Дани отодвинула вазочку с мороженым. Взгляд ее стал далеким и чужим.

– Его звали Жилем, – сказала она наконец. – Он был фотографом и работал в том же модельном агентстве, что и я. Мы жили тогда в Париже. Его мать была марокканкой. Он был такой же красавец, как и ты. – Дани бросила на Бена недобрый взгляд. – И так же хорош в постели. И подлец, каких мало.

Бен думал, что сейчас она добавит: «как и ты», но Дани промолчала. Она смотрела куда-то в сторону, и лицо ее стало жестким и холодным. У Бена сжалось сердце от жалости. И от гнева. Что же такого сделал этот подлец, что теперь Дани ненавидит всех восточных мужчин? Как он смел обидеть Дани! Убить его за это мало.

– Что же он натворил? – осторожно поинтересовался Бен.

– Неважно. Скажем, повел себя, как последний эгоист.

– Ну я-то не последний, – робко пошутил Бен. – В крайнем случае, предпоследний.

– Это смотря как посмотреть.

– Я всегда стараюсь доставить тебе удовольствие.

– Это правда. Но я говорю сейчас не о постели. Я говорю о том, что некоторые люди не способны сочувствовать иди сопереживать другим людям. Они понимают только себя. Чужую боль они не чувствуют. Чужие страдания для них не существуют. Все. Хватит об этом. И не забудь, – через месяц между нами все будет кончено.

– А если через месяц ты сама не захочешь расстаться со мной?

Дани посмотрела на Бена с какой-то странной усмешкой. Что тут смешного, подумал он сердито.

– Я давно уже не встречаюсь ни с кем, скажем так, на постоянной основе. Во всяком случае, мои романы не затягиваются. И ты, Бен, и станешь исключением. Даже не надейся на это.

– Потому что я восточный мужчина?

– Потому что мне это не нужно.

Кажется, пришло время выложить единственную козырную карту, которая у него имелась.

– Тогда зачем же ты попросила меня на тебе жениться?

Дани чуть не поперхнулась мороженым. Она смотрела на Бена чуть ли не с ужасом, пока он выуживал из кармана пиджака помятый листок.

– Вот, пожалуйста.

Бен выложил бумажку на стол, и Дани дрожащей рукой поднесла ее к глазам.

– Потрясающая находчивость, – пробормотала она в конце концов и, смяв листок, бросила его в пепельницу.

На лине се были написаны гнев и смятение, и что-то еще Бен не мог понять, что именно.

– Ну? – произнес он, чуть ли не ерзая от нетерпения. – Может, объяснишь, что это значит?

– Нет, – процедила Дани сквозь зубы. – Ты нарушил наш уговор, Бен. Ты не должен был знать, что я загадала.

– Но я узнал. И, хоть убей, не могу понять, зачем тебе это нужно. Ты ведь меня не больно-то любишь. Так зачем тебе это понадобилось? Ты хотела поиздеваться надо мной? Или тебя интересуют мои деньги?

– Я просто хотела переплюнуть тебя, – раздраженно ответила Дани. – Я догадывалась, что ты думаешь о сексе, и запросила еще больше. Но почти сразу же пожалела об этом. К счастью, выиграл ты.

Она и вправду вздохнула тогда с облегчением. Бен это хорошо помнил.

– А мои деньги тебя не волнуют?

Дани бросила на него удивленный взгляд.

– Ты уже не первый раз упоминаешь про свои деньги. И я знаю, ты считаешь, что замуж я вышла по расчету, и вообще думаешь, что все красивые женщины выходят замуж за богатых людей только ради их денег. Поверь, мне твои деньги абсолютно не нужны. У меня своих вполне достаточно. А если уж я когда-нибудь захочу подцепить миллионера, то, извини, найду господина побогаче тебя.

Бен опустил глаза. Он и сам не раз говорил себе то же самое.

Она решительно поднялась из-за стола. – По-моему, нам пора домой. Бен поспешно расплатился и вышел вслед за Дани. Всю обратную дорогу они молчали. Бен мучительно соображал, что бы такое сказать, чтобы хоть немного разрядить обстановку, но в голову ничего не приходило.

Было пыльно и душно. Они шли по улице всего минут десять, но около дома оба уже чувствовали себя потными, запыхавшимися и были недовольны друг другом.

Дома они по очереди приняли душ. Дани первая, и, когда Бен в халате вышел из ванной, она уже сидела в кресле и пила кофе. Вторая чашка с дымящимся ароматным напитком дожидалась его. Но даже это не смягчило Бена. Он угрюмо взглянул на Дани и направился в спальню, чтобы переодеться. Но она встала и молча загородила ему дорогу.

Бен стоял как каменный. Тогда Дани положила руки ему на плечи и заглянула в глаза – черные, тревожные, недоверчивые… И увидела в этих глазах свое отражение. Оно выглядело примерно так: коварная длинноволосая русалка, заманивающая мужчин в свои сети, чтобы защекотать их до смерти. И Дани поняла, что больше не хочет носить эту защитную маску.

Она осторожно коснулась кончиками пальцев лба Бена и провела ими по его лицу, словно смывая с него напряжение. А потом поцеловала его губы так нежно, с таким трепетом и благоговением, что он на миг задохнулся от прихлынувшего счастья. А потом обнял ее так, словно они встретились наконец после очень долгой разлуки…

И именно в этот момент зазвонил телефон. Бен вздрогнул, словно пробуждаясь от глубокого сна, нежно поцеловал Дани в лоб и неохотно взял трубку.

– Слушаю…

– Бен?

Голос его матери звучал так испуганно, что у Бена немедленно сжалось сердце от нехорошего предчувствия.

– Мама? Что случилось?

– Бен, Клариссу забрали в больницу. Прямо от нас. Ей стало плохо. Я в больнице Сент-Томас. Пожалуйста, приезжай, ты сможешь поговорить с врачом. Тебе он все скажет. Я же не понимаю и половины из того, что он там толкует.

– Хорошо. Сейчас приеду.

Бросив трубку, Бен повернулся к Дани. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, прижав руку к груди.

– Что произошло?

– Моей сестре плохо. У нее больное сердце. Я должен срочно бежать. Извини, Дани, что мне придется оставить тебя одну. Но ты ведь не будешь скучать без меня?

– Я поеду с тобой, – ответила она мгновенно.

– Это ни к чему. Мне совершенно не хочется таскать тебя по такой жаре.

– Ничего, я привыкла. Может быть, и моя помощь пригодится.

Спорить было некогда. Бен быстро оделся и выбежал из квартиры. Дани не отставала. Он молча гнал машину, впервые за последние две недели забыв о присутствии Дани и думая только о сестре. Наконец дорогу им преградил светофор, и тут Бен, словно спохватившись, снова вспомнил о Дани. Все это время она сидела рядом тихо-тихо, как мышка.

– Извини, что испортил тебе вечер.

– Не говори глупостей, – ответила она мягко. – И постарайся не превышать скорость – вряд ли твоей маме или сестре станет легче, если мы врежемся во что-нибудь и нас положат в соседнюю палату.