Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увы, внешность оказалась не только обманчивой, но и жестко поиздевалась над соответствием того, что снаружи с тем, что внутри. Эта женщина, своим маниакальным стремлением нести науку и просвещение в темные умы, сумела в короткий срок превратить жизнь Алесаны в ад.
В первый же день получив на дом подготовку доклада по безвкусным ядам, Алесана благополучно про него забыла. Ойр просил прикинуться дурочкой? Получите, распишитесь! К тому же, тонкие кружева наряда Лорны и ее нежная улыбка никак не состыковывались со строгим образом Мастера.
Но Лорна подобное отношение к своему предмету не оценила, к предыдущему заданию втулив еще одно. Которое Алесана так же не выполнила, но уже с некой настороженностью и ожиданием худшего. И оно не заставило себя долго ждать.
Проведя в первой части занятия практикум, Мастер совершала обход, проверяя субстанции тонких серебряных котлов. Там должна была переливаться всеми цветами радуги киселе подобная жидкость Лунного зелья. Что-то похожее сварили лишь единицы, у остальных же с высоты своего последнего ряда Алесана наблюдала варева самых разных цветов, консистенции и формы… да-да, у Сетта Морана зелье умудрилось не просто извергнуться, подобно вулкану, но и мгновенно застыть прямо в полете. Лорна остановилась рядом с красным, словно маков цвет, парнем и красноречиво переводила взгляд с его работы на него самого. Молча черкнув что-то у себя в блокноте, она спросила про домашний доклад. Сетт тут же предоставил внушительного объема рукопись. Мастер провела по первому листу кончиком пера, считывая информацию и удовлетворенно кивнула, отходя к следующему студенту.
Еще трое, и под внимательным взором окажется котел Алесаны. Нервно покусывая губы, она пыталась слиться с мебелью, в надежде, что про нее не вспомнят. Никогда бы не подумала о том, что плохо учиться так утомительно! Особенно по одному из любимых предметов. Пятнадцать минут назад получив идеальное Лунное, которым можно было погрузить в глубокий счастливый сон добрую сотню человек, Алесана с мукой на лице влила лишние тридцать грамм сока топальи. Радужный перелив тут же сменился ядовито-зеленым цветом, к тому же котел начал источать жуткий запах тухлого мяса. Ближайшие к ней студенты начали оборачиваться, озирая ее насмешливо-снисходительными взглядами. Такими обычно одаривают полоумных. Это жутко злило! У самих-то варево – хоть стены шпаклюй!
С последней встречи с Ойром прошло четыре дня, он куда-то пропал, а Высшее Целительство по расписанию стояло лишь послезавтра. Алесане очень хотелось его увидеть, почувствовать на себе тепло серебристых глаз и начать наконец индивидуальные уроки по приручению Пятой стихии. Ей срочно нужно было оградить себя от опасных проявлений силы, чтобы стать нормальной студенткой и доказать всем, что она не полная дура, коей её начали считать. Если теорию она могла принципиально не учить, то на практике так и тянуло поворожить! Но это было поистине опасно.
Необъяснимые всплески магии Алесана начала ощущать два дня назад. Проснувшись, словно от толчка посреди ночи с ужасом узрела свечение, исходящее от своих ладоней. А утром, она едва успела подумать, что не мешало бы принять освежающую ванну, как оказалась лежащей в ней! Девушка тогда едва не захлебнулась от неожиданности, сумев выбраться из наполненной горячей водой тары лишь с третьего раза. Руки дрожали, а ноги подгибались в коленях, скользя по дну. Как тогда на шум не заявился Фабиан – вообще не ясно. Возможно, он еще крепко спал.
С тех пор, Алесана не снимала артефакт, подаренный деканом, даже на ночь. Каким-то чудом, невесомое украшение сдерживало ее силу. Она понимала это по скопившемуся напряжению внутри. Сердце постоянно ускоренно билось, а в голове временами стоял неясный шум.
– Леди Волонская, по зелью вы получаете тройку, – вырвал из мыслей голос Мастера, – оно конечно в корне загублено, но хотя бы не может никого убить… Разве что запахом.
До ушей донеслись пара смешков. В ушах снова начало подниматься гудение.
– Позвольте посмотреть ваши доклады? – небесно-голубые глаза с ожиданием вперились в ее лицо. Было жутко стыдно признаваться во второй раз, что она ничего не сделала. В подтверждение этого, щеки загорелись, мгновенно бросив Алесану в жар.
– Простите, – пролепетала она, отводя глаза, – по пути в библиотеку я…
Договорить на ходу сочиняемую легенду не удалось, так как дверь в аудиторию резко распахнулась, являя взору присутствующих Фабиана. От удивления, Алесана вмиг забыла все, что успела выдумать. Вид у брата был более чем ему не свойственный: взъерошенные волосы, перекошенная мантия, расстегнутый ворот рубашки. Но сильнее всего пугало выражение лица. Оно выглядело растерянным.
– Мастер, я бы хотел отпросить Алесану Волонскую с пары, – напряженным, будто горло сдавила невидимая рука, голосом проговорил он.
Лорна быстро кивнула, скорее всего находясь под впечатлением подобной наглости и отошла в сторону, пропуская резко побледневшую Алесану. Напрочь забыв об учебниках и письменных принадлежностях, аккуратно сложенных на крае стола, она под оглушительное молчание торопливо вышла вслед за скрывшимся в дверях Фабом. Душа стремительно сжималась, предчувствуя беду.
– Что случилось? – тут же спросила белого, словно призрак, брата. Он пару секунд просто стоял, опустив руки и смотря ей в глаза каким-то потускневшим взглядом. Она шагнула на встречу, дергая его за рукав, – Фабиан! Не молчи!
– Мама… – прошептал он, вяло перехватывая ее руку холодными пальцами – она… ее больше нет.
Слова оглушили ударом гонга. Она захлопала ресницами, не понимая, почему лицо Фабиана плывет перед глазами.
Ее сжали объятия.
Алесана словно издалека услышала странный звук, не до конца понимая, что это ее, заглушенный мантией брата крик, перетекающий в рыдание.
– Тише, – ладонь, прижимающая ее голову к груди, дрожала.
***
Спустя два дня, пролетевших, словно страшный сон, Алесана стояла поодаль от небольшого скопления людей, облаченных в черное. Она была пуста и с полным безразличием наблюдала, как отец падает на колени, припадает к красному ящику грудью и сотрясается в беззвучном плаче. Ей хотелось оттолкнуть его, напомнить об их с мамой отношениях. О последних годах безразличия во взгляде и постоянных командировках. В голову упрямо лезла мысль – если бы он не оставлял маму так часто одну, ничего бы не случилось.
«Надо было любить ее живой!» – вертелось на языке. Но произнести что-либо девушка не смела. Запертая где-то в глубине души настоящая Алесана изо всех сил стучала в стены, рвясь туда, к отцу. Желая растолкать всех этих смутно знакомых ей людей, поднять тяжелую крышку и обнять безжизненное тело. Прильнуть
