верно оказалось, потому и заплатил щедро и приказал копии сделать, писца посадил. Сказал мне, что царю чтение понравилось. Вот и я их прочитать тоже села — действительно, очень интересно.

— Нужно и мне просмотреть — думаю, книги сии полезны будут…

— Подождите немного, государь, я живо!

Девица открыла дверь и скрылась в отведенной ей светлице — в комнатенке было три окна. Хозяин отдал Ромодановским лучшие помещения, ведь с ними прибыло еще три женщины и бабка, что прислуживали княгине и ее юной дочери. Однако смотрели за ними бдительно, особенно за бабами — не дозволяли соваться куда нельзя, держали взаперти, под караулом. И никто не устраивал истерик, не возмущался арестом, и тем паче не протестовали в голос, хотя в закутках обсуждали.

Такому поведению Алексей вначале удивлялся, пока не осознал одну вещь — до женского равноправия должно пройти пара веков, не меньше. Сейчас за все отвечал муж, и за его вину страдали все — недаром ссылали не только виновника, но и жену, с чадами и домочадцами.

— Вот, царевич, эти две книги, — девушка вышла из комнаты, держа на руках две толстенные рукописи в переплете. Сунула ему в руки и с нескрываемым облегчением вздохнула. Пролепетала:

— Надеюсь, они вам помогут.

Княжна неожиданно покраснела, метнулась обратно и притворила за собой дверь. Алексей прикинул вес знаний — они тянули на пять килограмм, не меньше. Теперь можно перед сном почитать — по «умственной пище» он порядком соскучился. Но тут на память пришло видение смущенной княжны, что поспешила скрыться. И он пробормотал:

— Интересно — что это было?! И с чего бы это?!

Глава 4

— Вот вам патент на чин генерал-майора датской армии, господин посланник. Если ваши дела пойдут плохо, вы всегда можете вернуться в Копенгаген, или в любую другую европейскую страну — с моим рекомендательным письмом вас везде охотно примут на службу.

Датский король взглянул на Фрола, тот и так был изумлен приемом, несвойственным для «немцев», а так он мысленно называл «балтийских» иноземцев, радушием. Одним этим пожалованием король искупил ему те трагические часы, которые ему довелось пережить в пыточной комнате замка. Андреев был потрясен — о такой стремительной карьере он и не мечтал — от поручика, если принять чин сержанта Лейб-Кампании, скакануть в генеральский ранг, о такой карьере могут мечтать лишь венценосные особы.

— А вот грамота вам о даровании баронского достоинства в моих германских владениях — теперь вы являетесь Карлом-Людвигом фон Шульцем, ваше настоящее имя лучше не открывать, а новое ничем не хуже, тем более подкреплено моим указом. Пока титулярным дворянином, без наделения положенным леном. Вопрос о полном вхождении под власть моей короны герцогства Шлезвиг-Гольштейна еще не решен, но если русский царь поддержит мои притязания, и мир будет заключен с учетом интересов Дании, то вы получите соответствующий вашему титулу лен, причем незамедлительно.

— Благодарю ваше величество от всей души, — наклонил голову Фрол, начиная понимать, в чем суть дела. От него одновременно откупались, и сразу же покупали — чин и титул датские, и признание их зависит исключительно от доброй воли короля Фредерика, что взирал на него чересчур благожелательно, чтобы это могло быть искренним отношением.

Датский монарх явственно показывал, что категорически не желает ссориться с Россией, и его полностью устроит претендент на царский венец в виде кронпринца. И обставил все дело так, что теперь самому Фролу, свежеиспеченному генерал-майору и барону, будет выгодно отстаивать интересы Фредерика перед царевичем, как только последнего увенчают шапкой Мономаха, если уже в Москве не увенчали — ведь начался февраль. Хотя может быть и наоборот — Алексея Петровича схватили по приказу царя, тогда его казнь неминуема, а, возможно, даже убили. Жизнь ведь полна вот таких подлостей, хотя люди могут думать иначе.

— По заключению мира на выгодных условиях, вы можете вернуться ко мне на службу — я вас поставлю на один из городов, и дарую титул бургграфа — станете моим управляющим в нем. И вот еще что — преклоните колено, барон, я жалую вас в кавалеры ордена Данеброг.

Словно во сне Фрол преклонил колено, и король коснулся его плеча неизвестно откуда-то взявшимся золоченым мечом. А затем он увидел шитую серебром звезду с белым крестом, широкую серую ленту с красной окаемкой, и такой же белый крест с золотыми коронами между лучами и королевским венцом над верхним лучом.

— Видите, барон, красную кайму по краю белого креста — это символ датского флага. Девиз ордена — вы служите «Благочестию и Справедливости» покуда будете в силах!

Фредерик говорил торжественным голосом, уже убрав меч с его плеча — а Фрол внимал, пораженный случившимся событием. Еще бы — подарки сыпались один за другим.

— Этому ордену свыше пятисот лет, но еще не прошло полвека, как им награждают отличившихся перед короной дворян, барон. Вы заслужили этот орден своей преданностью моему брату кронпринцу Алексу — и как только он будет увенчан царским венцом, а между нами будет полная дружба, то вы станете графом и получите высшую награду моей страны — орден Слона, коим награжден из русских один царь Петр!

Новоявленный генерал сглотнул, пребывая во сне — настоящий «ливень» всевозможных милостей смял его, и он невольно подумал послать все на хрен и устраиваться на спокойное житие в одной из стран. Но малодушие промелькнуло на секунду, и пропало — и он снова был готов сражаться за интересы царевича хоть против всей Европы.

— Барон, вам уже нет нужды скрываться под личиной царевича — ваш анабазис подошел к логическому концу. Кронпринца Алекса ищут прусский король Фридрих-Вильгельм и император Карл — они его хорошо знают, лучше, чем я — и провели с ним много времени. Чтобы и дальше помогать своему сюзерену, вам следует отправится в Польшу к пани Микульской — конфедерация уже создана, и готова выступить против короля Августа.

— Но ведь она знает меня как…

— Пустяки, такие женщины всегда склонны к изощренным политическим интригам. Госпожа Анна простит вам тот маленький обман, ибо вы как посланник кронпринца Алекса будете выражать его волю и интересы. А последние у вас совпадают во многом — вы ведь союзники. Чудовищного шрама у вас нет, волосы обесцветились, и к тому же вы теперь будете носить парик. Вас никто не признает в лицо как наследника царя Петра — такой мысли в голову просто никому не придет!

— Но я обязан оставлять след для царских шпионов…

— Так вы и будете его оставлять, генерал.