– Это просто безобразие! – разжигала Виктора Зенина. – А мало ли какие нравы в этой семье? А почему она не оставила дочь с вами? Вы отец, вы имеете полное право воспитывать дочь. Я представляю, как вам тяжело!

Виктор молчал, только вздыхал, а Зенина распалялась пуще прежнего. Она уже давно влюбилась в Виктора и старалась привязать его любыми способами. Он сначала не особо поддавался. Но Зенина это расценивала как проявление его исключительной порядочности. «Конечно, как он может сейчас, в такой момент, когда жена бросила дом и отдала чужим людям дочь, думать о чем-то другом?! У него же сердце не на месте! Жену он не любит, это ясно, а вот по дочери тоскует», – думала Зенина.

– Ужасно, просто ужасно! – сочувствовала она ему. – За такое и родительских прав могут лишить!

Зенина сказала это ради красного словца, дабы укрепить неприязнь Виктора к жене и подчеркнуть, что она вполне понимает серьезность проблемы. Виктор же услышал ее слова, их суть. Он и так понимал, что нравится Зениной, поэтому не обратил внимания на эмоциональную составляющую. Поведение Киры его раздражало – он понимал, что жена вырвалась из-под его влияния, что даже мать, Антонина Васильевна, уже не в состоянии ничем помочь. Раздражение от неудач и потеря авторитета в семье – все это превратило разногласие в противостояние, и Виктор придумывал способы наказать Киру. Та самая история с порванным разрешением на выезд дочери была не чем иным, как карой и возмездием за попытку Киры быть самостоятельной.

«А что, может, затея ничем и не закончится, но попытаться можно. Вот забегает она тогда. Не до сумок будет!» – размышлял он.

Виктор ухватился за мысль, подсказанную Зениной. Он ее лелеял, пестовал, взращивал, а самое приятное в этом было представлять лицо Киры. Он молчал до поры до времени – все ждал удобного момента, чтобы Зенина снова завела этот разговор. И этот момент настал.

– Я разговаривала с нужными людьми из отдела опеки. Мне кажется, вам надо с ними посоветоваться.

– Ох, даже не знаю, вот она вернется… – вздохнул Виктор.

– Не надо ждать, пока кто-то там вернется. Надо подумать о девочке! – решительно произнесла Зенина.

Виктор задумался.

– Виктор, послушай меня внимательно, – Марина Игнатьевна как бы невзначай перешла на «ты», – причин, чтобы лишить родительских прав, много. В данном случае, как мне кажется, мы наблюдаем использование родительских прав в корыстных целях, отказ от выполнения прямых родительских обязанностей.

– А какие у нее корыстные цели? – спросил Виктор.

– Ну, например, она уехала в эту самую Италию, чтобы заработать денег, а ребенка подкинула чужим людям. А может, она там любовника завела! Прости, но ты уж очень доверчив. Тебе это и в голову не пришло!

– Ну, не знаю… – развел руками Виктор.

– Значит, так: надо проконсультироваться со знающими людьми. У меня есть хороший юрист. Я могу позвонить, и он приедет.

Юрист, Николай Анатольевич, не приехал, он примчался. С бумагами и планшетом, который он тут же включил.

– Все ясно. Мать отдала девочку в семью полузнакомых людей, хотя у ребенка есть бабушка и отец? Причины отъезда нам неясны. Будем исходить из предположения, что они носят частный характер, – сказал он и многозначительно посмотрел на Виктора.

– С чего начать? – спросила Зенина.

– Если вы поручите дело мне и я стану вашим представителем в суде…

– Будет суд? – вдруг удивился Виктор.

– А как вы думаете? Лишение родительских прав возможно только через суд! – воскликнул юрист.

– Подготовьте необходимые документы, – сказала Зенина юристу.

Дела завертелись. Казалось, что не Виктор теперь что-то планирует и делает, а дела крутят Виктором. Зенина поднажала на кого надо, и Виктора мгновенно взяли переводом на работу. Юрист проехал по всем инстанциям, собрал все необходимые документы. Виктору только оставалось кивать головой и делать горестный вид.

Заминка произошла с психологом. К Люде Вороновой он приехал с юристом, но зашел один.

– Леночку надо психологу показать. В садике проверка, – проговорил Виктор.

Люда недоверчиво сказала:

– Хорошо, поедем вместе.

– Я сам. И вообще, какое отношение вы имеете к моей дочери? – спросил, ухмыляясь, Виктор. Люда показала издалека письмо, в котором Кира просила Люду присмотреть за дочерью, пока будет на учебе, и бумагу от нотариуса, в которой были прописаны обязательства Вороновых по отношению к ребенку на время отсутствия матери.

– У меня есть письмо от матери девочки и все нужные документы. И обязательно привезите Лену назад.

В разговоре с психологом Леночка держалась хорошо. Она спокойно ответила на вопросы, подробно рассказала о своей жизни у Вороновых, сказала, что скучает по маме, но мама звонит два раза в день.

Психолог посмотрела на Виктора:

– Ваш ребенок адекватен. Да, она скучает по матери, но никакого ущерба ее психике отъезд не нанес. Она спокойна и весела. Не стесняется незнакомых взрослых людей. Давно не видела такого спокойного и веселого ребенка.

Психолог была опытным врачом и женщиной. Виктор был ей неприятен.

– Психолог будет на стороне матери, – сказал Виктор юристу после беседы.

– Психолог – это еще не все, – вздохнул юрист. – И потом, можно не лишить прав, а ограничить права. Это для матери тоже наказание. И потом – репутация, слухи, мнение окружающих…

Однажды к Виктору зашла Антонина Васильевна. Все шаги, предпринимаемые им и Зениной, держались в секрете, никто ничего не подозревал, но некая суета, постоянные долгие отлучки Виктора неизвестно где и внезапный переход на новую работу озадачили тещу.

– Где ты пропадаешь? Как ни приду, нет тебя, – спросила Антонина Васильевна.

– Чай садитесь пить, свежий. – Виктор поставил на стол чашку с блюдцем. – Я на новую работу устраивался. Знаете, столько бумаг собрать надо было – с ума сойти.

– И как, взяли?

– Взяли. Буду работать в гараже… – И Виктор назвал ведомство, в котором трудилась Зенина.

– Да, солидно, – уважительно кивнула Антонина Васильевна.

Все-таки она не ошиблась – зятя она выбрала себе правильного, хоть и жалуется на него дочь. Которая, кстати сказать, сама уехала неизвестно зачем, а дочь отдала подруге. Об этом Анатонина Васильевна думать спокойно не могла, поскольку так и не решила, сделала ли она ошибку, отказав дочери в помощи.

– Ты навещал Лену? – Антонина Васильевна помешала чай ложечкой.

– Да, – ответил Виктор.

– Как она?

– С матерью ей было бы лучше.

Итак, документы были собраны, интересы истца, то есть Виктора, в суде представлял все тот же самый Николай Анатольевич. Обращение Виктора строилось на обвинении Киры в уклонении от выполнения родительских обязанностей. Речь шла об отъезде Киры и передаче ребенка в чужую семью.