А когда я пыталась разобраться в хитросплетениях его расчетов, он лишь целовал меня в висок и говорил:

— Не вникай, маленькая моя! Мы ведь с тобой ни в чем себе не отказываем, верно?

И мне отчего-то так радостно было впервые в жизни позволить себе расслабиться и переложить функцию принятия решений на кого-то другого, что я и в самом деле не лезла спорить.

Кажется, в Атлантик-Сити он впервые сказал мне, что мы мелко плаваем. Я тогда только вернулась в номер после прогулки по местным магазинам. Миша валялся поперек кровати и зачем-то крутил пальцами игрушечную пластмассовую рулетку.

— Что это? — спросила я.

— Это? — переспросил он. — Это, звезда моя, такая занятная штука. Ну-ка, назови любое число.

— Тринадцать, — пожав плечами, отозвалась я и, подойдя поближе, уселась на пол у кровати.

— Тринадцать? — ухмыльнулся Миша. — Не суеверная, нет? Ну ладно, гляди.

Он крутанул волчок. Шарик запрыгал по игровому полю, сам же Миша лениво потянулся к тумбочке, взял валявшуюся там сигаретную пачку и начал вытаскивать из нее сигарету. И шарик тут же замедлил бег, завилял и вдруг остановился ровно на секторе с цифрой тринадцать.

— Как ты это сделал? — ахнула я.

— А говорят, курение вредит нашему здоровью, — хохотнул Миша и кинул мне сигаретную пачку.

Я поймала ее, открыла и только тут поняла, что внутри пачки размещено хитроумное устройство — множество проводков, микросхем и едва заметная черная кнопка.

— Миш, поясни для тупых, как это работает, — попросила я.

— Все очень просто, детка. Шарик на радиоуправлении. Управляется он вот этой штукой в сигаретной пачке. Понимаешь, да? Ты стоишь у рулетки, незаметно подменяешь их шарик на наш. Я за соседним столом, весь такой азартный игрок, начинаю нервно хлопать по карманам в поисках сигарет. И — вуаля! Замечательная вещь, рекомендую.

— Мишка, ты гений! — вскрикнула я и запрыгнула к нему на кровать.

Он тут же повалил меня, подмял под себя и принялся щекотать, приговаривая:

— О да, я гений, поклоняйся моему таланту, ты, рядовая аферистка. Что, не хочешь? Еще пощекотать?

А я, задыхаясь от смеха, отбивалась от него, визжала и пыталась вырваться.

В тот же вечер мы испробовали новое Мишино изобретение в деле. Все вышло отлично, я незаметно подменила шарик, и после мы с Мишей сорвали банк. Отныне деньги потекли к нам совсем уж рекой.

Жизнь шла своим чередом — наша безумная, перелетная, азартная жизнь. Мы переезжали с места на место, выходили на промысел, а свободное время проводили в ресторанах, барах, на пляжах или просто валяясь в непристойно дорогих гостиничных номерах. Миша еще иногда засиживался за своим ноутбуком, сосредоточенно хмурясь, щелкал кнопками клавиатуры. Но когда я спрашивала его, что это он там такое делает, немедленно глумливо отзывался:

— Сочиняю оду в твою честь, дорогая моя Муза! А ну не подсматривай, хочу сделать сюрприз.

И если я в шутку пыталась выхватить у него ноутбук, тут же набрасывался на меня, валил на постель и целовал своими невозможными губами, пока я не забывала, с чего, собственно, начался разговор.

Иногда по ночам, когда мне не спалось, я засматривалась на лежащего рядом со мной мужчину и… Он спал безмятежно, как ребенок, лежал, широко раскинувшись на постели. Могучая смуглая грудь его вздымалась, на верхней губе выступали капельки пота, рыжеватые волосы спадали на лоб. И я, затаив дыхание, осторожно отводила их, и тут же отдергивала руку, будто делала что-то запретное и боялась, что кто-то может меня за этим застать. Приходилось признать, что я… привязалась к Мише. И это пугало меня до смерти. До сих пор я была одна — сама себе хозяйка, ни от кого не зависящая, ни к кому не испытывающая никаких чувств. И мне вовсе не хотелось этого менять.

Этот мужчина появился в моей жизни как-то спонтанно. Мне было с ним хорошо и весело, к тому же вместе мы могли затевать куда более сложные махинации. Это было забавно, это было удобно. Только и всего… Тогда зачем же я подолгу смотрела на него в ночные часы? Зачем любовалась этим сильным и опасным зверем, прямо сейчас — расслабленным, спокойным и безмятежным? Мне совсем не нравилось появлявшееся у меня в груди в такие моменты щемящее чувство. И я с удовольствием выдернула бы его с корнем, если б могла.

А вместо этого иногда принималась фантазировать о вот этом самом острове, который мне когда-то в шутку обещал Миша. О продуваемом теплыми ветрами доме, окруженном террасой. Доме с тенистыми комнатами, плетеными циновками, по которым так приятно ступать босыми ногами. О том, чтобы лениво валяться в обнимку с Мишей в подвешенном между деревянных опор крыши гамаке, прихлебывать ром и никуда не спешить. Чем черт не шутит, иногда я представляла себе даже шумных, нахальных и рыжих — в отца — детей…

В конце концов наша кочевая жизнь занесла нас в Монте-Карло. В этот ослепительный город, славящийся на весь мир роскошными отелями, великолепными ресторанами и, конечно, казино. В один из первых же дней мы с Мишей прогуливались по бульвару, и я вдруг заметила на афишной тумбе красочный плакат, с которого нам таинственно улыбалась волоокая дива Мария Левина.

— Смотри, — толкнула я Мишу в бок. — Твоя знакомая здесь?

— Мм? — Он проследил за моим взглядом и тоже заметил афишу, а затем лениво отозвался: — А, да, действительно. Ну что ж, гастролирует Машенька.

Голос его звучал, как всегда, бесстрастно, но в коротком взгляде, который он бросил на афишу, мне снова почудилась та же искра, что я уже заметила однажды при нашей первой встрече.

— А что, собственно, тебя с ней связывает? — в первый раз за все время спросила я.

— С кем? С Машей? — словно бы удивился Миша. — Детка, мы с ней так давно знакомы, что уже и не вспомнишь. Преданья старины глубокой. Да и неинтересно тебе будет, маленькая моя.

Он притянул меня к себе и поцеловал в висок.

— Что, даже поздороваться к ней не зайдешь?

Я попыталась вывернуться из Мишиных рук, не дать ему, как обычно, одурманить меня и сбить с мысли. Мне совсем не понравилось, как он стрельнул глазами на изображение Марии. Впрочем, и ревнивые нотки, неожиданно зазвучавшие в моем собственном голосе, мне не нравились тоже. Определенно пора было выбрасывать из головы мечты о домике на берегу океана. Они начинали заметно отравлять мне жизнь.

— Не знаю, может, заскочу, как будет время, — пожал плечами Миша. — Мы с ней не такие уж закадычные друзья.

Тем этот наш с ним разговор и закончился.

По дороге в отель мы с Мишей забрели в крошечную антикварную лавчонку. Владельцем ее оказался этакий колоритный мужик, похожий на разбойника из детской сказки. Плечистый, горбоносый, с темной бурно-курчавой гривой с заметной проседью. Говорил он на дикой смеси всех средиземноморских языков разом.