и окружали одними и теми же друзьями. Ровно с той же долей вероятности можно предположить, что шизофрения этих девочек обусловлена одинаковым родительским воспитанием.

Розенталь и его коллеги углубились в семейную историю сестер Генаин и обнаружили как минимум один случай психического заболевания. Бабушка девочек по отцовской линии пережила в подростковом возрасте нервный срыв с симптомами, которые, по мнению одного их сотрудников NIMH, очень походили на параноидную шизофрению. Но генетика лишь отчасти определяет историю каждого из монозиготных близнецов, и в ряде аспектов сестры Генаин, безусловно, отличались друг от друга. Нора появилась на свет первой и стала среди сестер своего рода лидером. Она лучше всех играла на фортепиано и имела самый высокий коэффициент интеллектуального развития, но в то же время была подвержена истерикам. Айрис считалась «легкомысленной», но хозяйственной и работала квалифицированным косметологом. Хестер – тихая, скромная и нелюдимая, «неухоженная на манер Золушки», по описанию Розенталя. Майра – «яркая», но в ее поведении присутствовало нечто искусственное, напоминающее не очень умелую игру театрального актера. С раннего возраста мать девочек старалась отделять Нору и Майру от Айрис и Хестер, поскольку считала первую пару умницами, а вторую – «бестолковщиной».

Следующим вопросом стала жизнь сестер в родительском доме. Чем больше о ней узнавали ученые, тем страннее, специфичнее, а затем и ужаснее она представала. Отец пил, заводил связи на стороне и, по слухам, растлил двоих из своих дочерей. В свою очередь мать, застав двух сестер за взаимной мастурбацией, начала связывать их на ночь, давать снотворное и в итоге насильно подвергла женскому обрезанию. С точки зрения ученых NIMH, Гертруда точно соответствовала описанию типа матери, который давали Фрида Фромм-Райхманн и Грегори Бейтсон. Она была настолько подавляющей и тревожащей, что ее дочери неизбежно получили какую-то психологическую травму. «Легко заметить, что чем дольше продолжалось нездоровье члена семьи Гертруды, тем более длительным становилось ее удовлетворение. Дом был для нее больницей», – писал Розенталь.

В конце концов, в детстве сестер Генаин и близко не оказалось ничего, что можно считать нормальным. Это касалось и воспитания, и, безусловно, сексуального развития. Розенталь даже сравнил опыт девушек с «экстремальной ситуацией». Данное понятие, которое развивал теоретик психологической травмы Бруно Беттельхайм, выживший в нацистском лагере смерти, подразумевает нахождение в навязанной силой безвыходной ситуации, без какой-либо защиты и в постоянной опасности. «Практически сразу же после приезда близнецов домой из больницы, в семье воцарилась атмосфера страха, подозрительности и недоверия к окружающим. Жалюзи были постоянно закрыты, дом обнесен забором, а мистер Генаин патрулировал свои владения с оружием… Они постоянно боялись похищения и видели угрозу повсюду», – писал Розенталь.

Особенности детства сестер Гениан очевидно искажали результаты эксперимента. Безусловно, исследования стали бы более наглядными, будь Генаины больше похожи на типичную семью из среднего класса. К примеру, на Гэлвинов.

Тем не менее Розенталь был убежден, что шизофрения сестер возникла в результате смешанного влияния генетических факторов и среды. Он не считал причиной болезни какой-то единственный ген и в то же время наотрез отказался винить во всем исключительно среду. В своей работе «Близнецы Генаин» Розенталь одним из первых выдвинул предположение, что симптоматика шизофрении может быть порождена взаимодействием наследственности и среды. Он также обозначил направления дальнейших работ по этой тематике, способных сдвинуть ситуацию с мертвой точки и привести ее к разумному компромиссу.

«В своих теоретических построениях нам следует быть более осмотрительными и в то же время более точными, – писал Розенталь. – Те, кто выводит на первый план генетический фактор, редко обращают серьезное внимание на роль, которую может играть среда, а их оппоненты обычно только вскользь упоминают о необходимости учитывать фактор наследственности». Ученый считал, что будущие исследования должны навести мосты между этими направлениями. «И наследственность, и среда, вне всякого сомнения, связаны».

Выводы Розенталя не устроили ни одну из сторон. Однако он твердо придерживался своего представления о смешанной роли наследственности и среды. Он не мог знать, сколько времени пройдет, пока эта точка зрения приживется. Но опыт работы с близнецами Генаин убедил его в том, что источником безумия является фатальное сочетание наследственности и среды.

Глава 10

Дон

Мими

Дональд

Джим

Джон

Брайан

Майкл

Ричард

Джо

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Мэри

На приеме у психиатра Дональд никак не мог определиться, счастлив он в браке с Джин или нет. То он рассказывал, как хорошо им было в полуторамесячном турпоходе по Мексике, то признавался, что с самого дня свадьбы все шло как-то не так. За минувшие три года (на дворе стоял июнь 1970) Дональд убедился, что сгоряча женился на Джин с целью забыть свою бывшую, Мэрили, и их нынешнюю совместную жизнь вряд ли можно вообще считать браком.

История была грустной, но Дональд подавал ее в ином ключе. Он выглядел неуступчивым, отстраненным, критичным, хладнокровным и даже слегка параноидальным. Психиатр Том Паттерсон заметил, что Дональд как будто исполняет тщательно отрепетированную роль, изо всех сил стараясь не показать, что внутренне готов взорваться. «Он постоянно настороже», – написал врач.

И Дональд, и Джин уже окончили университет, но по-прежнему жили в Форт-Коллинсе. Дональд работал лаборантом и проходил курсы анатомии и физиологии, продолжая мечтать о медицинской карьере, а Джин заканчивала магистратуру. Появившись у психиатра, Дональд сказал, что по совету знакомого зашел посоветоваться насчет групповой психотерапии, которая помогла бы ему наладить отношения с женой. Но очень скоро он сообщил истинную причину своего визита: Джин объявила, что через три недели уходит от него.

Дональд откровенно рассказал Паттерсону, насколько плохо обстояли дела в последнее время. Джин не устраивало, что по большей части муж ведет себя отчужденно, а когда это не так – откровенно пугающе. Если раньше именно она отказывала ему в сексе, то теперь уже Дональд соглашался на секс только по ее просьбе, примерно раз в неделю. Они питались отдельно друг от друга и спали в разных комнатах. Дональд признавал, что мог быть чересчур безразличен и иногда выглядел пугающе, но теперь слишком поздно. Судя по всему, муж надоел Джин. Получив стипендию на обучение в аспирантуре Университета штата Орегон, она обрела финансовую независимость от Дональда. «То есть супружеские отношения из рук вон плохие, каждый идет своим путем», – написал Паттерсон.

Каким бы уравновешенным ни выглядел Дональд, доктор Паттерсон был осведомлен о его визитах к психиатрам, начиная с эпизода с прыжком в костер. Он даже припомнил, что как-то видел результаты пройденного Дональдом теста Роршаха, которые показались ему «довольно патологическими».