Я должна была солгать, как Линни и Джей Джей, сделать вид, будто мы знали, кто она такая и ждали ее приезда. Она явно хотела услышать, что я совсем не против покинуть свою комнату на время. Но мне не хотелось ничего говорить.

Пока я осматривала комнату, пытаясь понять, что еще мне понадобится в эти выходные, и желая как можно скорее убраться отсюда, между нами повисло неловкое молчание.

– Это из твоего колледжа?

Я оглянулась и увидела, что Брук стоит у стола и смотрит на синюю папку Стэнвичского колледжа.

– Да, – ответила я. Мне совершенно не понравилось, что она разглядывает мои вещи. – Но не надо… – Но Брук уже перекладывала стопку блестящих, ярких папок.

– О, Университет Запада – они отличные, – сказала она, задержавшись на оранжевой папке. – Я собиралась учиться там.

– Да? – Я попыталась подавить проснувшийся интерес и не продолжать эту тему, но любопытство победило. – И куда ты поступила?

– В Университет Южной Калифорнии, – ответила она, просматривая листовки в фиолетовой папке Северо-Западного университета. – Там тоже есть медицинский факультет. Ты поступила в Северо-Западный университет? – удивленно спросила Брук.

– Да, – кивнула я и почувствовала, что мне хочется защищаться. Эта девушка даже не знала меня, так с чего ей удивляться, что меня приняли в Северно-Западный университет? – А что тебя удивляет?

– Ничего, – тут же ответила Брук, снова опуская папку. – Прости, просто… Когда Дэнни сказал, что ты остаешься в этом городе и пойдешь в местный колледж, то я предположила…

Она замолчала, но невысказанное «Я предположила, у тебя нет других вариантов» повисло в воздухе.

– Это не «местный колледж», – заметила я, едва не сорвавшись на крик. – Это достойный гуманитарный колледж, который просто находится в этом городе.

– Верно, – быстро согласилась Брук. – Я не имела в виду…

– Не всем хочется уезжать, – продолжила я. – И нет ничего плохого в том, чтобы учиться рядом с домом.

– Совсем ничего, – решительно кивнув, сказала Брук. Она посмотрела на папки, а потом на меня. – Так… Наверное, они тебе больше не нужны?

– Оставь их там, – ответила я. Мне не понравилось выражение ее лица: Брук словно поняла что-то такое обо мне, чего я о себе не понимала. – Мне нужно уведомить университеты, что я не поеду в них, вот и все.

– Понятно. – Брук сложила папки в аккуратную стопку, а затем повернулась ко мне. – Я не сомневаюсь, что в Стэнвиче тоже отличный колледж, – сказала она, но я заметила в ее голосе фальшивые нотки одобрения.

– Да, – открыв верхний ящик, резко ответила я и принялась искать ожерелье, которое собиралась надеть сегодня вечером.

Последние несколько минут не оставили сомнений, что мне не захочется возвращаться сюда или вообще иметь дело с Брук, если только у меня не будет другого выхода.

– О боже! – воскликнула она.

Я повернулась и увидела, как Брук берет фотографию с моей тумбочки, единственную со мной и Дэнни, которая попала в газету. На ней ему восемнадцать, а мне шесть: мы стоим, прислонившись к его древнему, помятому вольво, в солнцезащитных очках, сложив руки на груди.

– Это же величайшая фотография! Это когда Дэнни выиграл тот конкурс, верно?

– Верно, – сказала я, борясь с желанием подойти и забрать у нее фоторамку.

– Он рассказывал мне об этом, – сказала она, продолжая с улыбкой рассматривать фотографию. – А я не могла поверить. Ну кто так делает?

– Да.

Эта история не была секретом – ее в качестве интересной детали, забавного факта упоминали в большинстве статей о Дэнни. Но мне все равно почему-то не понравилось, что Брук говорит об одном из моих любимых воспоминаний так, словно сама присутствовала там.

Это произошло летом, после выпускного Дэнни. Тогда «Кока» проводила конкурс, предлагая найти под крышками различные призы и выиграть до четверти миллионов долларов.

Дэнни вычислил, какое слово написано на выигрышной крышке, а еще, что если наклонять бутылку под определенным углом, то можно увидеть первую букву и понять, какой там за приз. А так как мне было шесть лет и каких-то дел летом у меня не предвиделось, я каталась с Дэнни по трем штатам. Мы заходили в каждый супермаркет, аптеку и магазин, где брат расхаживал туда-сюда по рядам с товарами, наклонял бутылки и покупал конфеты, которые мы съедали вместе, размещая пакеты с ними между нашими сиденьями. В августе он отыскал выигрышную крышку – одну из тех, за которую давали двести пятьдесят тысяч долларов, – на диетической коле, но я была бы так же счастлива, если бы он ее никогда не нашел; если бы были только я и брат, колесящие по Нью-Джерси с опущенными окнами и подпевающие песням на радио в лучах заходящего солнца. Дэнни отдал мне двадцать тысяч долларов – и такой поступок шокировал остальных братьев и Линни: первокласснице такие деньги ни к чему. Но родители тут же положили их в банк на мое имя. Оставшиеся деньги Дэнни вложил в ценные бумаги, и, конечно же, мама нарисовала эту историю в комиксах. А на следующий год «Кока» изменила правила, и на крышках стали печатать коды.

– Это замечательная история, – с ласковой улыбкой сказала Брук, ставя фотографию.

Я наконец отыскала свое ожерелье и бросила его в сумку.

– Вроде все, – сказала я и направилась к двери.

– Ох, отлично, – ответила Брук. – Большое спасибо, Чарли.

Я что-то промычала и вышла.

Я чувствовала, как меня захлестывает возмущение, хотя я добровольно уступила комнату и прекрасно понимала, чем это грозит. Но когда я оглянулась и увидела, что Брук подняла свой чемодан и положила на скамейку в изножье кровати, а затем заправила длинные волосы за уши, то все равно ощутила раздражение. Мне было бы все равно, если бы в комнате поселился только Дэнни, но из-за этой девицы всё почему-то воспринималось по-другому.

Я подошла к комнате Джей Джея и Дэнни, а затем постучала в приоткрытую дверь, и она распахнулась.

– Я вхожу, – честно предупредила я братьев, замерев на пороге.

Не дождавшись ответа, я вошла и поморгала, чтобы глаза приспособились к свету – все время забывала, что в этой комнате не так светло, как у меня. Она почти не изменилась с тех пор, как они учились в старшей школе, – ее слегка прибрали перед продажей, но большинство вещей остались на своих местах: трофеи Дэнни, почетные значки Джей Джея, в углу – кресло в форме огромной бейсбольной перчатки, на стене – плакаты десятилетней давности с актрисами в бикини, которые сейчас пишут кулинарные книги и ведут блоги о своей жизни.

А всю дальнюю стену украшают указатели улицы с надписью «Грант-авеню». Порой я забывала, сколько их там – простых указателей улиц, указателей со стрелочками и даже указателей с созвучными улицами. Например, Рант-авеню – мой любимый знак в этом списке.

Я до сих пор с трудом могла сказать, что из саги о «Грант-авеню» произошло в реальной жизни, что в комиксах, а что стало семейной легендой. Но все помнят, как все началось. Когда Дэнни учился в выпускном классе, Линни в десятом, а Джей Джей и вовсе в восьмом, в городе регулярно стали пропадать указатели «Грант-авеню». И когда это случилось в третий раз, люди – жители Грант-авеню и полиция – обратили на это внимание.