− Зафар, ты обязательно со всем справишься. И я надеюсь, твой народ быстро поймет, как ему повезло с новым правителем.

− А если нет?

Какого ответа он от нее ждет? Она всего лишь напуганная, никому не нужная девушка, против воли оказавшаяся в далекой стране и не способная решить, чего сама хочет от жизни. А сегодня она даже не может пойти на этот прием, чтобы быть рядом и держать за руку, ободряя улыбкой.

− Просто следи за тем, какой вилкой ешь. Человеку с хорошими манерами простят любые грехи.

− Тогда мне повезло, что у меня был такой хороший учитель.

К счастью, среди почтивших его первый официальный прием сановников Тарика не оказалось. Иначе Зафару пришлось бы сразу же отдать ему Анну, а так он вполне еще мог наслаждаться ее прекрасным обществом.

Заметив, что к нему направляется посол Швеции, Зафар начал поспешно искать пути отступления. Уже целых четыре часа кряду он непрерывно с кем-то общался и, похоже, за один вечер успел наговорить больше, чем за все пятнадцать лет, прожитых в пустыне. Хватит с него на сегодня. Стараясь не думать, как расценят его поступок, он повернулся и направился к двери, невольно озираясь по сторонам и все еще надеясь разглядеть в толпе красное платье. Но на что он надеется? Ей здесь не место.

Да и не стоит показывать послам и журналистам, что он без ума от одной-единственной женщины. Снова.

Осторожно прикрыв за собой дверь, он пошел по коридору, но стоило ему только дойти до лестницы, как в него сразу же кто-то врезался.

− Анна! − удивленно воскликнул он, сжимая в руках податливое тело.

− Ты меня поймал.

− Но тебе же нельзя здесь находиться.

− Я знаю, но я должна была убедиться, что ты действительно со всем справляешься.

− И что же ты успела разглядеть?

− Что ты был самым красивым мужчиной в зале.

− Тебе не кажется, что это не слишком спокойная тема для беседы?

− Мне все равно.

− А ты понимаешь, к чему ведут такие разговоры?

− Возможно, но… Но я вообще не хочу сейчас разговаривать. − Прижавшись к нему всем телом, она впилась в его губы мягкими сочными губами, и Зафар охотно ответил на поцелуй, чувствуя, как внутри мгновенно загораются тысячи огоньков.

− Ты понимаешь, что делаешь? − прошептал он.

− Нет.

Она еще никогда так страстно не целовалась и не мечтала о такой близости, и действительно плохо понимала, что происходит и чем все закончится.

Даже зная, что ей вообще здесь не место, она все же выбрала то самое красное платье, что надевала на ужин с Зафаром, и украдкой пробралась на балкон, чтобы издалека наблюдать за шейхом.

А теперь она вообще уже ни о чем не думала. Все равно никто ее здесь не узнает, и она может свободно действовать.

Да и в любом случае она уже не могла остановиться.

Не хотела останавливаться, чувствуя, что впервые в жизни все складывается именно так, как и должно быть, а вся вселенная замирает, пока их губы жадно ласкают друг друга.

А потом Зафар прижал ее к стене, навалившись всем телом так, что она отчетливо ощутила его напрягшуюся плоть, и в ответ она лишь обвила его шею руками, еще крепче прижимая к себе желанного мужчину и все яростней впиваясь ему в губы.

Отчаяние. Страсть. Смятение. Злость.

Все эти чувства бурлили внутри ее, переходя одно в другое и смешиваясь в какие-то невообразимые сочетания. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Анна распутала узел галстука и быстро расстегнула пуговицы рубашки, чтобы наконец-то прикоснуться к его обнаженной коже.

И, чувствуя, как затвердевший член прижимается к ее бедрам, она точно знала, что Зафар испытывает то же, что и она. Что наконец-то нашелся человек, который ее действительно хочет. Которому нужна именно она.

Оторвавшись от ее губ, Зафар принялся целовать ей шею и ключицы.

− У тебя отличное платье, − прошептал он, − но оно мне мешает.

С этими словами он решительно расстегнул молнию, и красная материя охотно соскользнула на пол, практически обнажая Анну, оставшуюся лишь в черном бюстгальтере без бретелек и таких же черных шелковых трусиках.

Наверное, если бы она еще могла здраво рассуждать, она бы запротестовала. Или разозлилась. Но сейчас у нее уже не было на это сил.

Зафар осторожно положил теплую руку ей на талию, прошелся пальцами по позвоночнику, и от этого легчайшего прикосновения по всему ее телу пробежала сладостная дрожь, грудь заныла, а внизу живота вспыхнул огонь.

А ведь раньше она даже толком не понимала, что значит хотеть мужчину…

Нагнувшись, Зафар поцеловал ее в ложбинку между грудями, дразня и лаская умелым языком, и Анна запустила пальцы ему в волосы, прижимая к себе еще крепче, как бы стремясь навеки удержать.

Она уже ни о чем не думала, просто отдавшись переполнявшему ее желанию и не беспокоясь о последствиях. К черту скромность и послушание. Зафар снова целовал ее в губы, а она торопливо расстегивала последние пуговицы его рубашки, обнажая мускулистый живот.

− Я хочу тебя, − выдохнула она, прижимаясь к самому красивому и сексуальному мужчине на свете.

Глядя ей прямо в глаза, Зафар снова положил ей руку на талию, но на этот раз его пальцы побежали не вверх, а вниз, забираясь под резинку трусиков и осторожно сжимая ее податливые округлости.

Не зная, как реагировать на такое прикосновение, Анна на несколько секунд замерла на месте, но стоило его пальцам двинуться глубже и приласкать ее нежные складки, как она сразу же выгнулась дугой, прижимаясь к нему еще крепче.

− Ш-ш-ш, − прошептал Зафар, целуя ее в губы и не подозревая, что с них уже готов был сорваться первый стон. − Все хорошо. Тебе нравится? − Он начал осторожно ее поглаживать, заставляя содрогаться всем телом, впервые ощущая, как сжимаются внутренние мышцы, о существовании которых она даже и не подозревала.

− Да, − выдохнула Анна, расставляя ноги чуть шире и запрокидывая голову для новых поцелуев, и Зафар охотно продолжил ласкать ее рукой, страстно целуя в шею. Замерев на месте, она полностью отдалась во власть сильных рук, чувствуя, как внутри ее все напрягается до такого предела, что она уже едва могла дышать, но стоило ей решить, что больше не в силах терпеть эту сладкую пытку, как от нового прикосновения его пальцев внутри ее все взорвалось, освобождая тело от годами сдерживавших его цепей, и она взмыла куда-то высоко-высоко вверх, туда, где не было ни забот, ни тревог, ни страха, ни чужих суждений. Одна лишь сияющая пустота и наслаждение. А за этим взлетом последовала ярчайшая вспышка, и Анна вновь опустилась на землю, но чувствовала, что уже никогда не станет прежней.