— Вина хочешь? — спросил Миша, подходя ко мне сзади и грубовато обнимая нетерпеливыми руками.

— Неа, — я покачала головой.

— Правильно! Это потом! — кивнул он и принялся жадно целовать мне шею, ласкать губами выступающий позвонок.

Стянул с плеч платье, спустился ладонями ниже к лопаткам, в то же время не переставая оглаживать, изучать, трогать.

Миша оказался умелым и щедрым любовником. Неутомимый и ненасытный, бесстыдный и жаркий, легко переходивший от шутливой возни и смеха к беспощадным любовным схваткам, он набрасывался на меня снова и снова, пока я, разморенная этой сумасшедшей ночью, не отключилась, едва успев рухнуть головой на мягчайшую подушку.

Слава богу, через пару часов инстинкт, не позволявший расслабляться в незнакомом месте, выдернул меня из сна. Я села в постели, поморгала, рассматривая уже освещенный утренним солнцем номер. Покосилась на Мишу — тот сладко спал, раскинувшись на кровати рядом со мной, могучий, насытившийся и безмятежный. И мне на секунду отчаянно захотелось снова упасть на постель, подкатиться к нему под бок, забыть и о своем опасном ремесле, и о перелетном образе жизни.

Эти непривычные мысли напугали меня. Казалось, от близости Миши в голове моей поселился какой-то опасный вирус. Нет, нет, нужно было уходить отсюда. Срочно!

Я тихонько выскользнула из постели, собрала по номеру раскиданную вчера в порыве страсти одежду, кое-как натянула ее на себя и направилась к выходу. Миша в этот момент всхрапнул во сне и перевернулся на живот. Я на пару секунд задержалась в дверях, представляя себе, как здорово было бы сейчас вернуться в постель и припасть губами к его шее — мощной, загорелой, влажной от ночного пота. Затем мысленно обругала себя и вышла из номера.

Конечно, разумнее всего было бы уехать из города. Поискать пока счастья где-нибудь в другом месте и вернуться через пару недель или даже месяцев. Я ведь допустила чудовищную ошибку, вошла в тесный контакт с человеком, которого обыграла. Черт его знает, что я там наболтала в эту безумную ночь. Может быть, в какой-то момент проговорилась, дала зацепки, позволяющие при желании меня разыскать. И все же я решила этого не делать. Твердила себе, что Вегас мною еще не окучен по полной и жаль будет бросать это полюбившееся мной много лет назад золотое дно. И что Миша наверняка обо мне уже и думать забыл — подумаешь, случайная связь в поездке. И что сам он наверняка со дня на день уедет из города — что здесь ловить-то, в конце концов? Но все это была полная чушь, отговорки, не обманывавшие даже меня саму. Правда же заключалась в том, что мне очень, очень хотелось увидеться с ним снова. Более того, мне хотелось, чтобы он попытался меня найти… Может быть, во мне все же больше было от безалаберной блондинки со склонностью к бесшабашным поступкам, чем мне хотелось думать.

Случай снова свел нас с Мишей три дня спустя, и на этот раз мне сразу стало ясно, что попала я крепко. Он появился ровно в тот момент, когда «клиент», которого я разводила на этот раз, растерянно хлопая глазами, сдвигал в мою сторону проигранные фишки. Вернее, именно в этот момент Миша соизволил показаться, но по его издевательской ухмылке я поняла, что наблюдал он за мной уже давно. Наверное, маячил где-то за спинами, а я, увлеченная игрой, его даже и не заметила. Теперь же он смотрел на меня из-под полуопущенных век с каким-то ленивым удовлетворением, ухмылялся глумливо и опасно, и у меня не возникло ни малейших сомнений по поводу того, что он наконец-то все понял. Действительно, сцена, которую я разыграла с несчастным голландцем, угрюмо разглядывавшим сейчас опустевший кошелек, почти полностью повторяла то, что несколько дней назад произошло между мной и Мишей. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что таких совпадений не бывает, и наивные девушки, срывающие за карточным столом огромные куши, из ниоткуда в Лас-Вегасе не появляются.

Однако делать было нечего. Если в прошлый раз я еще успела в последний момент подменить карты, хотя это и стоило мне выигрыша, то теперь Миша вынырнул из толпы ровно тогда, когда все было кончено и отыграть назад было уже невозможно.

У меня вспотели ладони, по спине побежали мурашки. Матеря себя на чем свет стоит — знала же, что нужно уезжать, бежать отсюда, пока этот самоуверенный хрен, обожающий пошлейшие рубашки, меня не раскусил, — я сгребла фишки в сумку, встала из-за стола, протиснулась сквозь толпу и поспешно пошла в сторону туалета, надеясь, что мне снова удастся проскользнуть в выход для персонала. А потом — бежать, бежать аж куда-нибудь до канадской границы.

Я выскользнула из игрового зала в коридорчик, где находились двери в уборные. И в этот момент чьи-то сильные руки обхватили меня за талию со спины, и низкий хриплый голос шепнул в ухо:

— Не так быстро, маленькая моя.

Миша — разумеется, это был он — сграбастал меня своими лапищами и быстро втолкнул в крошечную незаметную дверцу. Мы оказались в какой-то подсобке, среди полок, на которых высились бутыли с моющими средствами, упаковки с одноразовыми перчатками и швабры.

— Пусти, — придушенно прохрипела я.

— И не подумаю, — отозвался он и тихо хохотнул. — Хочешь, зови охрану.

Ублюдок, он прекрасно понимал, что сделать этого я не могла. Казино, конечно же, было нашпиговано камерами наблюдения. Но пока нас с Мишей вполне можно было принять за озверевших от внезапно вспыхнувшей страсти посетителей, ищущих укромный уголок, чтобы пообжиматься в интимной обстановке. Однако если бы я вздумала затеять скандал, охрана очень быстро обнаружила бы истинную подоплеку нашего конфликта.

— Значит, вот ты кто на самом деле, — горячо шептал Миша, не выпуская меня из рук.

Он ловко просунул ладони под мой пиджак, оттянул полу и немедленно обнаружил, что пиджак был двусторонним.

— Ловко, ловко, — проговорил он. — А это у нас что?

Пальцы его скользнули по моему запястью и нащупали на нем портативную камеру.

— Так вот как ты облапошиваешь лохов вроде меня, — продолжил он и как-то даже радостно ухмыльнулся.

В висках у меня стучало. Нужно было придумать что-то, выкрутиться, вывернуться и бежать, пока Миша не сдал меня полиции. Однако прикосновения его рук были до странности нежными, даже бережными, несмотря на чувствовавшуюся силу и властность. И это очень мешало мне, не давало сосредоточиться, кружило голову.

— Что тебе нужно? — отчаянно зашептала я. — Я могу вернуть деньги. Сколько ты проиграл? Десять тысяч? Я все отдам, хочешь?

Он прижался лбом к моему лбу и, неотрывно глядя мне в глаза, медленно покачал головой. Меня уже колотило, я совсем не хотела провести ближайшие годы своей жизни в тюрьме штата Невада.

— Так чего же ты от меня хочешь? — пробормотала я, слыша, как срывается голос.

И Миша, помолчав с минуту, вдруг растянул губы в хищной улыбке и произнес:

— Научи меня своим штукам.

С этого вечера и началось наше с ним головокружительное, искрящееся, лихое и совершенно сумасшедшее приключение. В то мгновение, когда я поняла, что Миша меня не сдаст, что мое ремесло по какой-то дикой причине, по врожденной склонности к азарту его заинтересовало, меня затопило огромным облегчением, какой-то розовой конфетной волной совершенно детского счастья. А когда он выразил желание отныне работать со мной в одной команде, я и вовсе поплыла. Я ведь всегда была одна, в случае чего прикрыть меня было некому. Теперь же наклевывалась возможность окучивать игорные заведения парой, а это, это… Помимо того, что это сулило совсем иные барыши, это таило в себе еще и то, что я всегда подсознательно искала, — надежность, тыл, возможность на кого-то положиться. Господи, да я готова была Мише на шею броситься от счастья.