обнимает меня, когда я подхожу. – Да на тебе лица нет. Что-то случилось? 

– Все в порядке.

Вешаю курточку на стоящую тут же вешалку и плюхаюсь в кресло. 

– Есть хочешь? Давай пиццу закажем и поболтаем? – предлагает Викка. 

– Давай, – киваю. И признаюсь: – Так надоела “полезная пища”, которой меня пичкают в особняке, что сил уже нет. Хочется чего-то вкусного и ужасно вредного!

Мы обе смеемся.

Через полчаса нам приносят заказ. Я рассказываю Вике об огромном доме Барковских, о скандале с Ильей, о подаренном телефоне…

Обо всем, кроме эпизода с Эльвирой.

Подруга охает:

– Ничего себе ты попала! Я тут, кстати, нарыла на них кое-что. 

Она включает экран своего телефона и начинает листать.

– Нарыла? – удивляюсь. – О чем ты?

– Да уж, пришлось постараться. Ребята эти очень скрытные. Соцсетей не ведут, нигде добровольно не светятся. Но ты же знаешь, у меня брат работает в налоговой. Ну, в общем, я ему твою ситуацию обрисовала и попросила пробить этих Барковских. 

– Что ты сделала? Ты в своем уме?

– Ой, не нервничай, – отмахивается она. – В твоем  положении вредно. Короче, вот. Он мне написал.

Она читает с экрана:

– “Эти Барковские владельцы акций разных иностранных компаний, в основном нефтяных. Последние несколько лет они жили в Европе. Вернулись в этом году и только недавно получили налоговое резиденство. Открыли у нас компанию по оптовой торговле. Судимостей нет. Это все, что я знаю”. 

– Вика! – осаживаю ее. 

– Да, не густо, – она куксится. – Ну хоть судимостей нет, значит не бандиты. 

Я могу только покачать головой: 

– Ты сумасшедшая. И твой брат тоже. 

– Ну и что? Зато теперь я буду меньше переживать за тебя.

Она продолжает говорить, а я ковыряю пиццу. В голове назойливо крутится мысль: значит, Виктор и Эля все это время жили в Европе. Зачем вернулись? Ответ напрашивается сам собой: ради ребенка. Во многих странах Запада суррогатное материнство запрещено. 

Но почему вернулся Владимир? 

28

– Эй! – Вика толкает меня.

– А? Что? – вскидываю на нее слегка отрешенный взгляд.

– Ты там уснула? Уже пятый раз говорю: пошли, я сына из садика заберу и пройдемся по магазинам! Как раз вчера алименты от бывшего получила. Они мне теперь руки жгут!

Смотрю на часы. Полшестого. Так быстро время прошло, даже не верится.

– Не могу, – вздыхаю. – За мной в шесть машина приедет. Я тут должна быть.

– Понятно, – разочарованно тянет она. – Ну ладно, тогда я побегу, позже созвонимся. Не пропадай!

Мы тепло прощаемся.

Вика уходит, унося с собой атмосферу беспечности и легкомыслия. Я остаюсь с недоеденной пиццей и чашкой латте.

Захожу в свой онлайн-блог и начинаю писать. В голове крутится куча домыслов и теорий. Если сейчас не вывалю это все на “бумагу”, то просто взорвусь! 

Конечно, я соблюдаю конфиденциальность: не упоминаю никаких имен или названий, не указываю свое место нахождения. 

Потом читаю комментарии к прошлой статье. Тихо радуюсь, что их стало больше. Вон, даже мужчины начали живо обсуждать мое положение. Правда от них больше хейта, чем поддержки. Но черный пиар это тоже пиар. Пусть ругают, лишь бы не били.

– Катерина?

Вздрагиваю, едва не уронив телефон.

Этот голос…

Поднимаю голову.

– В-владимир Данилович?! – я так увлекалась, что не заметила, как он подошел! – А вы здесь… откуда? Где Стас?

Он стоит прямо рядом со мной, сложив руки на груди, и смотрит с выжиданием. Надеюсь, не видел что я писала.

Быстро выключаю экран и прячу телефон в сумочку.

– Я отпустил Стаса. Поехали, отвезу вас домой.

– Вы?! 

Моему удивлению нет предела. И все же я рада видеть его. За эти дни, оказывается, даже соскучиться успела. 

– А что, какие-то проблемы? – он поднимает бровь. 

– Нет-нет, все хорошо. Значит, вы вернулись из командировки?

– Да.

Хм… Вернулся и сразу поехал за мной в кафе? Это случайное совпадение или мне пора волноваться?

* * *

В машине мы только вдвоем, и это щекочет мои нервы. 

Владимир любезно открывает мне дверцу рядом с водительским сиденьем и сам садится за руль. Едем сначала молча, но меня так и подмывает заговорить. Наконец, не выдерживаю, спрашиваю насчет телефона. 

Владимир удивленно хмыкает:

– Не понимаю, о чем вы. Я только сегодня вернулся.

– Но вы единственный, кто мог это сделать!

– Вы слишком хорошо думаете обо мне, – усмехается он. – Может, уже перейдем на “ты”?

Скептично смотрю на него. А я уже начала, было, испытывать к нему чувство благодарности… 

Неужели ошиблась? 

Но кое-что все же нужно узнать. Для собственного спокойствия. 

– Ответьте на один вопрос – и я подумаю над вашим предложением, – говорю уклончиво.

– Хм… – он бросает на меня любопытный взгляд. – Звучит загадочно. Что за вопрос?

– Это были вы? На отборе суррогатных матерей и тогда, в отеле?

В моем голосе больше утверждения, чем вопроса. Мне очень хочется, чтобы это был он!

Но Владимир пожимает плечами:

– С чего мне там быть? Не я же заказывал суррогатную мать, а мой брат.

Выдвигаю аргументы:

– Ну как же! Я узнала ваши синие глаза, хоть вы и были в маске! И в отеле… ну да, там я ничего не видела, но все  равно, уверена: это были вы! Зачем все эти шпионские страсти?

Владимир внезапно съезжает к обочине и тормозит. Поворачивается ко мне. Нависает. На его красивом лице такое жесткое выражение, что я невольно вжимаюсь в кресло.

– Надеюсь, вы никому не рассказывали о своих нелепых домыслах? – цедит он, сверля меня пристальным взглядом.

– Н… нет… – выдыхаю.

– Отлично, – он отодвигается от меня, позволяя сделать судорожный глоток воздуха. 

Откидывается на спинку своего сиденья и, глядя на заснеженный лесок впереди, говорит:

– Вы подписали договор с моим братом. Это Виктор выбрал вас как суррогатную мать, это его подпись стоит в договоре. Что касается  какого-то отеля… 

Он на миг прикрывает глаза, будто устал. Я, затаив дыхание, жду.

Проходит минута… другая…

Он что, заснул?!

– Вообще не понимаю, о чем идет речь, – заявляет Владимир, выпрямляясь.

Заводит машину. 

Я, открыв рот, таращусь на него в полной прострации. Притворяется? Или действительно не понимает?

– Значит, это ваш брат заплатил мне