Недовольно вздохнув и резко промокнув губы салфеткой, Аврора намеревается подняться с места. Я понимаю, что лезу не в свое дело и позволяю себе слишком многое, но, черт возьми, вложить деньги, которые она явно позаимствовала у родителей, в бизнес и назвать его именем какого-то мужика… Дикость в поведении и намерениях людей всегда вызывала во мне интерес.

– …Черт…

– Вот именно, – усмехаюсь я, прожевывая очередной кусок мяса. – Прости, я не буду больше лезть с вопросами, по крайней мере, очень постараюсь. Так что садись и спокойно ешь.

И тут начинается очередная необъяснимая хрень, умножающая и без того миллиард вопросов в моей голове. Ошарашенные глаза Авроры мечутся по нашему столику, а её левая рука взбивает волосы, создавая что-то вроде прикрытия. Она ерзает на месте, кусает нижнюю губу и напряженно смотрит в окно. Только теперь её взгляд напряжен настолько, что даже я на несколько секунд перестаю дышать.

– Всё в порядке? – осторожно спрашиваю я. – Если вдруг я что-то не то сказал или сделал, ты, пожалуйста, говори мне сразу. Я же прямолинейный человек, – пытаюсь подшутить, чтобы хоть немного разрядить обстановку, – говорю то, что думаю и только потом понимаю, насколько хреново я…

– Может пойдем? – вдруг предлагает Аврора, прикрывая рукой лицо. – Я что-то не очень хорошо себя чувствую.

Она что, прячется?

Пытаясь сообразить ответ, я натужно улыбаюсь и поворачиваю голову в сторону зала. Музыка, разговоры, официанты с подносами вкуснейшей еды и сердитая троица, стремительно надвигающаяся на нас. И среди этих людей как минимум два лица мне хорошо знакомы.

Отбросив странную просьбу Авроры в сторону, я откидываюсь на спинку стула и с довольной улыбкой смотрю на свою вилку, ожидая непрошеных гостей. Они идут ко мне. Точнее – к нашему столику, который мы так нагло ай-ай-ай заняли. Однако помимо столика между нами есть ещё кое-что: мерзкое, отвратное и теперь уже вызывающее во мне только смех.

Считая в уме секунды до взрыва бомбы, мой взгляд невольно задевает побледневшее лицо Авроры. Такое чувство, что её либо вырвет сейчас, либо она расплачется и ни в том ни в другом варианте я совершенно не знаю, что делать. Но вместо этого происходит несусветица такая! Потемневшие с блеском глаза резко распахиваются и прежде, чем я успеваю предположить, что в эту самую секунду Аврора испытывает настоящее чувство страха, она подскакивает с места и, наклонившись вперед, впивается в мои губы!

Между нами столик. Я вальяжно сижу на стуле, а девушка, пожалуй, самая загадочная и непредсказуемая, прижимается к моим губам. Я чувствую, как её длинные и мягкие волосы поглаживают мое лицо. Аврора не шевелится, замерла на месте так, словно в одну секунду здесь стало слишком холодно и мы просто заледенели, целуя друга друга.

– Ничего себе, – раздается голос Тани. Надо же, а я совсем забыл об этих ребятах. – И впрямь твоя девушка.

Медленно оторвавшись от моих губ, Аврора возвращается на свое место, стараясь держать голову так, чтобы её лица не было видно.

Черт, что здесь происходит?!

– Я, конечно, понимаю, что у вас любовь и все дела, но это был наш столик, – продолжает говорить Таня. – Ром? Ты слышишь меня?

Прервав наблюдение за девушкой, в которой странностей три огромных прицепа, я, видимо с выражением не самым дружелюбным, оглядываю троицу.

– Что ты говоришь? – обращаюсь я к Тане. – В чем дело?

Как и всегда: кривая улыбка, смешок и лисий взгляд в сторону.

– Я говорю, что это наш столик. Здесь сидели люди, после которых должны были быть мы.

– Дальше что?

Зачем Аврора поцеловала меня?

– А дальше то, что ты со своей спутницей должен уступить нам этот столик и занять свободный. Я понимаю, вы прекрасно проводите время и вид отсюда шикарный. Романтика страшная! – язвительно улыбается Таня. – Но это наше место.

– Ладно тебе, – вдруг подает голос её белобрысый дружок в белоснежном зимнем костюме. – Не стоит вмешиваться в чужую романтику, верно? Пойдем лучше в своей купаться.

– Но это наш столик! – упрямо заявляет Таня, недовольно глянув на свою мартышку. – Мы должны здесь сидеть!

Я усмехаюсь и тянусь за глинтвейном.

– Тебе смешно, Ром?

– Да, – отвечаю я после двух глотков. – В этом мире изменчиво абсолютно всё. И только ты не меняешься.

– Спасибо за комплимент.

– Это вовсе не комплимент, – снова усмехаюсь я, глянув на нее. – Скорее – констатация ужаснейшего недостатка.

Испепелив меня зловещим взглядом, Таня наклоняется к Авроре и тихо говорит:

– Не советую я тебе связываться с ним. Ты милая девушка, а он, – говорит Таня, снова взглянув на меня, – слишком грубый для тебя.

– Приятного вечера, – желает белобрысый. Глянув на меня, а потом на Аврору, он демонстративно неспешно разворачивается, точно павлин, демонстрирующий свой хвост. Но вдруг замирает и снова смотрит на Аврору. Точнее – заглядывает, потому что пряди её длинных волос почти скрывают профиль. – Мы не знакомы? – интересуется он с улыбкой.

– Не думаю.

– Вы мне кого-то напоминаете, – не унимается мерзкий.

– Мне это часто говорят.

Пробежав глазами по видимым частям её лица, он громко вздыхает и снова желает нам приятного вечера. Когда мы остаемся вдвоем, молчание, смешанное с напряжением, можно резать ножом.

– Может уже объяснишь, что это было? – не выдерживаю я. – Что-что, но поцелуй от тебя я никак не рассчитывал получить.

– Почему эти люди думают, что между нами что-то есть?

– Единственное, чем ты могла наградить меня – пощечина. Удивила, так удивила!

– И ты не отрицал этого!

– Эй?! – кричу я шепотом. – Ты поцеловала меня! Да что с тобой такое? То тебе хорошо, то ты хочешь уйти, то набрасываешься на меня с поцелуями! Думаю, я заслужил объяснений.

– Ты заслужил «спасибо» за время, потраченное на меня. – Аврора резко поднимается с места и хватает свой пуховик. – Приятного вечера.

Если я сейчас же не остановлюсь, то это сделает мое сердце. Перешагиваю сугроб, а потом устало падаю в снег, рядом с низеньким фонариком. В шале кто-то есть, на всем первом этаже горит свет. Я пока не готова изображать спокойствие и слушать рассказ Игоря о том, что случилось между ним и Зарой, ведь последние полчаса моей жизни в одно мгновение скомкались, как бумажка. Я не могу повернуть время вспять, не могу заставить Рому забыть об этом дурацком поцелуе и не могу убежать до того, как мерзавец из прошлого остановится рядом с этим столиком у окна!

Черт!

Я успокаиваю себя, что другой цвет волос, макияж, ринопластика и, в конце концов, время стерли во мне ту наивную девочку Аврору, которую мог вспомнить Мартин.