Стендер на несколько сантиметров поднял плечи.

– Может ли так быть, что вы нажили врагов благодаря своей профессиональной деятельности и они захотели вам отомстить?

Перемена в поведении Кристиана Стендера оказалась кратковременной, но в нем успел вспыхнуть настоящий Одиссей, которого мощный встречный ветер лишь укрепляет. Однако силы этой хватило ненадолго, ибо в следующую секунду она сменилась такой удручающей мрачностью, что Йеппе почти ощутил давление на свою собственную грудную клетку.

– Честно говоря, не знаю. Но я не могу себе представить…

– В 2008 году вам также дали условный срок за мошенничество.

Стендер вздохнул и покачал головой.

– Это ерунда. Поверьте, тут это абсолютно ни при чем. Вы копаете не там, командир. – Выражение лица Кристиана Стендера стало апатичным, он повернулся к Йеппе, но не видел его. Йеппе не трогал его с полминуты. Затем по мясистым щекам мужчины полились слезы.

– А еще у кого-то может быть мотив навредить вам? Есть у вас враги?

– Разве что мне неизвестные. – Стендер выговаривал слова медленно, того и гляди остановится. – Какие-нибудь конкуренты… мелкие стычки в гольф-клубе. Кое-какие недовольные имеются, несколько неудовлетворенных клиентов, но настоящих врагов нет.

Йеппе почувствовал в себе излишнюю горячность, темперамент, которому он никогда прежде не поддавался, бушевал и стучал у него в висках. Собеседник никак не хотел о чем-то рассказывать, и этот факт раздражал его. Он сжал в пальцах ручку.

– У вас есть любовница?

– Да. Живет в Орхусе. Мы знакомы три года. Милая девушка. Она не имеет к случившемуся никакого отношения. Улла прекрасно знает, что я встречаюсь с ней.

Он произнес это настолько беззастенчиво, что Йеппе был готов поверить в это представление полигамии совершенно естественным явлением, как плавленый сыр намазать на хрустящий хлебец.

– И Юлия была в курсе?

– Нет. Моя дочь никак не была связана ни с моей работой, ни с моей сексуальной жизнью. Зачем ее приплетать? – Кристиан Стендер расставил пальцы и принялся разглядывать ногти. На правом мизинце у него красовалось тяжелое золотое кольцо. Оно напоминало кольца, которыми запечатывают письма, обмакивая в сургуч.

– Вы член ложи?

В ответ тот поднял брови и, не таясь, взглянул на свои водолазные часы. Телефон Йеппе загудел. Тот же номер – пятый раз за день. Значит, звонит не Кристиан Стендер. Чуть позже нужно будет разобраться и с этим. Йеппе встал и протянул руку.

– Позвоните мне, если вспомните что-то, что может помочь следствию. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы найти преступника. Все, что в наших силах.

Анетте уже стояла в холле с таким видом, словно только что прослушала получасовую лекцию о соотношении доходности облигаций с эффективной процентной ставкой. Возможно, было бы разумней поменяться местами. Анетте не славилась терпеливостью в общении с простушками типа провинциальных секретарш.

– Где Улла Стендер?

Анетте кивнула в направлении туалетов.

– Она там сидит уже десять минут. Сдается мне, пока мы не уйдем, она не вылезет.

Йеппе усмехался всю дорогу до машины. Смех благотворно влиял на них обоих, поэтому Анетте делала все возможное, чтобы продлить веселье. Лишь после того, как она обругала Хольстебро, всех секретарей, вместе взятых и пригородных женушек вроде «этой», она была готова к обмену полученной информацией.

– Нет никаких сомнений в том, кто в доме Стендеров хозяин. Она делает все, о чем он просит, а он, кажется, пользуется своей властью в полной мере. Господи боже, да я бы тоже так делала, будь я на ней жената!

– Если он груб с ней, то он ведь мог быть грубым и с Юлией. Прямо-таки жестоким. Или как?

У «Магазан дю нор» Анетте резко затормозила перед парнишкой-велосипедистом, пересекавшим улицу по пешеходному переходу, и прокричала из окна ему вслед целую серию ругательств.

– Это не исключено, но я сильно сомневаюсь. Создается впечатление, что он идеализировал и баловал ее. Юлия жила на солнечной стороне, а Улла пребывала в тени его внимания. Если у кого и должно было возникнуть желание убить Юлию, то скорее у Уллы, а не у Кристиана.

Пока они скользили вдоль каналов под полуденным солнцем, Йеппе рассказал о зрелом любовнике Юлии в школьные годы. Люди сидели на каменных ступеньках, оголив руки и жмурясь на солнце. Они застревали там с пивом, не имея абсолютно никаких планов на остаток дня, на расстоянии световых лет от сгустившейся атмосферы внутри «форда».

– Нам нужно выяснить, кто такой Йальте и где он теперь. Он преподавал искусство в школе Виндинга пять лет назад. Думаю, нам стоит созвониться с кем-то из знакомых семьи Стендер и выяснить подробности у тех, кто наблюдал за этим романом с более близкого расстояния. С Каролиной. Или, может, с ее матерью, Юттой.

– Давай начнем с матери. Позвонишь?

– С ней лучше тебе поговорить. Сейчас найду номер.

Они остановились на красный свет у Национального музея. Йеппе достал телефон и переслал Анетте восемь цифр, с некоторым волнением вызвав в памяти подозрительный взгляд Ютты Боутруп. Воспользовавшись случаем, он взялся за прослушивание сообщений с автоответчика. Прямо посреди этого занятия он отстегнул ремень безопасности.

– Я выскочу тут, есть новости с Клостерстреде! Увидимся в управлении через час! – только и успел прокричать он, прежде чем захлопнул за собой дверцу и побежал обратно на Стормгеде. Анетте в зеркало заднего вида наблюдала, как его длинная фигура скрылась за углом. Он уже опять прижал к уху телефон.

Девушка и мужчина поднялись в квартиру, не говоря ни слова. Вот такие мы и есть: девчонка и взрослый мужчина. Она возилась с ключами, неуверенная и вдруг занервничавшая, он спокойно стоял сзади и улыбающимися глазами наблюдал, как она справляется с замком. Она выразила сожаление насчет беспорядка, но не извинилась, посчитав, что это прозвучит по-детски. А он и не осматривался, он смотрел лишь на нее. Какая-то часть ее хотела, чтобы он ушел, но в то же время ему никак нельзя было сейчас уйти.

Кофе? Вина? Он покачал головой и сел на широкий подлокотник кресла.

Снимай блузку! Голос мягкий и сильный. Я дрожу, подумала она и действительно задрожала. Так вот оно какое, это чувство? Любовь. Как будто грипп, дрожь перед экзаменом и ощущение от катания на американских горках наложились друг на друга? Блузка не снималась, зацепилась, когда она стягивала ее через голову. Она почувствовала, как краснеет под тканью, и захотела умереть. Никогда не испытывала такого, подумала она. Никогда.

Наконец ей удалось снять блузку, и вот он, сидит с ножом в руке. И улыбается.

«К сожалению, я сейчас не могу ответить на ваш звонок, поэтому оставьте сообщение или перезвоните…» Эстер повесила трубку и на мгновение задумалась над тем, как правильнее назвать действие, которое все еще называлось «повесить трубку», ведь больше не было ни трубок, ни того, на что их можно было бы повесить. Нужно попробовать попозже, она бы не вынесла беседы с каким-нибудь другим следователем, которому пришлось бы все объяснять сначала.