точно скоро начнёт отзываться, трофеи будут шикосные. Работающие рядом люди тем не менее имели на это своё особое мнение.

Поднесли носилки на которые меня уложили. Бравшие за руки и ноги бойцы не отличались деликатностью, они не реагировали на просьбы оставить меня здесь. Не реагировали на увещевания об необходимости сбора моих боевых трофеев. И вообще просто кривили лица на любую попытку их увещевать.

Покачиваясь при переноске я очень скоро лицезрел небо. Огромное голубое небо. Голова покачивалась вверх вниз под такт движения. Небо радовало своей чистотой. Смирение пришло, оставив за бортом волнения пережитого. Трофеев явно не будет. Совсем мелкое белое облачко в виде подмигивающего глаза проскакало в поле зрения и скрылось. Покачивание навеяло сон.

Мирная нега красочного сна грубо была прервана манипуляциями с моим телом. Его небрежно перекинули на каталку положив боком. Цвет краски стены лазарета быстро проскочил сменившись белым кафелем с синими завитками намалёванных цветов. Тело начали раздевать и в процессе перевернули на живот. Лицо уткнулось в простынку, нос упёрся в жёсткий каркас моего средства передвижения. Похоже вколотый анастетик был довольно сильным, потому как движение не возвращалось, а соответственно я не мог оказать ни то что сопротивления, но и содействия. Думаю моё грязное нижнее бельё сейчас в достаточной мере мстит тому, кто так небрежно обращается с беспомощным пациентом. Опять же грязное тело не предрасполагает к изнасилованию. Идиотские мысли в очередной раз заполонили разум.

Постепенно сознание вернулось. Я лежал в палате под пышущим чистотой пододеяльником. Под головой чувствовалась мягкая подушка. Похоже после раздевания в меня вогнали очередную дозу анестезии. Возможно была проведена операция. Интересно что же произошло. Во рту было ужасно сухо, и эта сухость не давала покоя. Где-то вдалеке слышалась речь Якубовича ведущего очередное шоу в стране дураков.

— И так мы приглашаем в студию вторую тройку игроков.

Аплодисменты.

А ведь эти аплодисменты по идее должны быть предназначены бойцам нашего взвода. Волна была отражена именно ими.

— А теперь прослушаем задание на второй тур!

Ага. Про наше же задание вы спросить не хотите? Мысленно я спорил с усатым седым дядькой, что честно старается развлечь население в мире который переживает армагеддон.

— Именно этот чин был впервые присужден в России 28 октября 1799 года.

Я точно знал ответ на этот вопрос. Жаль что сейчас за крутящимся барабаном не моя персона.

— На барабане триста очков. И ваша буква?!

— О!

Хотя телевизора и не было видно, но я явственно представил как Леонид Аркадьевич нагнетая обстановку играет мимикой лица, удручённо произносит.

— Нет. Нет такой буквы в этом слове.

Любопытство подстёгивает узнать об тех людях, что сейчас пытаются угадать ответ. А ответ прост, первым генералиссимусом нашей родины стал в том году Суворов.

— А можно передать привет?

Ведущий заполняя паузы очень часто позволял игрокам передавать приветы или дарить ему подарки.

— Сектор ноль. Переход хода.

Очередь подошла к третьему игроку.

— Откуда вы к нам приехали?

Голос последнего участника показался очень знакомым. Девичий голос с определённым писклявым акцентом заставил сердце стучать быстрее. Если бы только не наркоз, то я бы помчался посмотреть на неё. Лишившаяся родины японская девушка рассказывала про поездку в Москву для обучения в престижном институте.

Слушать знакомую историю не хотелось, душу трепало, потому я постарался отстраниться от происходящего. Возникло желание прорваться во внутренний мир медитации, но это ни как не получалось. Мысли старались закрыть звуки окружающего мира, а от этого нужного эффекта отстранённости не возникало. Обездвиженное тело так вообще начинало бесить. Проснулась жажда, напомнив об сухости во рту.

В палату вкатили ещё одного пациента. Понял я это не сразу, но наконец смог привлечь внимание персонала. Молодой медбрат в узких очках по видимому смог понять мычание выходящие из пересохшего горла и сказав об скором визите доктора удалился. Неужели и я в своё время был настолько чёрствым в общении с пациентами? Похоже карма имеет ускоренное действие если ты находишься на земле где об ней постоянно судачат.

Точно! Я ведь в Индии. Нужно взять пару дней увольнительных и официально постараться получить разрешение носить оружие. Пройти испытание, повязать чалму, вступить в касту кшатриев. Именно ведь так мной и планировалось.

— Здравствуй Самуил. Как самочувствие?

Мысли прервал вошедший незнакомый врач.

— Пить…

Сипение вышедшее из пересохших уст слабо походило на голос.

— Ах. Да! Сейчас.

Губ коснулся кусочек льда, от которого шла не только прохлада но и столь желанная влага. А затем меня попоили с ложечки. Горло получив заряд жидкости запершило, поступающей воды было ничтожно мало.

— Ну, ну… Не торопитесь. Уже через минут десять Вы отойдёте от наркоза и сможете сами попить. Так что позвольте пока я займусь другими пациентами.

Сколько времени потребуется для прекращения беспомощного состояния засечь не удалось. Врач явно приврал. Но он действительно находился где-то рядом и общался ещё как минимум с тремя людьми. К моей радости в какой-то момент тело начало откликаться на приказы мозга. Правая рука ответила на пожелание почесать глаз, а после этого в ладонь уткнулась стеклянная ёмкость. Стакан налитой чистой воды только раздразнил жажду, правда более сейчас мне было нельзя.

— Спасибо. Что произошло?

— Вы разве не помните?

— Помню бой. Помню прилетел камень в шлем. Потом звон, носилки, больница.

— Отлично. Значит память не потеряна. Можно порадоваться за вас. Рядом с вами взорвалась ручная граната. Соответственно осколочные ранения, трещины в двух рёбрах, но ни чего опасного. Постельный режим, укольчики, перевязка. Кстати вы самый пострадавший из вашего взвода.

— Как?

— Это уже вам расскажут товарищи.

Вот и поговорили. Самый пострадавший это я, но времени на меня у супер важного доктора нет. Чем вообще интересно занят этот лазарет?

Справедливости ради стоит признать немного детской мою непонятную обиду на данное поведение. Меня притащили с поля боя, почистили, забинтовали. Вкололи в тело страшную смесь химии от которой боль убежала, словно дворовая кошка от стаи собак. Обозначили произошедшее и перспективы. Чего раненному ещё желать?

Люди в белых халатах покинули палату. Владение собственными руками, ногами и прочим постепенно возвращалось. Если ориентироваться на работу телевизора, то всего за сорок минут удалось принять сидячее положение и хорошенько осмотреться. В палате лежало ещё двое бойцов, хотя я точно знал что при посещении было три голоса. Непонятку по данному поводу глюков смягчила мысль, что возможно третий сосед сейчас ушёл по своим делам. Коек было шесть, включая ту на которой сидел я. Рядом с койками по тумбочке. Везде чистота, в углу висит открытая синяя