Пока Георгий Михайлович искал мою одежду, я снова нырнула и, нащупав уже бездыханное тело Горбунова, обхватила его за плечи и попыталась вытащить его голову на воздух. Мне это удалось!

Держа его перед собой, я несколько раз надавила руками ему на грудь. Бесполезно! Во-первых, в воде делать некое подобие искусственного дыхания было практически невозможно, а во-вторых, Горбунов уже много наглотался воды.

— Женя! Я нашел! Сейчас подплыву к вам!

— Давайте, а то ему совсем плохо! — крикнула я.

Через некоторое время рядом со мной возник Скоробогатов. Тяжело дыша и отплевываясь, он протянул мне мой пояс с ножами.

— Держите его над водой! — Я передала Горбунова в руки Скоробогатова, а сама снова нырнула.

Достав один из ножей, я разрезала сеть вокруг запутавшейся ноги директора театра.

— Готово! — крикнула я Скоробогатову, вынырнув. — Теперь быстрей поплыли к берегу.

— Женя, я не очень хорошо плаваю, а он тяжелый! — пожаловался Скоробогатов.

— Ну тогда давайте его мне! — Я обхватила Горбунова на уровне груди и, поддерживая его голову над водой, спиной вперед поплыла к берегу. Директор действительно был очень тяжелый, даже в воде! Но когда до берега оставалось еще метров двадцать, рядом со мной возник Аркадий.

— Давай я помогу!

— Сейчас не надо! Мне твоя помощь понадобится на берегу, а то я не справлюсь с этим боровом!

— Хорошо!

Мы вытащили бездыханное тело Горбунова на пляжный песок. Прежде всего нужно было освободить его легкие от воды. Для этого мы перевернули директора на живот, на подставленное колено Аркадия. Тут же изо рта Горбунова хлынула вода.

— Здорово он наглотался! — буркнул Аркадий.

— А ты думал! — отозвалась я.

— Что теперь? — спросил меня вышедший из воды Скоробогатов.

— Теперь вы делайте ему массаж сердца, а я буду делать искусственное дыхание.

Дальше последовала хорошо знакомая всем сцена из передачи «Девять один один». Мужчины ритмично давили Горбунову на грудь в области сердца, а я тем временем рот в рот (фу! гадость какая!) вдыхала ему в легкие воздух. Через минуту наши совместные усилия увенчались успехом. Горбунов сделал глубокий вдох уже без моей помощи, а затем сильно закашлялся, выплевывая изо рта остававшуюся в легких воду.

— Ну наконец-то, Юра! Ты нас так напугал! — укоризненно сказал ему Скоробогатов, когда он открыл глаза.

— Что со мной? — спросил Горбунов слабым голосом.

— Ничего! За каким-то хреном тебя понесло купаться!

— Ну да! И меня там схватила русалка!

— Ага! Русалка! Трофимыч тебя схватил! Наставил тут сетей, козел старый!

— А что, кроме Трофимыча, здесь никто сети не ставит? — спросила я у Скоробогатова.

— А кто здесь будет их ставить? — ответил он раздраженно. — Кому охота связываться с Трофимычем? Он же как увидит браконьера, так без предупреждения палит ему в движок из своей двустволки!

— Сурово! — сказала я.

— Конечно, сурово! Только какого лешего он поставил сеть прямо у пляжа? Ведь знал, что кого-нибудь по пьянке обязательно понесет ночью поплавать! Кстати, мы ведь днем здесь плавали, даже дальше! И этой сети здесь не было!

— Может, не заметили? — спросил Аркадий.

— Да нет! — сказала я. — Мы же с тобой как раз сегодня проплывали это место. И ничего здесь не было! Никаких сетей!

— Так… — сказал Скоробогатов. — Хороши бы мы были с Алевтиной, если бы пошли ночью купаться!

— А вы собирались? — удивилась я.

— Я люблю немного поплавать перед сном! — ответил Скоробогатов. — Хоть и не очень хорошо это делаю! А сегодня Алевтина прямо тащила меня на пляж! Пойдем, говорит, хочу купаться голой!

Только ее вон сморило — слишком много выпила!

— Тогда вам крупно повезло! — сказала я.

— А уж как повезло тебе, Юра, что Женя оказалась рядом! — пробурчал Скоробогатов Горбунову.

Тот в ответ только растерянно помотал головой.

— Хорошо, но вам не кажется, что если мы будем продолжать сидеть здесь, то нам всем грозит еще и воспаление легких? — сказала я и пошла собирать свои разбросанные по пляжу вещи.

— Идите в дом! — проронил Скоробогатов. — А я пойду к Трофимычу и потребую от него объяснений.

— Можете не трудиться! Трофимыча на острове нет! — заявила я. — По крайней мере еще полчаса назад не было.

— Как нет? — удивился Георгий Михайлович. — Вы были у него в домике?

— Была! Там нет ни его самого, ни его лодки на пристани!

— Это что еще за новости? — пробормотал Скоробогатов.

Мужчины помогли Горбунову встать и, поддерживая его с двух сторон, пошли в сторону гостиницы.

Я вернулась в свою комнату, легла на кровать, закрыла глаза и попыталась хотя бы ненадолго отключиться от происходящего. О том, чтобы поспать, речи быть не могло — мне уже хватило на сегодня двух несчастных случаев. Больше эту пьяную компанию без присмотра я оставлять не собиралась.

Хотя были ли эти происшествия действительно несчастными случаями? Вначале неизвестно кто бродил по острову и наткнулся в темноте на ничего не подозревающих Басова и Веронику. После этого рядом с пляжем появилась сеть, в которую угодил директор Горбунов. А еще следует вспомнить про чей-то катер около пристани! Картина складывалась весьма интересная! Создавалось впечатление, что некто пытался создать видимость несчастного случая — приплыл на остров на своей лодке, поставил сеть, потом, на обратном пути, этого «некто» заметил Басов. Ясное дело, что злоумышленник поспешил удрать, сбив при этом с ног преследующего его актера. А потом в расставленную сеть попал Горбунов. А вы говорите — русалка! Нет здесь ни русалки, ни какой бы то ни было нечисти вообще!

Неожиданно мои размышления были прерваны новым криком. Теперь женским, совсем близко — за стеной. В комнате Скоробогатовых дико визжала Алевтина Павловна. Уж что-что, а этот характерный и очень противный тембр голоса я успела хорошо запомнить!

Боже мой! Ну что там опять стряслось?! Не слишком ли много для одной короткой ночи! Я встала и вышла в коридор. Алевтина продолжала кричать.

Я заглянула в ее комнату, где, как вы помните, спал мертвецки пьяный Годецкий. Годецкий и сейчас лежал на кровати в той же позе, в какой я видела его в последний раз. Но только при свете лампы, которую, наверное, включила Алевтина, теперь было хорошо видно, что его глаза открыты и смотрят в потолок. Смотрят, не моргая. На губах его успела засохнуть какая-то мерзкая белая пена.