал эту транспортировку. Не имей сто рублей…

Девочка выжила и полностью восстановилась, мальчик тоже.

(воспоминания)

Много лет назад я работал на перевозке трупов. Труповозка наша считалась патологоанатомической – судебные трупы мы перевозили только из больниц в судебный морг. Тогда это был морг Института Склифосовского, вернее, базировавшийся на его территории судебный морг № 3. Исключение составляли несколько больниц, своих моргов не имевшие и прикрепленные к моргам крупных клиник, в которых работали прикомандированные бюро СМЭ судмедэксперты; 61-я больница, все трупы из которой доставлялись в морг Первого мединститута, объединенный с Первым судебным моргом (но в 61-й и судебных трупов практически не было); и какие-то минздравовские (не городские) клиники, откуда все трупы доставляли в морг при Институте морфологии человека. На базе последнего функционировал Седьмой судебный морг, где работала веселая разбитная ночная санитарка Танька М., славившаяся своей сексуальной ненасытностью. Даже наш водитель Ваня по кличке Некефиров, пользовавшийся славой сексуального террориста и имевший по нескольку подруг в каждой смене в разных больницах и домах престарелых, не мог ее удовлетворить окончательно: его сменял какой-нибудь милиционер, фельдшер скорой (тогда скорая тоже возила трупы) или просто житель ближайшего дома.

Ну и трупы детей до 14 лет, направленные на судебно-медицинское вскрытие, свозились на Хользунов переулок во 2-й судебный морг, называемый в народе моргом Второго меда (он был учебно-научной базой кафедры судебной медицины моего родного института и находился в его старом здании).