Поэтому команду на высадку майор не отдал. Маскировка из сомкнувшихся над головой ветвей, конечно, аховая – в том случае, если будут искать конкретно их и конкретно здесь. Следы каяков на озерной глади вблизи наверняка видны для аппаратуры, работающей в инфрадиапазоне. Видны четко, как лыжня на снегу – расположение слоев воды с одинаковой температурой нарушено. «Стоило подождать хоть легкого волнения», – запоздало подумал майор.

– Готовимся к варианту-три! – скомандовал он сквозь зубы.

Вариант-три предусматривал, что группа будет раскрыта и вступит в бой еще на подступах к объекту. Поганый вариант. Фактически провал… Ладно, посмотрим. Мало ли кто и куда решил слетать по ночному времени. Может, в деревню за самогонкой. Дисциплина на таких затерянных у черта на рогах точках обычно чуток послабее, чем в стерегущем президента кремлевском полку…

Шестерка приготовилась покинуть каяки и рассыпаться. Долго готовиться не пришлось – все минимально необходимое давно распихано в карманы разгрузок, оружие наготове. Остальное придется бросить в лодках. Миша держал в руках охотничье ружье – то самое, в незаконном владении которым пытался обвинить «туристов» Ахмед. Двустволка была прихвачена не чистой бутафории ради. Два заряженных сейчас в нее спецпатрона при нужде выстрелят облаками горячих, активно излучающих в инфрадиапазоне частиц. Инфраоптика преследователей будет ослеплена – к сожалению, ненадолго.

Вертолет взлетел.

Майор нервно покусывал губу, пытаясь определить по звуку направление движения. Следующие секунды решали все.

Скоро стало ясно – вертушка приближается. Летит не в деревню за самогонкой – но прямо на них.

Не было ничего.

Потом появилось что-то – страшное, огненное, не просто обжигающее, но сжегшее всё до костей, и сами кости тоже сгорели, распались на кучки ничем не связанных атомов и исчезли. Осталась лишь боль – хотя болеть вроде было нечему, но корчащийся сгусток боли выл и метался в море огня…

Казалось, что она была в самом центре шаровой молнии или звездного протуберанца – но тварь не знала таких слов. Она сейчас не знала ничего, кроме дикой боли, и боль была для нее всем.

Потом появилась даже не мысль – инстинктивное ощущение: здесь быть нельзя. Надо вырваться из пламенного ада. Вырваться любой ценой. И она двинулась – не зная и не понимая, как – двинулась вверх, к поверхности огненной бездны боли…

Все началось неожиданно. И для Наташи, и для похитителей.

Только что она с тоской думала, что время утекает, а вожделенная возможность никак не представляется – никто и не думает выйти из машины, перекурить или оправиться, – сидят как истуканы, как роботы, не получившие очередной команды; и даже – она была уже согласна и на это – никто не пытается с ней «поиграться»….

Рев ударил по перепонкам. Оглушительный, утробный, нечеловеческий. Она не сразу поняла, что это Андрей. Потом увидела: лежащий изогнулся дугой, чуть не колесом – пятки почти коснулись затылка. Тут же расслабился, рухнул. Изогнулся снова. Рев не смолкал.

Сидевшие по бокам от Наташи вскочили, навалились сверху на бьющееся тело, попытались прижать к полу. Главный рявкнул: «Шприц!» – Наташа скорее угадала, чем услышала, рев заглушал все. Третий, сидевший у двери, торопливо распахнул кейс, рылся в нем лихорадочно.

Шанс!

Другого не будет!

Она напрягла мышцы рук – рывком, запредельным усилием, не обращая внимания на боль, на то, что кости, казалось, трещали и были готовы сломаться. Истертый ремень был обязан лопнуть. Но выдержал.

Наташа закричала, позабыв, что рот заткнут кляпом. Звук вырвался через нос отчаянным стоном. Никто, похоже, не услышал. Или не обратил внимания, похитителям было не до нее.

Один из них – тот, с блудливыми ручонками, – буквально вылетел из кучи-малы, отброшенный слепым и страшным ударом. Но тут же ринулся обратно, кривясь и шипя от боли.

Третий наконец достал шприц, приблизился к свалке, пытаясь улучить момент для инъекции, и оказался рядом с Наташей.

Она сжалась, как пружина, подтянула колени к подбородку. И сразу же распрямилась, ударила третьего связанными ногами.

Он захрипел, согнулся. И тут распахнулась боковая дверь.

Повезло. Тревога оказалась ложной.

Вертолет не кружил над озером, выискивая затаившихся «туристов». Сразу набрал высоту, пройдя почти у них над головами, и целенаправленно полетел на юго-запад, в сторону Ладоги.

Майор Лисовский перевел дух. Все-таки совпадение… Вариант-три отменяется.

…На борту Ми-8 был Мастер, получивший срочное сообщение из Петербурга, а с ним Мухомор и семеро самых толковых и проверенных бойцов. В Логове на хозяйстве оставили Ахмеда. Невеликого ума парень, но с текучкой справится, думал Мастер. А когда справляться перестанет – пришлем подмогу…

Но самое интересное начинается не здесь, а в Питере. Интересное и непонятное. Объект неожиданно появился в поле зрения и так же неожиданно был кем-то увезен.

И Мастер имел подозрения, пока достаточно смутные, – кем.

Боковая дверь распахнулась. Двое, сидевшие в водительской кабине, бросились на помощь коллегам – и внутри стало совсем тесно. Дверь осталась открытой.

Рев, раздирающий уши, неожиданно смолк. Наташа услышала звуки драки: яростные хриплые возгласы и хлесткие удары живого о живое.

Она не понимала, как один связанный человек может драться против четверых свободных (пятый, до которого она дотянулась, вышел из строя надолго). Задумываться было некогда. Надо было помочь – но она не могла. Путы не поддались ни второму, ни третьему отчаянному рывку. Под удар ногами никто из похитителей больше не подворачивался.

Оставалась последняя возможность.

Шум схватки прорезал новый звук – высокий, полный боли, похожий на крик смертельно раненого животного. Рукосуйный сосед Наташи отползал боком, как краб, к дальней, заваленной барахлом двери – крик вырывался из его широко распахнутого рта. Левой рукой парень вцепился в запястье правой. Сквозь пальцы густо сочилась кровь.

Чем же он его? Зубами?!

Наташа не стала раздумывать над этим. Ей наконец удалось встать, с трудом удерживая равновесие. Она согнулась, как пловец, готовый нырнуть со своей тумбочки. И – нырнула. Лицом вперед, со связанными за спиной руками. Прямо в открытую дверь.

…Вырваться из пламенной западни не удалось. Ее не выпустили. Какие-то мерзкие существа пихали и пихали ее обратно, в огненную бездну. Тварь не видела их – перед глазами стояла слепящая стена – но чувствовала прикосновения и запах. А потом она почувствовала свое тело. Уже не огромный сгусток боли, но мышцы, подчиняющиеся приказам мозга. Тварь взвыла – коротко и торжествующе. Одним движением порвала, смахнула что-то неприятное и непонятное, мешающее движениям. И начала убивать.