Ольга Петровна помогла Катерине определить мать в Дом на Каме. Дело не в том, что она указала, куда лучше всего поместить заболевшую Ксению Демьяновну. Здесь иное, нечто более важное: Катерина ждала разрешения совершить этот шаг. Она его получила.

Болезнь матери началась неожиданно. Однажды, выходя из спальни в гостиную, Ксения Демьяновна остановилась, огляделась и сказала, глядя поверх головы Катерины:

— А где это я? Я жила не здесь.

Голос звучал ясно, но как-то чересчур звонко. Катерина вздрогнула и подняла голову от книги.

Мать мягко ступала по ковру мохнатыми тапочками с шерстяными помпонами на носках.

— Не-ет, это не я жила здесь. Я это знаю. Меня украли.

Катерина, холодея всем телом, заметила, как вибрирует голос матери. Он как будто преодолевал какое-то препятствие. Она отодвинула книгу. Это был учебник по химии. Зачет назначен на вечер, в неурочное время: преподаватель только утром вернулся из командировки. Она хотела воспользоваться лишним часами, но сейчас уже не думала об этом.

— Не-ет. — Голос матери перешел на шепот. — Я должна убежать отсюда.

Катерина не знала, что делать. Заглянув в глаза матери, она почувствовала, как холод проник под блузку. Мурашки побежали по телу. Ей показалось, они прихватили с собой прежнюю жизнь. Немигающие, какие-то белесые, а не голубые, глаза матери, бледные щеки и лоб в испарине.

— Мама, тебе нехорошо? — спросила как можно более спокойно Катерина.

— Я куда-то сейчас денусь, — бормотала мать, не глядя на дочь, она не слышала вопроса. — Я… денусь-оденусь-переоденусь… — Катерина леденела от ужаса. — Вижу. Я вас вижу. — Мать подняла руку и указала на шкаф. — Твои детки. Какое хорошее место нашли. Всех видят, а их — не все. Я одна их вижу. В буфете им хорошо. А этот кто? — махнула в сторону окна. — Он-то здесь откуда? — Она слегка пошатнулась, глаза не моргали. А рот расплывался в улыбке. — Ну да, самое прекрасное место. Дядя Миша говорил: главное — найти место силы. Знаешь, — она резко повернулась к дочери, — он сильный, он такой сильный, он нашел место силы и дал мне почувствовать его. Я никогда не перепутаю место силы и место… слабости? Нет, не так. — Она трясла слипшимися русыми волосами. — Он называл плохие места… Ох, я забыла слово… Забыла… — Она умолкла, посмотрела в окно. Потом обычным голосом сказала: — Хорошая погода. — Помолчала. — Но к вечеру пойдет дождь.

— Дождь? — повторила Катерина с отчаянием в голосе. — Но на улице зима! Сегодня шестнадцать градусов мороза, мама!

— Не кричи на меня, — раздраженно предупредила мать. — У тебя рыбья кровь, а у меня тридцать три градуса тепла! — Мать захихикала. — Я иду плавать. — Она пошла в ванную.

Катерина судорожно схватила сумку, бросила в нее учебник, прижала к груди. Тревожно грохотало сердце.

Ей надо бежать.

Ей нельзя бежать.

Ох, а Игорь в командировке, вспомнила она. А если бы он был дома, что тогда? Известно что. Он сказал бы: "Я не доктор. Я только кошелек для доктора".

Катерина сидела в обнимку с сумкой. Она заметила что-то странное, когда мать приехала из последней командировки. Ксения Демьяновна снова летала в Якутию, эту особенную для нее страну. Катерина знала, что такое этот край для всей семьи Соломиных-Улановских-Веселовых. Минутами мать словно уплывала куда-то, ее голос замирал посреди фразы. А потом она возвращалась из своего ниоткуда и снова становилась прежней.

Катерина сгребла со стола плейер, который слушала в метро, бросила в сумку. Вряд ли она включит его сегодня, но, стоит его нацепить, никто не станет задавать никаких вопросов. Она научилась у Федора. Брат даже ходил дома в наушниках, показывая тем самым, что обращаться к нему бессмысленно. Однажды, сдернув с его головы наушники, не в силах докричаться, Катерина обнаружила, что в них — тишина. Они лишь способ остаться с самим собой наедине.

Вообще она замечала, как не похож Федор на них с матерью. Похоже, якутская половина крови не смешалась с другой половиной, русской.

Катерина медлила, не решалась уходить. Она слушала шум воды в ванной. Можно ли оставить мать одну? Но она не могла заставить себя встать и пойти к ней в ванную. Она пыталась убедить себя, что ничего не произошло. Может быть, она сама переутомилась в эту сессию и ей кажется то, чего нет на самом деле?

Наконец мать вышла из ванной в белом махровом халате. Обычная Ксения Демьяновна Улановская-Веселова… Мать ставила девичью фамилию впереди, в память о погибшем на фронте отце.

— Ты как? — тихо спросила Катерина.

— Я? Отлично поплавала. — Мать весело засмеялась. Глаза блестели, но обычным ровным блеском. — Знаешь, я что-то неважно спала, мучили кошмары. Снились какие-то железные норы, мне стало трудно дышать. — Она поморщилась. — А теперь — как заново родилась. А что с тобой? Ты такая бледная. Ты, случаем, не беременна?

— Я?! — Катерина ошарашенно посмотрела на мать.

Ничего себе — беременна! Да ни о чем таком они с Игорем не думали. Зачем? Разве женятся только для того, чтобы сразу родить ребенка?

— Тоже, наверно, плохо спала, — заметила мать. — Всю ночь читала химию. Правда? Скорее всего нас опутала магнитная буря. Проверю по Интернету. Игорь скоро приезжает? — Мать говорила обычным голосом, выглядела — тоже.

— Нет. Не очень. Дней через пять, — ответила Катерина.

— Значит, ты можешь жить со мной эти дни. Замечательно.

— Ты сегодня работаешь дома? — спросила Катерина.

— Да, мне надо закончить отчет по теме, — кивнула мать.

— Тогда я пошла. — Катерина медленно встала. Она все еще сомневалась — заговорить ли с матерью о том, что было. Оставить ее одну или…

А что — или? У нее зачет.

— Я пошла, — сказала Катерина. — Если что — звони.

— Пока, пока… — Не глядя на дочь, мать помахала рукой.

Весь остаток дня Катерина вздрагивала от звонка мобильника. Но, глядя на дисплей, видела — не номер матери — и успокаивалась. Звонили Игорь, Федор, подруги. Если мать не подает голос, думала она с тревогой к концу дня, это еще не значит, что с ней все нормально.

А если она сейчас…

Катерина не знала, как продолжить, потому что никогда еще не встречала таких людей.

Вечером она не кинулась домой, пошла в библиотеку. Перебирала книги по медицине, старые, новые, самые свежие, недавно переведенные с английского. Она листала их, пробегала глазами по оглавлению. Но что искать? Как назвать то, что заметила в поведении матери?

Выплывало что-то из прошлого. Бабушка рассказывала о каком-то родственнике Ольги Петровны. Ну да, болел отец мужа. Голос бабушки: "Ни с того ни с сего слетел с катушек. Болезнь Альц… кого-то".

В тот вечер мать была обычной. Но через несколько дней стало ясно, что у нее провалы в памяти. Ксения Демьяновна путала день и ночь. Потом снова приходила в норму.