– Погоди, – сказал Гейб, когда они проходили мимо фотоателье. – Давай сфотографируемся всей семьей, Вилда?

– Семьей? – подняла брови волчица.

– У нас ни одной семейной фотографии, – понизив голос, проговорил Гроул. – Как скоро визитеры начнут задавать вопросы, Вилли?

– Ты прав, – неохотно признала она. – Но только на пять минут, а то мы никогда не дойдем до пляжа.

Они наснимались в разных ракурсах на десять семейных альбомов и наконец-то пошли на море. Когда они выходили, из магазина купальных принадлежностей под старательный, но не очень искренний вой жен выводили русала.

– Я вернусь к вам, мои цветочки! – восклицал он, чихая. – Скоро вернусь!

Вилда с Морной ушли чуть вперед, и по дороге Гейб вполголоса рассказал Маку, что случилось.

– Ты ведёшь себя глупо, Гроул, – покачал головой Маккензи. – Что ты устроил? Зачем ты привлёк к себе и Вилде ненужное внимание?

– А что мне было делать? – процедил Гроул, похлопывая хохочущего мелкого по спине. – Терпеть, когда мою жену пытается украсть в гарем какая-то рыба?

– Ты не забываешься, капит… хозяин? – серьезно и тихо проговорил Мак. – Ты мог просто увести Вилли оттуда, сделав вид, что ничего не понял. А этого гаремовода взяли бы потом по наводке из столицы. И к нам бы это не имело отношения. Это операция прикрытия, а не семейные выходные. Встряхнись, или мы провалим дело. Что бы у вас ни было раньше, решай это без ущерба заданию.

Мак поклонился как верный слуга и быстрым шагом догнал оборотницу.

ГЛАВА 13. Отец-молодец

«Оборотню не должно чрезмерно следить за здоровьем и обращаться к лекарям без крайней необходимости. Здоровье мужа – первейшая забота жены. Но помните, что только Великий Вожак знает, кто исцелится, а кому суждено отправиться на вечную охоту».

Фаталистический подраздел того же «Уложения»

Закрытый пляж для состоятельной публики был отгорожен от публичного забором, замаскированным под зелёную изгородь и оборудован по высшему разряду. Зонты от солнца, лежаки и столики, просторные кабинки для переодевания с душевыми, чтобы смыть соль или охладиться после долгого лежания на солнце. Слуги обносили отдыхающих напитками и закусками, играл патефон. Для детей был выделен «лягушатник», в котором под надзором нянь и гувернёров плескалась разноплеменная детвора от гномят до орчат.

Морна, обогнав мать и Маккензи, забежала в воду по пузо и тявкала на набегавшие волны. Не желающий отставать волчонок кинулся следом, но плеснувшая волна окатила его с головой, подхватила, потащила за собой. Гроул, как был в щегольской обуви и брюках прыгнул в воду и выудил щенка. Испуганный Ринор весь дрожал и жалобно скулил.

– Морна, вылезай. – Вилда, убедившись, что дочка послушалась и сидит рядом с Маком, подошла к Гейбу.

– Надо посмотреть, не попала ли вода в ушки. – Она осторожно повернула голову Ринора в одну сторону, другую, тщательно осмотрела, потрепала по макушке. – Ничего страшного. Сейчас я переоденусь, и пойдем с вами плавать. Да, маленький? – рассмеялась она.

Гроул остался утешать волчонка и удерживать Морну от того, чтобы она снова не нырнула. Маккензи выкладывал из принесённой сумки полотенца, детские бутылочки.

– Уим, займись детьми, пока я сниму штаны, – попросил Гейб друга. – Я весь мокрый и в песке.

– Да, мейз, – кивнул Мак, протягивая Гроулу купальные плавки и забирая у него Ринора.

Оборотень шагнул было туда, где были мужские кабинки, но остановился и замер. К ним шла Вилда. Роскошные груди мягко колыхались в свободном лифе, стройные ноги были обнажены до самых бёдер. Платок не скрывал, а подчёркивал наготу, забранные в пучок волосы открывали красивую шею и плечи. Пара юнцов восторженно засвистела и Гроул едва удержался, чтобы не побить и их. Однако Вилда не замечала ни взглядов, ни шепотков. Забрала обоих малышей, понесла к воде, что-то воркуя. Шедший следом Мак принял у неё из рук шаль и остался поджариваться на пляже, пока она, зайдя в море по колено, присела, посадила на бёдра детей и вместе с ними стала плескаться в теплой водичке и смеяться.

Гроул присоединился к ним, неожиданно получая удовольствие от того, как реагируют малыши на брызги и волны. Чувствовалось, как колотится маленькое сердечко, когда он опускал щенка в воду, держа под животик. Волчонок дрыгал лапками, пытаясь плыть, а Морна плыла довольно уверенно, загребая хвостом, как бобёр. Потом дети обернулись, потому что шёрстка намокла и тянула ко дну, и барахтались на мелководье, пока не устали. На берегу их укутали в толстые полотенца, напоили и уложили в тень под присмотром Маккензи.

Дав Ринору бутылочку, Вилда зашла в глубину и поплыла, сильно, почти по-мужски рассекая волны. Гроул сначала было хотел дать ей время побыть в одиночестве, но увидел, как в волнах мелькнули светлые волосы и перламутровые тела русалов, которые тут работали в качестве спасателей, и решительно поплыл следом за оборотницей. Он держался на расстоянии, но и гаремоводов отгонял, позволив волчице поплавать спокойно.

Вечером они зашли в морской ресторан. Дети дрыхли в своих корзинках, Маку как слуге был выделен столик для ужина и присмотра за ними, а Гейб и Вилда уселись в нише с видом на море и ждали, когда подадут блюда.

– Хороший сегодня день, – заметила волчица.

– Хороший, – согласился Гроул и едва сдержал зевок. – И тем, что мне не надо готовить, тоже.

– Я сдала отчет, теперь смогу подменять тебя с готовкой по выходным до следующего, – проговорила она. – И делать завтраки на постоянной основе, это будет справедливо.

– Сегодня не просто хороший, а отличный день, – подмигнул ей Гейб и тыкнул вилкой в поднесенного жареного осьминога.

Вилда промолчала. Слишком по-настоящему было все это: уютный вечер, разговоры ни о чем, обаятельный и улыбающийся Гейб. Слишком хорошо, настолько, что можно забыть о том, как он когда-то прогнал ее. И она выбрала молчать.

Гейб, поразмыслив, тоже решил помалкивать. Вилда как будто смягчилась, даже лицо стало не таким строгим, взгляд перестал быть настороженным. И он боялся спугнуть ее настроение.

Так что они очень уютно молчали и наслаждались едой и морским закатом, до тех пор, пока Гроул не кашлянул.

– Я хочу вам кое-что подарить, – сказал он хрипло, полез в карман и достал оттуда коробочку из ювелирного. – Вот, – сказал он с неловкостью, открывая коробочку. Лунный камень засиял в свете заката, – это для Морны и для тебя. И для нас с Ринором. На память о сегодняшнем дне, – он раскрыл один из кулонов, в котором была маленькая фотография их четверых.

Вилли переменилась в лице. Оборотень замер.

– Гроул,