— И я.

— Значит, его нет?

— Его не может не быть.

— Угу. Он есть, его не может не быть, — насмешливо передразнила Линда.

Но Павел, вопреки обыкновению, не смутился. Ответил серьезно:

— Именно. И это значит, что либо он слишком мал и почти сливается с первым, либо…

— Слишком велик? — перебила девушка. — Не смеши меня. Ты сам-то себе веришь?

Парень покраснел, и Линда хмыкнула. Ага. Верит, как же! Он спросил невпопад:

— Ты как себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Просто хорошо или как-то особенно?

— Я думала, Марго у нас врач.

— Я просто пытаюсь разобраться.

В голосе Паши прозвучала обида, и девушка невольно улыбнулась.

— Я знаю. Но пока не очень выходит. Да и хрен бы с ним, с контуром этим. Все равно маг открытым текстом сказал мне днем, что дело гиблое.

— Так и сказал? — усомнилась Марго.

— Дословно: «Магом тебе не быть. Никогда». И глянул так… ну, ты понимаешь.

— М-да.

Лицо у Риты стало сочувственным донельзя. Линда тряхнула головой, пытаясь справиться с раздражением. Никогда не любила, чтобы ее жалели.

— Ладно. Нет, так нет. Зато Рейнар меня учит, и я этому рада. Гьяр-до освою, там много сил не надо, все дело в концентрации. А гьяр-ча… что же, посмотрим. Этот мир… он восхищает меня и пугает одновременно. Такой брутальный, такой мужской. А мне, знаете, от мужиков зависеть очень не хочется. А так хоть какая-то свобода будет. Даже если гьярраварой не стану.

Подруга шагнула ближе.

— Грен Лусар обещал нам защиту.

— Ага, обещал. Но тогда он не знал, насколько мы слабы, и как маги, и вообще. Я и Витька с Тимуром, Дэн и остальные. Из тех, с кем занимается Рейнар, не слишком плох разве что Ваня, но он магов на дух не переносит. И ведь даже его греном не назовут. Выходит так, что из всех везунчиков мы — самые… «удачливые». В мир этот нас дернули всех вместе, и все что-то потеряли. А что получили взамен? Кто-то — магию, ну а мы… ни-че-го. Дырку от бублика. Обидно, да. И капельку страшно. Иметь права немногим большие, чем у раба, всегда страшно. И не надо говорить, что я девушка, и отношение ко мне особое. Оно настолько особое, что у меня слов приличных не хватает. Мальчишкам хоть воинами можно быть без зазрения совести, или ремесленниками, или еще кем, а у девок в этом мире дорога одна — рано или поздно найти себе мужика. Мужа там или еще какого покровителя. А я — не хочу! Чтобы давили на меня, не хочу, и изгоем становиться — тоже! Это у тебя как у гренны будет статус, а я… а!

Замолкла, стиснула кулаки. Першило от горечи в горле, жгло в груди.

— Ты на нас злишься? От того, что нам повезло больше?

— Нет, Марго, на вас — не злюсь. Извини.

Линда с силой провела ладонями по лицу, от носа к вискам, встряхнула кистями. Встала резко, едва не задев Марго.

— Все это пустое, забудь. Я как-нибудь справлюсь. И с разочарованием своим, и со всем прочим. Живы, пока живем, да? И, Паш, пожалуйста, не говори ничего магу. Знаю, ты ему доверяешь, но я — нет. Он может быть сколь угодно хорош в своем деле, но это человек, который меня едва не убил. И слишком быстро с этим смирился. И знаешь, доверять ему свою ценную тушку после этого я не намерена.

— Но он… — начал Павел, но Линда шагнула ближе и закрыла ему рот ладонью, от чего парень замер, а потом начал мучительно краснеть.

— Ни слова больше. Спасибо, что выслушали, ребят. И не пойти ли вам спать? Ночь на дворе.

Она выразительно огляделась. Сумерки стали гуще, казалось, их влажную серость можно цедить сквозь пальцы, но до темноты было далеко.

Рита уперла руки в бока.

— А сама куда собралась?

— Прогуляюсь.

— Тэн Рейнар будет против, — подал голос Павел, отходя от Линды подальше.

Она хмыкнула.

— Пусть. Посмотрю, как он меня остановит.

Развернулась и ушла, затылком чувствуя взгляды. И оттого еще ровнее держала спину.

Как-то не так разговор прошел. Ни понятней, ни легче не стало, лишь разбередило старую рану — обиду на невесть кого, обделившего магией. До сна этого она и не знала, что в ней столько злости. А тут словно поманили обещанием волшебства, открыли дверь в чудесный мир, а потом захлопнули перед носом, спихнув с порога.

— Чертовы девы! — прорычала Лин, — вот зачем вы ко мне приходили, а?

Она уставилась на ладонь, ожидая, что зачешется вновь, возвращая тактильное воспоминание о холоде или огне. Но нет. Ничего.

Ладони сами собой стиснулись в кулаки.

— Ищешь кого?

Знакомый голос прозвучал за спиной, и Линда, вздрогнув, ответила:

— Нет.

И лишь потом развернулась.

Рейнар, куда ж без него! Лишь помянула — явился. Подкрался, словно кот лесной. Наглея, она уставилась прямо в лицо, а он лишь ухмыльнулся, не мешая разглядывать.

Светлые волосы в сложной косе и голубые, словно лед, глаза. Бугристый шрам, перечеркнувший лоб, густые брови, прямой нос северного типа — у каждого второго джеррца такой. Короткая борода, широкие плечи, высокий, даже для местного, рост. Большой сильный мужчина. Красивый — для тех, кому нравятся матерые северные волки.

— Бить кого собралась?

Он выразительно глянул на ее кулаки, и девушка скрестила руки под грудью.

— Я еще не решила.

— Ночь.

— И что?

— Спать ночью надо, вот что.

Она вздернула подбородок.

— Меня вчера чуть не убили. Сейчас жить хочется, а не спать.

— Жить, значит…

И опять эта невозможная усмешка в бороде, не улыбка даже, а так, намек на нее. Развернулся и прочь пошел. Линда смотрела на его широкую спину, пока не рявкнул через плечо:

— Дьярх тебя задери, Линн! Ты там долго стоять собираешься? За мной!

Вздрогнула вновь и, злясь на себя и него, поспешила следом.

Сумерки стали густыми и вязкими, даже небо потемнело, но Линда знала, что это ненадолго. Летние ночи в Джерре короткие, и южной темноты, теплой и бархатной, здесь не бывает вовсе.

— Держи.

Он остановился у стены недалеко от северной смотровой вышки и подал ей меч в ножнах. Девушка заколебалась. Оружие, настоящее, боевое. Она хотела его и тянулась, училась именно для того, чтобы заполучить однажды в руки звонкую сталь. Но сейчас ее одолели сомнения.

— Будь ты девой в беде, я предложил бы иное средство от грусти.

Намек? Или почудилось?

— А я, значит, не дева? И не в беде?

— Ты — гьярравара. Станешь ею однажды.