Что-то дергает меня за волосы, я спотыкаюсь и падаю на одно колено, а потом сразу откатываюсь в сторону, прочь от скользких серых рук. Нечестивая бросается за мной, Аргус бешено лает, а я лихорадочно шарю в траве, пока не нащупываю гладкую рукоять ритуального клинка. Я размахиваюсь и вонзаю клинок прямо в плечо Нечестивой.

Прежде я никогда не использовала оружие против живых мертвецов и едва сдерживаю рвотный позыв, когда гладкий металл входит в мягкую плоть и упирается в кость. Нечестивая все тянет ко мне руки, одна из которых почти отрезана, грязные светлые волосы паклей свисают со лба. Я пытаюсь вырвать клинок, но мне нужна точка опоры.

Нечестивая падает прямо на меня: в раззявленном рту не хватает половины зубов. Я выставляю перед собой руки, но она цепляется за них и щелкает пастью так близко, что вонючее дыхание пропитывает меня насквозь. Я бью ее ногами, колочу руками — все бесполезно. Тогда я закрываю глаза и жду.

Боли все нет и нет. Я приоткрываю один глаз и вижу, что ритуальный клинок не дает Нечестивой впиться в мое тело: длинное лезвие вонзилось в кость, а рукоять — в землю рядом с моей головой. Она бьется и сучит руками, царапая пальцами мои щеки.

Я начинаю выползать из-под нее, отталкиваясь ногами и локтями. Чьи-то руки хватают меня за плечи, я тщетно пытаюсь отбиваться, но это Гарри: он вытаскивает меня из-под Нечестивой и одним ударом сносит ей голову. Я силюсь выдернуть клинок, однако Гарри уже тащит меня за собой, и я вынуждена бросить свое единственное оружие, без него руки кажутся такими пустыми и слабыми…

Все тело трясет, колени подгибаются, горло горит от слез. Воздух пахнет кровью, ее железный привкус осел у меня на языке. Грудь содрогается от каждого вдоха, словно я никак не могу надышаться.

Куда бы я ни взглянула, всюду мои друзья и соседи падают жертвами Нечестивых. Кто-то уже умер и Возвратился: у них изъедены шеи, оторваны руки или ноги. Из тумана со всех сторон продолжают наступать живые мертвецы.

Они везде. По ним стреляют с платформ, чтобы хоть как-то защитить оставшихся внизу людей, но Нечестивые идут сплошной волной, их становится все больше, а в тумане почти невозможно отличить мертвых от живых…

Слева стоит Гарри с Джейкобом на плече. Он показывает пальцем направо: там возвышаются неприступные каменные стены собора. Нечестивые до него еще не добрались, они наступают с другой стороны. У окон на втором этаже стоят Сестры и Стражи, осыпая все внизу бесконечным градом стрел.

Слышится стук молотков: это заколачивают досками большие окна первого этажа. Мы еще довольно далеко, когда две Сестры выбегают из-за угла, по дороге закрывая толстые ставни на всех окнах, а потом начинают пробираться к главному входу, у которого стоит и машет рукой третья Сестра.

С последним окном возникает какая-то заминка. Мы подбегаем ближе: две Сестры лихорадочно пытаются закрыть ставни, но не могут. В конце концов одна из них толкает вторую к входу в собор, а сама остается на улице. Только тут я узнаю в ней Сестру Табиту.

Она налегает на тяжелую деревянную ставню всем телом, та наконец поддается и с грохотом захлопывается. Сестра Табита поднимает с земли тяжелый железный брусок, закрепляет его в скобках по обе стороны от окна, а потом кидается к входу в собор и громко барабанит в дверь.

Мы с Гарри бросаемся за ней — только бы успеть! Я кричу, чтобы нас подождали, но мне не хватает голоса, и слова вываливаются изо рта бесполезными комками.

Однако Сестра Табита словно что-то почувствовала: когда ей открывают дверь, она оборачивается. Руки других Сестер пытаются затащить ее внутрь, но она замерла на месте…

И медлит.

Мир вокруг меня не то чтобы останавливается… скорее становится необычайно ярким и объемным. В какой-то миг мне кажется, что я вышла из своего тела и парю над землей, глядя вниз. Я больше не чувствую ни жжения в легких, ни слабости в ногах, ни боли в коленке.

Сестра Табита почти улыбается, глядя на нас, и сжимает край двери побелевшими пальцами. Я шагаю все медленнее и вижу, как другие Сестры тащат Сестру Табиту внутрь и умоляют закрыть дверь.

Но она ждет, перегородив собой дверной проем, а потом делает шаг нам навстречу и протягивает руку, словно это поможет нам бежать быстрей…

Справа от нее мелькает что-то ярко-красное.

Она не замечает алого всполоха, зато видит, как я вдруг останавливаюсь, видит мое искаженное ужасом лицо и наверняка слышит, как кто-то бежит по сухой земле.

Не успевает она обернуться, как Габриэль с размаху врезается в нее и валит с ног. Пока Быстрая путается в подоле длинной мантии, Сестра Табита отползает назад, в дверь, но другие Сестры ее не пускают. Крики боли скоро перерастают в вопли и бульканье. Перепуганные Сестры тоже кричат и пытаются вытолкать укушенную, чтобы она не мешала закрыть дверь.

Тогда Габриэль переключает внимание на них, отталкивает жертву в сторону и кидается к входу. Она почти у двери, но Сестра Табита обвивает руками ее тонкое тело и не пускает, держит из последних сил, даже когда Быстрая впивается зубами ей в горло.

Дверь в собор с грохотом захлопывается, а Сестра Табита и Габриэль по-прежнему борются на земле. Вокруг их извивающихся тел клубится туман.

Меня начинают душить слезы, и я затыкаю рот рукой, чтобы не привлечь внимания Габриэль: очень скоро она начнет искать новую жертву. Нечестивые, не задумываясь, бросают добычу, если видят живого человека. Ими движет не столько голод, сколько желание убивать и заражать.

Мир вокруг меня тут же ускоряется и начинает вертеться как бешеный. Все платформы полны, лестницы подняты. Собор заколочен. Укрыться нам негде.

И тут я вспоминаю про тропу. Ту самую, по которой несколько недель назад к нам пришла Габриэль — целая и невредимая.

Я разворачиваюсь и бросаюсь бежать, Гарри тоже. За нашими спинами слышится топот бегущих ног — слишком многих. Среди преследователей наверняка есть и Габриэль. Мы приближаемся к воротам, и тут снова включают сирену: она извещает деревенских жителей о том, что платформы заполнены, оставшимся внизу придется искать другое укрытие. Можно подумать, кто-то еще не понял!

Забор кренится под напором Нечестивых, которые пока не нашли дороги в деревню: запах свежей крови сводит их с ума. Деревянными пальцами я пытаюсь отодвинуть тяжелый засов на воротах, а Гарри стоит рядом и тяжело, горячо дышит мне в ухо.

Наконец засов сдвигается, и Гарри с такой силой толкает меня на тропу, что я падаю с ног и обдираю запястья. Аргус чудом успевает прошмыгнуть внутрь, ворота захлопываются, и вот в них уже бьется Габриэль с открытым окровавленным ртом.

Я закрываю глаза, затаив дыхание слушаю пульсирующий в теле вой сирены и впервые радуюсь, что этот звук заглушает все чувства. Я не хочу ничего видеть, слышать и ощущать.

Наконец легкие начинают требовать воздуха, и я полной грудью вдыхаю вонь смерти. Встаю на ноги и иду к воротам, смахнув с плеча руку Гарри. У самых ворот я останавливаюсь.