Глава 12. Туман.

Сулейман опередил Миху и Эли. Во время последней встречи с Дэном он договорился о пробных телефонных консультациях «в случае необходимости». Необходимость у музыканта появлялась чаще и чаще:

– Доктор, я опять не спал всю ночь. Ваши успокоительные помогают, но ненадолго. Последние таблетки закончились за три дня. Сегодня снова невыносимая боль во всём теле, ломает суставы, ноет и разрывается сердце. Подруга не хочет меня видеть, какой смысл в такой жизни? Я закрываю глаза и чувствую запах её волос, тепло рук, нежность губ. Открываю, и в отчаянии от реальности, снова пытаюсь забыться. Заснуть не могу третьи сутки. В голове хаос и туман. Помогите.

– А что говорит Амин? Об этом смысле? Об освобождении от грехов и желаний? Прислушайся к нему.

– Я бы рад прислушаться, но кроме страдания ничего не ощущаю. Я устал терпеть.

– Ты получишь на следующей встрече таблетки, но поторопись с подготовкой к фестивалю. Твои фанаты ждут тебя.

Анна, мать музыканта, обратила внимание на то, что с сыном снова происходят неприятные изменения. После приёма новых лекарств Дэн ходил в полусогнутом состоянии, стонал, не спал и ничего не ел. Она слышала, как Ди, закрывшись в своей комнате, о чём-то беседовал с неким доктором по мобильнику. Когда Дэн принимал душ, оставив телефон в на столике в гостиной, Анна скопировала из списка последних звонков номер консультанта Сулеймана. Тут же попыталась связаться с незнакомым врачом. Психиатр не отвечал, но на следующий день перезвонил сам:

– Чем могу помочь?

– Здравствуйте, доктор. Меня зовут Анна, я мама Дэна. Беспокоюсь о сыне после приёма последних лекарств. Кажется, его состояние после них ухудшается.

– Мамочка, Дэн давно совершеннолетний. Вы не являетесь его опекуном, он дееспособен. Что касается лечения, существует такое понятие, как врачебная тайна. Увы, ничем помочь лично Вам не смогу. Не беспокойтесь напрасно.

Но Анна беспокоилась. Она набрала мессенджер приятеля, болгарского художника Светлина, в двух словах описала происходящее.

– Привет, привет, Аннушка. Я так понял, что вы не скоро приедете в наши края. Ситуация, по-моему, серьёзная. Состояние парня похоже на ломку. От наркотиков.

– Дэн давно ничем не пользуется, каждую неделю сдаёт анализы и наблюдается в специальной клинике. Наркотики? Этого не может быть.

– У меня нет других объяснений, но я не медик. Ещё в Болгарии заметил, что парень в тяжёлом состоянии и очень зависим. Помнишь, как он напился в Рупите? Если не ошибаюсь, здесь нужна профессиональная помощь. Может быть, я поищу специалистов в Болгарии?

– Спасибо за поддержку, но Дэн как раз проходит курс психотерапии.

– Тогда не пойму, почему он в таком состоянии и не в стационаре. Мы теряем его, Аня. Говоришь, сын ходит в дорогую клинику по рекомендации лечащего психиатра? Если не будет улучшений, надо идти к врачам самой и бить тревогу.

– Ты прав, я посоветуюсь с доктором Фишман.

– Боюсь, мои опасения верны, не откладывай визит, поторопись. И звони чаще. До встречи.

Дора Фишман получила срочное сообщение от секретаря больницы. Мать Дэна просила назначить личную консультацию. Фишман задумчиво пролистала календарь. Кажется, она не совсем готова к разговору с матерью музыканта. С этим пациентом всё оказывалось непросто. Встречи с психотерапевтом не приносили ожидаемых результатов. Может быть, она просто их неправильно оценивает? Надо сначала поговорить с Якубом. Дора потянулась к мобильному, но Сулейман уже звонил сам:

– Приветствую очаровательную коллегу! Я соскучился по Вашему голосу.

– Якуб, Вы читаете мысли? Только что хотела с Вами связаться.

– Да, я чувствую и угадываю желания.

– Мне надо познакомиться с первоначальными результатами терапии нашего подопечного.

– Вы мне подбросили крепкий орешек, госпожа Дора. Он заставил меня полюбить Бетховена и слушать безумный транс. Признайтесь, скучно без таких больных? Я приготовил нам сюрприз. Приглашаю на юбилейный девятый концерт Бетховена в Тель-Авивской опере с дирижёром Рани Кальдероном. Соглашайтесь. Настроимся на одну волну с пациентом и выстроим необычную стратегию успешного лечения. Мы же не закостенелые старики, и готовы к открытиям?

Доктор Фишман заулыбалась, но, как можно серьёзнее ответила:

– Мне кажется, некоторые психиатрические заболевания становятся заразными. Когда концерт?

– В следующую пятницу. А сегодня приглашаю в кафе Дома оперы, где торжественно вручу Вам приглашение. И не бойтесь заразиться от меня бешенством, милая леди. У Вас отличный иммунитет.

Дора Фишман снова открыла календарь, отметила дату мероприятия. Связалась с секретарём:

– Марина, напомни мне, пожалуйста, о необходимости запланировать встречу с матерью больного Дэна С. Через две недели.

Дора подошла к зеркалу в углу кабинета. На неё смотрела вполне приятная брюнетка с правильными чертами лица, резкими скулами и острым подбородком. Вокруг больших зелёных глаз еле заметные мелкие морщинки.

«Ещё не развалюха, но давно старая дева», – сказала себе главврач. Она придирчиво поправила причёску и ещё раз улыбнулась. Ей нравился этот загадочный восточный красавец Якуб, его двусмысленные светские манеры, смелость и напористость поведения.

Дора Фишман любила кафе тель-авивского Дома оперы. Высокое белое здание террасами нависало над самым берегом Средиземноморского побережья. Белоснежный рояль внутри многоэтажного яруса оживал сразу после заката. Тапёра, как правило, сменяли желающие подыграть из местной музыкальной братии светской столицы, что создавало неповторимую атмосферу. Посетители, раскиданные по ярусам многоэтажного здания из самых отдалённых уголков Дома, издалека слышали гармонию музыки и моря.

Якуб встретил Дору у главного входа в Дом оперы. С изумительным букетом бело-розовых пионов. В безупречном светлом костюме, пахнущий изысканным парфюмом, доктор галантно прикоснулся губами к пальцам руки коллеги и толкнул внутрь стеклянную дверь. Из кафе уже лилась музыка. Незнакомый скрипач в сопровождении тапёра исполнял «Колыбельную для ангела» Шопена. Сулейман, взяв Дору за руку, провёл женщину к заранее забронированному столику рядом с роялем. Подошёл официант в белом фраке, зажёг свечу, поставил цветы в вазу и предложил комплимент от заведения «Пылающее мороженое».

– И всё это только для того, чтобы пригласить меня на концерт? – недоумённо спросила докторша.

– Я ещё не сделал этого, – заговорщицки произнёс Якуб.

Он подошёл к тапёру, и тот взорвал тишину мощными аккордами из «Призрака оперы». Сулейман наклонился к самому уху своей спутницы и, обжигая горячим дыханием, зашептал:

«Свои фантазии ко мне приблизь.

Любовь и магия

Во мне слились.

Друг с другом намертво нас мрак сковал.

В мой разум призрак оперы проник

И правит бал…»

В эту ночь Дора не вернулась домой. После кафе коллеги поднялись на верхние этажи Дома оперы, где располагались апартаменты Якуба. С застеклённой террасы любовались темнеющим морем, а