Джек: Извините?

Анна-Лена: Она съела лайм. Который был для красоты! Как можно есть лаймы, которые риелтор положила, чтобы украсить квартиру?! Вообще-то я хотела все рассказать риелтору, чтобы эту Ру удалили с показа, – нельзя так себя вести. Но в этот момент в дверях показалась эта чокнутая личность с пистолетом в руке.

Джек: Так! И что было дальше?

Анна-Лена: Поговорите с Рогером, у него такая хорошая память.

Джек: Рогер – это ваш муж? Вы смотрели квартиру вместе?

Анна-Лена: Да. Рогер сказал, что это хорошая инвестиция. Это у вас икейский стол? Да, точно, сама вижу. Помню его. У них еще был такой же, но с белыми ножками. Он бы лучше подошел по цвету к стенам.

Джек: Признаюсь, я не отвечаю за интерьер в комнате для допросов.

Анна-Лена: А что, комната для допросов не может быть уютной? Вы же все равно были в «Икее». На складе стол с белыми ножками лежит прямо рядом с вашим. И все-таки вы взяли его. Ну что ж, хозяин барин.

Джек: Попробую обсудить это с начальством.

Анна-Лена: Как вам будет угодно.

Джек: Когда Рогер сказал, что квартира будет хорошей инвестицией, он имел в виду, что вы не собираетесь жить в этой квартире? Вы хотели купить ее, чтобы потом продать?

Анна-Лена: А почему вы спрашиваете?

Джек: Пытаюсь понять, кто был на показе и с какой целью, чтобы исключить наличие связи с преступником у кого-либо из заложников.

Анна-Лена: Какой еще связи?

Джек: Возможно, кто-то ему помог.

Анна-Лена: И вы думаете, что это были мы с Рогером?

Джек: Нет. Конечно нет. Я просто должен задать положенные вопросы. Вот и все.

Анна-Лена: Значит, вы думаете, что это та Зара?

Джек: Я такого не говорил.

Анна-Лена: Вы же сказали, что кто-то помог грабителю. Я сразу поняла: эта Зара очень подозрительная, больно она богатая, чтобы покупать такую квартиру. А еще я слышала, как беременная сказала своей жене, что эта Зара похожа на Стервеллу Де Виль. Небось из какого-то фильма. Что ни говори, а все это очень подозрительно. А может, вы думаете, что это Эстель помогла грабителю? Да вы что! Ей почти девяносто лет. Неужели вы будете обвинять древнюю старуху в сообщничестве? Это так теперь полицейские работают?

Джек: Я никого не обвиняю.

Анна-Лена: Мы с Рогером никогда никому не помогаем на показах, это я вам как на духу говорю. Рогер считает, что, как только мы переступаем порог квартиры, мы оказываемся в стане врагов – наших конкурентов. Поэтому он и хотел, чтобы я всем сказала, что квартира нуждается в капитальном ремонте, который выльется в кругленькую сумму. К тому же там пахнет плесенью, вы почувствовали? И много чего еще. У Рогера здесь огромный опыт. Мы уже сделали прекрасные инвестиции.

Джек: То есть вы покупаете квартиру не в первый раз? Покупаете, чтобы перепродать?

Анна-Лена: А какой смысл делать инвестиции, если не собираешься продавать, говорит Рогер. Мы берем квартиру, Рогер делает там ремонт, я занимаюсь обстановкой, а потом мы ее продаем и покупаем новую.

Джек: Какое необычное занятие для пенсионеров.

Анна-Лена: Нам с Рогером нравится, что у нас есть общее дело.

Джек: Все в порядке?

Анна-Лена: Да.

Джек: Похоже, вы плачете.

Анна-Лена: У меня был тяжелый день!

Джек: Простите. Я не должен был так говорить.

Анна-Лена: Я знаю, по Рогеру не скажешь, что он чувствительный, но это так. Он хочет, чтобы нас объединяло общее дело, иначе нам будет не о чем говорить. Он считает, что просто так я не могу быть ему интересна.

Джек: Уверен, это неправда.

Анна-Лена: Да что вы об этом знаете!

Джек: Полагаю, что ничего. Извините. И все же мне придется задать вам несколько вопросов о других покупателях.

Анна-Лена: На самом деле Рогер такой ранимый.

Джек: Я понял. Что вы можете рассказать о других покупателях, пришедших на показ?

Анна-Лена: Им нужен был дом.

Джек: Дом?

Анна-Лена: Рогер говорит, покупатели бывают двух типов. Одни хотят сделать хорошие инвестиции, другим нужен дом. Тех, кому нужен дом, мы с Рогером называем впечатлительными идиотами – они готовы переплатить, лишь бы квартира досталась им, потому что думают, будто все их проблемы решатся, как только они переедут.

Джек: Я не очень понимаю, что вы имеете в виду.

Анна-Лена: Мы с Рогером принимаем решение хладнокровно, без всяких эмоций. Не то что все остальные. Вроде двух баб на том показе – беременной и той, что с ней.

Джек: Юлия и Ру?

Анна-Лена: Да, точно!

Джек: По-вашему, они из тех, кому нужен дом?

Анна-Лена: Конечно. Они ходят на показы и думают, что, если только они купят эту квартиру, все станет хорошо. Им будет легче дышать по утрам. Они больше не увидят в зеркале того, от чего в груди все болит от тоски. Они будут меньше ругаться. Гладить друг другу руки, как это было в самом начале, – так, будто не могут сдержаться. Вот о чем они думают.

Джек: Извините, что я опять спрашиваю, но, похоже, вы плачете?

Анна-Лена: Не ваше дело!

Джек: Хорошо, хорошо. Вы много думали о чувствах тех, кто ходит смотреть квартиры, да?

Анна-Лена: Думает в основном Рогер. Рогер настоящий интеллектуал, сами увидите. Он говорит, врагов надо чуять за версту, иначе потом не расхлебаешь. Им лишь бы заселиться и прописаться там на веки вечные. Однажды Рогер смотрел документальный фильм об акулах – он вообще очень интересуется документальным кино, – и там рассказывали о таком виде акул, которые умирают, если перестают плавать. Это как-то связано с кислородом – чтобы дышать, им необходимо все время двигаться. Примерно так устроен наш брак.

Джек: Извините. Теперь я ничего не понимаю.

Анна-Лена: Вы знаете, что самое невыносимое, когда ты на пенсии?

Джек: Нет.

Анна-Лена: Появляется слишком много свободного времени, начинают приходить всякие мысли. Людям нужно общее дело, вот так мы с Рогером и стали акулами – если перестанем двигаться, наш брак умрет от кислородного голодания. Поэтому мы покупаем, делаем ремонт и продаем, и так по кругу. Я предлагала Рогеру заняться гольфом, но ему не нравится.

Джек: Извините, что перебиваю, но, кажется, мы потеряли нить. Расскажите мне о захвате заложников, а не о себе и своем муже.