— Езжу, — согласился Влад. — В таких вопросах лучше всего полагаться на свои собственные силы. Ну а еще на удачу в виде дикой лесной нимфы с волкодавом на поводке. — Он улыбнулся краешком губ, останавливая машину перед супермаркетом, потом спросил у Женьки: — Со мной пойдешь или здесь посидишь?

— Лучше посижу, — быстро ответила она, едва представив себе ужасающее скопление людей за этими бетонно-стеклянными стенами.

— Хорошо. — Влад, видимо, и не ожидал от нее другого ответа. — Посиди. Об одном только тебя прошу: никуда, пожалуйста, не исчезай… Хотя бы для того, чтобы машина не оставалась без присмотра, — немного подумав, добавил он.

Вернулся он примерно через полчаса. Развернувшись в своем кресле, Женька наблюдала за тем, как он складывает в багажник за задними сиденьями принесенные пакеты. Потом, когда он уже сел за руль, спросила:

— Судя по твоей физической форме, здоровье тебе в Германии сумели вернуть целиком и полностью?

— Как видишь. — Влад посмотрел на нее. — Про Германию — это тебе уже Корней успел рассказать? Вы с ним, как я погляжу, сумели наладить отношения.

— Просто поговорили, — ответила Женька. — Кстати, я до сих пор не могу понять, на кого он все-таки работает? На тебя или на твоего отца?

— Он у нас незаменимый, — серьезно ответил Влад. — И хотя пригласил его на работу вообще-то я, но он настолько нравится отцу, что я его иногда целыми днями не вижу.

— Он как-то обмолвился, что вы с ним вместе служили, — заметила Женька.

— Что-то он с тобой слишком уж разговорчив, — полушутя-полусерьезно сказал Влад. — Отплачу ему тем же: в прошлом он — кадровый офицер спецназа. После ранения его уволили в запас, в качестве прощальной подачки сунув орден и инвалидность. Вот тогда-то я, узнав обо всем, и позвал его к себе. Мало кто знает, что вместо левой руки у него протез. И еще меньше тех, кто в состоянии оценить, что же представляет собой сам Корней Георгиевич. Не боюсь тебе в этом признаваться лишь потому, что ты мне не конкурент, в том смысле, что переманить его от меня к себе на работу точно не попытаешься. Ну а насчет остального, — Влад бросил в Женькину сторону быстрый взгляд, — не знаю, но что-то он в тебе нашел.

— Не говори ерунды, — сухо одернула его Женька.

— А почему ерунды-то? — спросил Влад со смешком. — Или что, решила сохранить девичью честь для истории?

— А вот это тебя вообще не касается, — отрезала Женька.

— Конечно, нет, — легко согласился он.

Дальше они ехали молча. Влад изредка посматривал на Женьку, но она даже не поворачивалась в его сторону, глядя в боковое окно. Лишь на подъезде к воротам Влад спросил:

— А в обычные дни что, проделываешь весь этот отрезок пути, от остановки до ворот, пешком? Тут ведь больше двух километров…

— Нет, на метле летаю, — усмехнулась Женька.

— С твоим характером, я думаю, это было бы несложно, вот только сомневаюсь, что у тебя для этого есть достаточно хорошая метла, — не остался в долгу он. — Кран-то хоть на кухне поменяла или так и пользуешься своим фарфоровым огрызком?

— Поменяла. Но если бы не присланные тобой книги, я бы этот твой кран вышвырнула, — честно ответила Женька. И так как они уже приехали, хотела открыть дверь. Но поскольку ездить на машинах ей в жизни почти не доводилось, а эта и вовсе была не такая, как все, то Женька совершенно не знала, что нужно сделать для того, чтобы дверь наконец открылась. На выступающей из двери панели было немало всяких кнопочек, но Женька не решалась тронуть ни одну из них.

Влад с минуту наблюдал за ней, потом позвал:

— Жень. Вот эту ручку в сторону отведи. Вот так.

Подавая пример, он открыл свою дверь и вышел. Через несколько секунд Женька тоже оказалась на улице.

— Спасибо, что довез, — буркнула она. — Сумки мои, пожалуйста, отдай.

— Отдам, себе уж точно не заберу, — усмехнулся он, открывая багажник, потом кивнул застывшей рядом в ожидании Женьке: — Иди, двери открывай. Не стой над душой, как терпеливый ослик, ожидающий, когда его навьючат.

— Я просто привыкла сама себя обслуживать, — сухо ответила Женька.

— Неплохая привычка, — насмешливо похвалил он, вынимая все сумки сразу и направляясь с ними к крыльцу. — Вот только настоящая женщина никогда даже в руки не возьмет ничего, кроме дамской сумочки, если рядом с ней находится мужчина.

— Знаешь, воспитывай в этом духе лучше своих любовниц, — посоветовала Женька, шагая рядом с ним. — А я в реальной жизни живу, не в оранжерее. Для своих собак я в любом виде настоящая, а остальные по этому поводу пускай думают все, что хотят.

Упомянутые собаки уже ждали Женьку прямо за отпираемой дверью. И как только дверь открылась, выскочили на крыльцо. Туман узнал Влада, потому что, по пути к Женьке наградив его мимолетным взглядом, не выказал при этом никакой агрессии. Тяпа же был в восторге. Он радостно вился под ногами, уделяя Владу даже больше внимания, чем Женьке, потому что там не нужно было разделять ответное внимание с Туманом. Влад же гладил и трепал его и даже присел перед ним на корточки. Правда, довольно быстро эта идиллия была прервана заигравшим в кармане пиджака телефоном. Ответив на вызов, Влад с минуту слушал кого-то, потом сказал:

— Хорошо, пусть подождет меня, я через полчаса буду у вас. — Убрав телефон, он кивнул Женьке: — Ну все, я поехал. Дела. Привет волкам, если вдруг появятся.

Погладив напоследок Тяпу, он спустился с крыльца и быстро направился к своей машине. Тяпа побежал было его провожать, но Женька окликнула его, и он скользящим на полусогнутых лапах плюшевым лоскутиком вернулся назад. Продолжая машинально перебирать пальцами густую шерсть на шее Тумана, Женька проводила взглядом отъехавшую машину, испытывая одновременно и разочарование, и облегчение.

— Нет, — сказала она Туману, когда машина скрылась из виду, — не выношу я его присутствия дольше трех-пяти минут. Думать о нем — одно, а общаться — совсем другое. Пойдем, посмотрим, что он там вам послал… Надо было про одеколон ему, наверное, сказать! — вспомнила Женька. Но, подумав, покачала головой: — Нет, не стоило, после того, как я этот несчастный флакон швыряла туда-сюда.

Ей вдруг стало смешно от того, что она представила себе всю картину мытарств злосчастного одеколона.

— Сохраню его на память, — решила Женька, все еще смеясь. — Как милую безделушку… Тем более что аромат у него действительно чудесный.

Около недели Женька переживала свою последнюю встречу с Владом, прокручивая ее в памяти и так и эдак. А потом вблизи озера стали происходить события, из-за которых ей стало уже не до воспоминаний и романтических грез. Остался один только лес, и ничего кроме. Беда нагрянула неожиданно, заявив о себе далеким шумом моторов. Не от дороги, а откуда-то из-за холма на противоположном берегу озера. Техника была тяжелой — не легковые машины и даже не излюбленные большинством «ордынцев» внедорожники. Судя по звуку, это были либо грузовики, либо трактора. А самое главное, двигались они в той стороне, где не было и не могло быть дороги. Там был только лес, густой дикий лес.