мат, — хрипит он, его голос как расплавленная лава для моих чувств. — И кто теперь весь в сперме?

Как только он произносит эти слова, он отходит. Заправив член обратно в штаны, Себастьян удаляется.

Мне требуется мгновение, чтобы подобрать слова, и когда я понимаю, почему он это сделал — высшее унижение для меня, — я не могу удержаться, чтобы не крикнуть ему вслед.

— Пошел ты, придурок!

Он не слышит меня. А если и слышит, то ему все равно.

Мои колени болят, мелкий мусор на полу впечатался в мою плоть. На моем лице и в волосах все еще остаются брызги спермы. Мои губы распухли и опухли, лицо покраснело и залито слезами.

Но это ничто по сравнению с тем, что я чувствую внутри. По сравнению с тем, что он заставил меня чувствовать.

Стыд еще сильнее разгорается в моем нутре, когда я встаю, и порыв воздуха задевает мое платье, делая влагу между ног еще более унизительной.

Ненавижу, что он застал меня в самый неподходящий момент. Ненавижу, что он знает мой секрет и теперь может контролировать меня. Но больше всего я ненавижу то, что какая-то часть меня не осталась равнодушной к этому. Части меня… понравилось это.

И это самое страшное преступление из всех возможных.

Глава 7

Басс

— Куда мы едем? Мои уроки танцев в противоположном направлении! — требует она, скандаля. Ее руки лежат на окне машины, она смотрит на улицу и хмурится, видя, что мы едем не в том направлении.

К счастью или нет, ее водитель заболел накануне, и теперь я должен возить ее, пока он на больничном.

Черт! Это именно то, что мне не нужно. Беспрепятственный доступ к маленькой избалованной мисс принесет мне только новые неприятности.

Я сжимаю руки на руле, воспоминания о катастрофе прошлой ночи все еще свежи в моей памяти.

Я никогда не думал, что смогу так отреагировать, но не смог сдержаться. Не тогда, когда увидел, как она обнимает этого тощего мальчишку, и выглядит такой чертовски довольной в его объятиях.

Если раньше я не обращал внимания на ее маленькие шалости и на то, как она хотела поставить меня в неловкое положение, чтобы заставить уйти в отставку, то когда я увидел, как этот мальчик прикасается к ней, — и, что еще хуже, как она принимает эти прикосновения, — я взорвался.

Гневный туман опустился на мой разум, и я не хотел ничего больше, чем взять ее. Взять ее и стереть все следы рук того парня с ее тела.

Когда я узнал таблетки, которые она уронила на пол, я понял, что у меня есть шанс.

И я воспользовался им в полной мере.

Черт, не знаю, что на меня нашло, но в тот момент я бы сделал все, чтобы отметить ее любым способом.

Я хотел, чтобы она меня ненавидела. О, я хотел, чтобы она презирала меня, но я также хотел чего-то еще.

Чего-то, что казалось скрытым в ее прекрасных глазах, за всем блеском и гламуром, за фасадом, который она демонстрирует миру.

Я хотел увидеть ее.

Уязвимой. Обнаженной.

В моей власти.

Черт бы побрал меня и мое импульсивное поведение.

Не думаю, что когда-либо в жизни я так остро реагировал на что-то.

Я никогда не был ревнивым человеком.

Черт, я даже никогда не был в настоящих отношениях. Когда ты делаешь то, что делаю я, трудно найти кого-то, кто будет это терпеть. Особенно трудно найти кого-то, кто не вызовет полицию, если увидит тебя в четыре утра в крови, роющегося в холодильнике в поисках чертового пива.

Я реагирую на нее совершенно чуждыми мне способами.

Но самое главное, я никогда не обходился без презерватива, даже для минета. Сам факт того, что это вылетело у меня из головы, когда я знал ее репутацию, поражает.

Я никогда раньше не был беспечным. Никогда.

И мне понадобилась всего секунда ее образа в объятиях другого мужчины, чтобы бросить осторожность на ветер.

Черт. Черт. Черт.

Нас могли подслушать. То, как я фактически шантажировал ее, чтобы она отсосала мне. Но, Боже, ее рот на моем члене был самым сильным ощущением, которое я когда-либо испытывал…

Не думаю, что найдутся слова, чтобы описать тот кайф, который я испытал, когда посмотрел вниз и увидел ее красивые губы, обхватившие мой член. Черт, я фантазировал об этом с тех пор, как впервые увидел ее. Но чтобы это стало реальностью…

— Куда ты меня везешь? — повторяет она, обращая на меня свои огненные глаза, и, черт побери, если я снова не тверд.

В некоторой степени, я думал, что один раз попробую ее, и вычеркну из своих мыслей. Но теперь она еще больше засела в моей голове.

Я смотрю на нее и все, о чем могу думать, — это она, распростертая на заднем сиденье, мой член в ее киске и мое имя на ее губах, когда она стонет от удовольствия.

Я хочу обуздать ее. Вытрахать из нее злую девчонку и…

— Проклятье, — ворчу я, понимая, что мне чертовски трудно подавить свое влечение к ней.

Но это даже не влечение. Это что-то другое. Что-то граничащее с одержимостью, поскольку не проходит и минуты, чтобы я не думал о ее сочных губах и…

Я громко стону.

Наверное, дело в том, что она ненавидит меня так же сильно, как и я ее, а ее неприязнь ко мне только делает меня тверже, словно я какой-то больной ублюдок.

— Увидишь, — это все, что я говорю, когда она начинает беспокоиться, и я чертовски стараюсь не смотреть на нее. На то, как ее длинные ноги едва прикрыты юбкой платья, которое она носит, или на то, как каждый раз, когда она двигается на своем сидении, я могу немного увидеть ее трусики и…

Я болезненно тверд, мой член упирается в молнию, и я знаю, что не смогу найти облегчения. Только если я снова не буду держать ее тайную зависимость над головой, а я не хочу этого делать. Не снова.

Нет, в следующий раз, когда она придет ко мне, это будет по ее собственной воле, и она будет умолять меня трахнуть ее.

Мне просто нужно взять себя в руки, чтобы снова не облажаться, как прошлой ночью. При всей моей неприязни к ней, она заставляет меня вести себя не свойственно себе.

Может, дело в том, что я слишком давно не трахался. А может, дело в ее неземной красоте, потому что нет