– Ничего не понимаю, что это за бред?

– Я просто пытаюсь успокоить тебя.

– С чего вдруг я стала тебе небезразлична?

– Не вдруг. С начала года.

– Это что еще за новости?

Манон почти вплотную приблизилась к Леа, опиравшейся на мойку, и нарочито монотонным голосом, словно плохая актриса, продекламировала, желая скрыть свои чувства и донести мысль одними словами:

– Как не вспыхнуть от копны этих рыжих волос, что воспламеняют вялую серую массу школяров, дрейфующих кучками по двору лицея? Как оставаться мрамором пред сим алебастровым личиком, которое потомок Микеланджело почел бы за счастье высечь из камня, чтобы превзойти автора «Пьеты»? Как истереть из памяти столь обольстительную фигурку, которую столько раз я обнажала в мечтах, пытаясь заснуть по ночам? Как хранить безразличие, ощущая твою чувственность и видя твои большие зеленые глаза, из которых ни за что на свете не должна упасть ни одна слезинка?

– Да что ты несешь-то?

– А что, непонятно?

– Типа, ты меня?..

– Ну говори же, смелее…

– Ты лесбиянка?

– Чтобы быть лесбиянкой, надо любить девочек. А я их ненавижу, как и мальчиков.

– А что тогда?

– Я обращаюсь к тебе одной, а не ко всем.

– Блин, ну ты и выбрала время для признаний.

– Ты только что сказала, что мое самоубийство тебя задело. Единственный человек, к которому я что-то чувствую, оказался единственным, кого тронула моя смерть. Разве это не знак? Ты правда думаешь, что я приехала сюда только из-за шантажа Максима? Меня привлекла лишь перспектива побыть и поговорить с тобой за пределами лицея.

– Весьма неожиданно.

– Случайностей не бывает.

– Кто сказал?

– Те, кто дергает за ниточки.

Лицо Манон приблизилось к лицу Леа. Их губы соприкоснулись. Леа инстинктивно отдернулась и оттолкнула Манон к кухонному столу. Она вытерлась рукавом, весь ее вид выражал отвращение.

– С ума сошла, что ли?

– Я не буду просить прощения, потому что, если бы это можно было повторить, я повторила бы. Ладно, оставляю тебя в покое. Иди к своему дружку.

Леа отстранилась от Манон и пошла к двери. На пороге она обернулась. Манон набирала номер на телефоне.

– Ты что делаешь?

– Вызываю такси.

– Сейчас?

– Если ты не хочешь меня видеть, мне тут нефиг делать.

Леа поколебалась, оглядела опустевшую гостиную и вернулась к Манон.

– Послушай, я никогда не целовалась с девочками…

– Да ладно, не оправдывайся. Любая на твоем месте поступила бы так же.

– Вот именно. Но я не такая, как все. А ты совсем не такая…

Леа подошла ближе, обняла Манон за талию и поцеловала. Их губы слились, груди прижались друг к другу, сердца забились еще быстрее. Леа осмелилась залезть рукой под майку Манон, а та запустила ладонь ей в джинсы.

– Блин! Да вы чего тут творите?

На пороге кухни стоял Квентин. Казалось, он был поражен еще больше, чем когда Леа предстала за окном в виде призрака. Девочки в смущении отстранились друг от друга.

– Это я виновата, – сказала Манон. – Мне нравится твоя чикса, вот я и зажала ее у раковины.

– Не похоже, чтобы она была сильно против.

– Я пригрозила, что останусь, если она меня не поцелует. Поэтому она не сопротивлялась.

Растерянная Леа не находила слов.

– Офигеть! Вокруг дома кто-то ходит, а вы вот, значит, чем занимаетесь.

– Ты что-то увидел на записях? – тихо спросила Леа, надеясь сменить тему.

– А ты зачем спрашиваешь? Интересно стало?

– Ну ладно, хватит. Перестань ко мне придираться.

– Ах, значит, придираться? Ты тут лижешься с этой… покойницей, а я к тебе придираюсь?

– Ладно, я поеду, – сказала Манон.

– Ага, проваливай! Надеюсь, ты наткнешься на того, кто тут ходит.

– А как он выглядит на записях?

– Там только свет фонарика, а того, кто его держит, не видно.

– Ерунда это, никого там нет.

– Ты что-то знаешь?

– Вы с начала вечеринки накачиваете друг друга, чтобы сильнее напугать. Увидали фонарик – и все, вообразили самое страшное. Бросайте пить и кончайте эти глупости, ребята.

– Вот как? И кто же на этот раз пошутил? Мы все были в доме…

– Мари говорила про Клемана.

– По-твоему, нас исподтишка пугает лузер-интроверт?

– «Лузер-интроверт» как раз вполне на такое способен.

– Чушь!

– Так, ну ладно. Я поехала. Вызываю такси.

– Давай-давай. Чем быстрее, тем лучше.

– У тебя тут телефон ловит?

– Еще как. Не пытайся найти предлог, чтобы остаться.

– Тогда дай мне свой, потому что мой не ловит.

Квентин бросил взгляд на свой телефон. На экране не было ни одной «палки».

– Не понимаю, – пробормотал он, бросаясь вон из кухни.

Леа улыбнулась Манон, сказала ей «спасибо» и пошла за своим бойфрендом.

Манон несколько раз попыталась набрать номер, но соединения не было. Она вышла в гостиную и поднялась наверх.

Кабинет был пуст. Все куда-то исчезли.

– Вы где? – крикнула она.

Ответа не последовало.

Она спустилась вниз и увидела, что все собрались в прихожей вокруг Квентина, снимавшего крышку с какой-то белой коробочки.

– Могли бы и откликнуться, когда вас зовут.

– Ты же собиралась уехать, – сухо ответил Квентин, держа в руках отвертку.

– Чего это он делает? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Ищет пришельца, – пошутил Максим.

– Решил подремонтировать дом, – добавил Жюльен.

– И вы еще над этим шутите после всего, что с нами случилось? – возмутилась Мари.

Наконец прозвучал внятный ответ.

– Он проверяет усилитель сотовой связи, – пояснил Мехди. – Это штука, через которую можно подключиться к сети.

– Черт, он перегорел! – воскликнул Квентин.

– Как это – «перегорел»?

– Провод расплавился, как будто был скачок напряжения.

– Или диверсия, – сказал Жюльен.

– Кто бы мог это сделать?

– Трындец, – подытожил Мехди.