— Я… я иду.

Во рту у Мег пересохло, когда она шла вслед за Коном по коридору. Она встревожилась, заметив, что он успел переодеться в черно-голубой махровый халат. Есть ли у него что-нибудь под халатом?

Не важно, что она занималась любовью с этим мужчиной семь лет назад. Он оставался для нее загадкой, и сейчас больше, чем когда бы то ни было. Вечный незнакомец… Ей хотелось бы довериться ему, но это так непросто.

— Перед свадьбой я сказал, что ты будешь решать, спать тебе со мной или нет.

Ее ногти вонзились в ладони.

— А теперь, женившись, ты решил добиться своего и забыть про обещания.

— В каком-то смысле, да. Я хочу, чтобы ты спала в моей постели, Мегги. Я не буду ни к чему тебя принуждать, но мне нужно, чтобы ты лежала рядом со мной. Не отказывай мне в этом, любовь моя.

— Я не твоя любимая, — выдохнула Мег, чувствуя головокружение от нехватки воздуха

— Нет, моя и всегда ею останешься.

— Хватит врать, Кон. Господи, прошу, не надо больше лжи, — взмолилась она, заливаясь слезами. — Ты сказал, что хочешь общаться с Анной, и ты это получил. Тебе мало?

— Я хотел бы сказать, что этого хватит. Но не могу.

— А если я откажусь?

— Не надо. Я так долго ждал.

— Значит, теперь, когда ты добился того, чего хотел, маску можно сбросить, да?

— Не было никакой маски, — спокойно возразил Кон, засунув руки в карманы. — Я просил твоей руки еще в России. Я предложил тебе выйти за меня замуж, как только встретился с тобой на балете. Теперь ты моя жена. Сейчас нас ничто не разделяет.

— Если не считать того, что я даже не знаю, кто ты такой, — всхлипнула Мег. — Я ничего не знаю о тебе. Я не знакома с твоими родителями. В России ты был большим человеком, кагэбешником, и я даже не знаю, была ли наша связь частью твоей работы или нет. Ты сказал, что тебя зовут Константин Руденко. Так это имя, данное тебе при рождении, или псевдоним?

Мег была на грани истерики и уже не могла остановиться.

— В моей стране ты притворяешься обычным американцем Гарри Джонсоном. Он живет в сказочном доме, водит «бьюик» и строит из себя мистера Хорошего Парня перед ничего не подозревающими соседями. Откуда мне знать, какой ты на самом деле? Видела ли я тебя настоящего? Каким ты был в детстве, в юности? Да и было ли у тебя детство? Кто ты?

Кон, помрачнев, покачал головой.

— Я не знаю, Мегги. За этим я и пришел к тебе. Чтобы узнать.

Казалось, его слова идут из глубины души. Мег совершенно не ожидала от него такого ответа. Растерявшись она направилась в комнату для гостей, расположенную между спальней Кона и детской. Мег провела в этой комнате прошлую ночь, ворочаясь без сна, боясь и предвкушая день своей свадьбы.

Кон остановился в дверях.

— Может, мы поищем ответа в постели? Это единственное место, где у нас не бывает проблем. Давай, с этого и начнем. — Он ухватился за дверной косяк, словно ища поддержку. — Клянусь, Мегги, я и пальцем к тебе не притронусь, если ты не захочешь. Просто полежи со мной. — Его голос дрожал от возбуждения. — После стольких лет разлуки, — он так легко перешел на русский, что Мег даже не сразу заметила, — позволь мне хотя бы взглянуть на тебя, вдохнуть пьянящий аромат твоих волос, почувствовать тебя рядом. Я прошу тебя, Мегги.

После такой отчаянной просьбы, произнесенной на его родном языке, Мег поняла что у нее не осталось сил для сопротивления. Его мольба вызывала в ней слишком много сладостных воспоминаний.

Мег достала ночнушку из комода и ушла в ванную переодеваться. Ее сердце билось все быстрее, чуть из груди не выскакивало. Кону удалось ее разжалобить.

Когда она вернулась в комнату, он все еще стоял у двери и глаз с нее не сводил.

Несколько шагов до кровати, казалось, растянулись на тысячу миль. Когда Мег влезла под одеяло, Кон выключил свет и шагнул к ней.

— Мегги? — прошептал он.

— Я… по-моему…

— Если я проведу эту ночь с тобой, — перебил он ее, — ты сможешь не бояться, что я украду Анну. Тебя ведь это пугает, правда?

Нет, — кричало ее сердце. — Я боюсь гораздо худшего. Я боюсь, что ты никогда не полюбишь меня так, как люблю тебя я.

Матрас скрипнул, когда Кон нырнул под одеяло. Хотя их тела не соприкасались, Мег чувствовала его тепло и запах мыла на его коже. Она не знала, раздет ли он, и хотела бы увидеть то, что скрывала от нее темнота ночи.

— Поговори со мной, любовь моя. — Его низкий, бархатный голос казался дуновением ночного ветерка. — Расскажи, как долго ты не могла меня забыть после возвращения из России. Никто больше не влюбился в тебя за время полета?

Ой, Кон. Мег уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить стон.

— Я смотрел вслед твоему самолету, пока он не исчез в облаках, потом вернулся в коттедж и напился до самозабвения. По крайней мере, я надеялся забыть. Но ничто не могло смыть твой запах с простыней и подушек. Боже мой, Мегги… такая ужасная пустота после всего, что у нас было… Меня уже не волновало, буду ли я жить или умру.

— Ты думаешь, мне было легче? — возмутилась Мег. Рассказ Кона всколыхнул в ней такую волну воспоминаний, что все чувства, пережитые в прошлом, нахлынули снова с прежней, ошеломляющей силой. — Мне было все равно, даже если бы самолет разбился. Из-за тебя я вообще ни о чем не могла думать, даже о людях, которые летели со мной. Дома меня никто не ждал, и мое сердце осталось в России. Я хотела умереть, потому что не могла представить тебя с другой любовницей, тем более с какой-нибудь из ваших русских красоток. Я видела, как они пялились на тебя, когда мы гуляли.

— Мегги!

— Да, пялились, Кон. Ты сам знаешь, и не пытайся отрицать. Я понятия не имела, что могу быть такой ревнивой.

Он глубоко вздохнул.

— Думай, что хочешь, но я видел перед собой одну-единственную блондинку, которая сошла с трапа самолета и устроила настоящий переполох среди моих приятелей. Каждый из наших сотрудников отдал бы всю годовую зарплату за право сопровождать тебя. Когда они узнали, что ты под моей опекой, я нажил себе врагов.

Мег была бы польщена, расскажи это любой другой мужчина. Но сейчас ее бросило в дрожь. Должно быть, он преувеличивает, но… откуда ей знать?

— Слава Богу, твой самолет не разбился, — пробормотал Кон. — Рассказывай, что случилось, когда ты приехала в Штаты. Что ты делала? Как себя чувствовала?

Зачем он спрашивает, когда и так все знает?

Мег крепко зажмурилась, словно это могло облегчить ее боль. После того, как таможенники и агенты ЦРУ оставили ее в покое, она чувствовала себя освежеванной заживо.

— Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, меня отделили от остальных пассажиров и увезли на ужасный, двухдневный допрос.