– Вообще типа не палишься, Ленка. Я думал, ты мне мочалкой херакнешь по морде, ну или по яйцам дашь, а ты их с таким интересом рассматриваешь, что мне прям неловко. Я застеснялся.

– Вообще-то я не их рассматривала, а то, что посер…, – замолкаю, понимая, что Демьян надо мной насмехается, а я как дура ведусь, резко отворачиваюсь к нему спиной.

– А то, что посередине болтается, – заканчивает он. – Слушай, а как хорошие девочки вроде тебя кличут член? Утоли мое любопытство.

– Так и кличут, – бурчу себе под нос, хватая кусок мыла. Чувствую, как струи воды вместо горячих становятся прохладными.

– Неожиданно, – чувствую, как Демьян убирает мои мокрые волосы на одну сторону.

Замираю, не понимая, что от него ожидать в следующий момент. Однако, удирать из душа я не спешу. Инстинктивно наклоняю голову в сторону, как только ощущаю на своей шее губы Демьяна. Сжимаю в руке мыло, а затем и вовсе впиваю ногти в несчастный кусок, когда ощущаю его ладони на своем животе. Сама не понимаю почему, но сейчас мне безумно хочется ощутить его тело. Чтобы прижал к себе, вот только я сама никогда не решусь на это, даже если волью в себя залпом литр алкоголя. А он и не спешит это делать, словно дразнит меня.

Закрываю глаза и тут же чувствую, как Царев отрывается от моей шеи и резко разворачивает меня к себе, при этом выхватывая из моей ладони кусок мыла. Возмутиться или что-либо сказать я не успеваю, просто потому что через мгновение ощущаю его губы на своих. Он целует медленно, почти невесомо, словно пробует меня на вкус. А затем углубляет поцелуй. Ну почему это так приятно?

Утром мне наверняка будет стыдно и вовсе не за то, что я творила до, а именно за это. Однако, мне настолько приятно с ним целоваться, что я согласна на завтрашнее адское самобичевание. Как только Демьян отрывается от моих губ, я словно ребенок издаю какой-то разочарованный хныкающий звук и тянусь к нему на носочках, запрокидывая руки на его плечи.

– Еще хочу, – бормочу ему в губы, проталкивая язык в его рот. С ума сойти, я сама кого-то целую. Еще и касаюсь своей грудью его тела.

Спустя минуту, а может, и больше, я наконец отрываюсь от него сама, жадно глотая воздух. Поднимаю взгляд на Демьяна и только сейчас замечаю маленькую ссадину над бровью и то, что у него под глазом явная гематома. Провожу пальцем по ссадине, и сама того не контролируя, улыбаюсь.

– Что смешного? – хрипло произносит он.

– Теперь и тебе досталось. Не только я неудачница, меня это радует. Кажется, у тебя завтра будет гематома под глазом.

– Скорее всего, – усмехается мне в губы. – Ленка, у тебя охуенные глаза. Просто охуенные.

– Прекрати материться.

– Ну, красивые – будет как-то не емко. А вот оху…

Прикладываю палец к его губам. Что со мной творится, а? До чего я докатилась и почему в глубине души мне нравится произнесенные им совершенно грубые слова? Знать бы еще почему я не хочу это все останавливать. Я бы окончательно погрязла в самокопании, если бы в какой-то момент Демьян не развернул меня к себе спиной и, положив руку мне на живот, не притянул к себе. Да, вынуждена признать, что мне нравится ощущать его обнаженное тело. Чувствую, как его ладони перемещаются на грудь. Сердце грохочет так, что, кажется, этот звук слышат все окружающие. Это не только непривычно и чересчур интимно, но очень приятно. Накрываю его ладони, ласкающие грудь и неосознанно откидываю голову назад.

И только ощутив его возбуждение, поняла, насколько я далеко зашла. Как бы мне ни было приятно, и какая бы пьяная я ни была, я понимаю, что так нельзя. Завтра я себя сожру с потрохами.

– Стой, так нельзя, – совершенно чужим голосом произношу я, перехватив его руку, скользнувшую вниз.

– Можно, – шепчет мне на ухо в перерывах между поцелуями в шею.

– Не могу так. Нельзя. Это неправильно, я по-другому воспитана, – чуть ли не хнычу, разрываясь от сомнений.

– Правильно и нужно, – настойчиво произносит Демьян, коснувшись пальцами моей плоти.

До боли кусаю нижнюю губу, когда он начинает ласкать меня одной рукой там, другой сжимает грудь. Я не вижу его лица, но уверена, что Демьян упивается моей потерей самообладания. А это именно то, что сейчас происходит. Я перестаю себя контролировать, когда он продолжает виртуозно ласкать пальцами мой клитор. Из меня определенно вырывается звук, правда я даже не осознаю какой именно. В голове – туман, ноги – ватные.

Здравая часть меня хочет это все остановить, но есть еще и вторая, которая откровенно наслаждается происходящим. Неуместно, пошло, в чужом доме, да еще и с человеком, которого я знаю каких-то двое суток, я стою под душем и позволяю ему делать то, чего я не разрешаю делать никому, даже самой себе. «Вопиющее безобразие» – как сказала бы моя мама. Именно под эту дебильную, не вовремя пришедшую мысль, я издаю совершенно неприкрытый стон, плавясь от острого удовольствия.

– А ну прекращайте мне лить воду! – слышу громкий и очень раздраженный голос дедушки Демьяна. Ощущение словно он находится здесь. И только когда я слышу хлопок закрываемой двери до меня доходит, что он реально заглянул сюда. Боже, какой позор. – Выходьте оттуда сейчас же!

Медленно поворачиваюсь к Демьяну, сгорая от стыда.

– Не парься, я поэтому его и навещать не спешу. Его весь поселок терпеть не может. У тебя есть еще одна минута, потом он сюда и заявиться может, – как ни в чем не бывало произносит Демьян. – В кровати продолжим.

Ополаскивает лицо и вылезает из душа, я же стою как дура, не понимая, как на это все реагировать.

– Чистое полотенце – голубое, на металлической перекладине, – произносит Демьян, приоткрыв дверь в душевую кабину.

Мыться мне уже не хочется. Голова вообще ничего не соображает. Однако я понимаю, что на этом мой душ закончен. Быстро выхожу из кабины и наспех вытираюсь полотенцем. И ничего другого, как надеть свою несвежую одежду на ум не приходит. Прихватываю свои чулки и выхожу из ванной комнаты.

По памяти направляюсь в гостиную, но добраться до нее удачно у меня не получилось. Из-за отсутствующего света, я не заметила стоящую на полке вазу. Та с таким грохотом упала на пол, что я в миг протрезвела.

– Извините, пожалуйста, – чуть ли не заикаясь произношу я, как только включается свет. Повсюду мелкие осколки. – Я все уберу и возмещу ущерб.

– Ах ты, кулема!

– Угомонись, – Демьян хлопает по плечу своего грозного деда.

– Вон отсюда, оба! – рявкнул он, оттолкнув Царева.

– Ты выгонишь нас на мороз и в снегопад из-за сраной вазы? Вообще белены объелся?!

– В пристройке найдете себе место! Вон!

Пристройка оказалась каким-то… сараем. Правда, здесь тепло и имеется кровать-полуторка, придвинутая к стене. Места катастрофически мало, но это далеко не самое страшное. Боюсь посмотреть в глаза рядом стоящему мужчине. Чувствую, как он на меня смотрит, а слова вымолвить не могу.