Вот он, Учитель, во всей красе – в прыжке забивает мяч в корзину. Распатланый, рот раскрыт в крике, торчат острые колени. Майка потемнела от пота, выбилась из семейных трусов до колен. Жаль, что так получилось… Но он до сих пор считает, что действовал правильно… тогда. По обстоятельствам. Он с самого начала был против его кандидатуры – Учитель слыл анархистом и чуть ли не диссидентом. Интересы государства превыше всего.

Доктор. Умный мужик, себе на уме. Толстый, круглый, самый старший в группе, ничему не удивляющийся. Такие никогда не тонут. Никаких посиделок, никаких «чаев» с трепом до первых петухов – вольность, позволительная верхнему эшелону, – после рабочего дня запирался у себя, читал европейскую прозу девятнадцатого века, слушал музыку, в основном классику. И последние известия по радио.

Обслуживающий персонал. Хозяйка – толстая, какая-то вечно перепуганная, она терялась в его присутствии, краснела, заикалась. Простая, полуграмотная тетка. Он любил поддразнивать ее, по-доброму, со смешком. Ему, пожалуй, льстило, что она побаивается его.

Сторож. Человек на своем месте. Морда-то, морда! Наемный убийца. Кстати, а ведь жив еще, письмо прислал после передачи. Так и так, мол, служили вместе… И жалобы на жизнь, соседей, местные власти. На отсутствие денег. Намеки на общее дело, которое они когда-то делали. Шантажист.

Он долго рассматривает следующую фотографию. Четверо детей. Андрей. Петр. Павел. И сестра их Мария. Им здесь пять лет. Горошины из одного стручка. Но характеры разные.

Андрей – лидер. Спокойный, уверенный, немногословный. Никогда не баловался. Мог часами сидеть неподвижно, думать о чем-то. Лидерство его принималось остальными безоговорочно. Они все казались старше своих лет, и Андрей был самым старшим. И самым перспективным.

Петр. Мягкий, улыбчивый, послушный. Собирал в саду жучков и выпускал за ограду, на волю. Его всегда удивляло, что этот ребенок, никогда ничего не видевший, кроме Центра, воспринимал его как несвободу. Свобода в его понимании была за оградой. Откуда он знал? Как он мог знать – ведь сравнивать было не с чем? Интеллектуальные способности средние. Хотя намного выше, чем у обычных детей его возраста.

Павел. Бунтарь. Неслух. Любил пугать Хозяйку. В ее присутствии закатывал глаза и делал вид, что теряет сознание. Заметив, что она старается не прикасаться к ним, нарочно хватал ее за руку. Прятал ее вещи. Наблюдал, как она их ищет. Ревновал остальных к Отцу, к Учителю, даже к Доктору. Часто злился, кричал, замахивался, собираясь ударить по любому поводу – то книжку не поделили, то кубики, то велосипед. Наименее перспективный.

Мария. Кажется, ясновидящая. Хотя бездоказательно. Могло быть простым совпадением. Как-то она сказала ему… что-то о большой звезде, которая прилетит к нему через… она зажмурилась, словно считая про себя. «Через двадцать и пять лет!» Он тогда не придал значения ее словам, но ведь угадала! «Наблюдать за развитием способностей к ясновидению», – написал он тогда в докладной записке.

Следующая фотография. Вся четверка в саду. Мария нашла улитку, все рассматривают ее. Сидят на корточках, голова к голове.

Андрей что-то рассказывает. Остальные внимательно слушают.

Андрей протянул вперед руки, нагнул голову. Остальные смотрят. Если бы ему сказали, он не поверил бы. Но он видел сам! Он видел, как треснула земля, и из нее медленно вылез камень. Завис на миг в воздухе сантиметрах в двадцати от земли и тяжело упал обратно. Ему удалось сфотографировать, как камень висит над землей. Учитель тоже видел. Это был несомненный успех! Прорыв.

Дети в классе за партами. В спальне. Спят. В столовой. В лаборатории, куда пробрались ночью тайком, выкрав у Сторожа идентификационную карточку. Это послужило началом нового эксперимента под названием «Импровизация»…

…Генерал Колобов отложил папку. Снял очки, потер глаза. Почувствовал, как устал. Все эти годы он не вспоминал о проекте, не до того было. Тогда он был уверен, что надо было продолжать. То, что случилось, никак не должно было повлиять на исследования. Это было просто несчастным случаем. Наука знает множество экспериментов, закончившихся трагически. Надо было идти дальше. Были обкатаны технологии, собраны тома материалов, фильмов, фонограмм, за «Авениром» было будущее. И самое главное – они были первыми! В великом противостоянии они вырвались вперед! Он доложил тогда о своих соображениях наверх, через голову непосредственного начальника – поступок вполне идиотский, которого он от себя не ожидал и которым теперь, по прошествии стольких лет, даже гордился – он горел за дело, рискуя карьерой, – уж очень ему жаль было, что все так бесславно заканчивается. К сожалению, это ни к чему не привело. Было принято решение свернуть проект. Говорят, решение принималось на самом верху, чуть ли не первым лицом в государстве. Направление исследований было признано преждевременным и не представляющим в данный момент ценности для державы. Обидно. Приходится только удивляться, думал генерал, чем руководствуются те, кто принимает решения в последней инстанции…

И вот, почти тридцать лет спустя, пришел один из них.

Так совпало. Так стали звезды и легла карта. «И все вернулось на круги своя», – выспренно думал генерал, любивший украшать свою речь цитатами из Библии, сентенциями и афоризмами. Он не сомневался, что человек, назвавшийся Андреем Васильевым, был одним из тех детей. Детей проекта «Авенир». Он узнал его не сразу, что и немудрено, все они за это время изменились. Андрей его тоже узнал, потому и пришел. Судьба снова столкнула их. Оказывается, то дело еще не закончено. Еще заметен след…

Он часто задумывался о судьбе детей, особенно поначалу, живы ли? Проект свернули, дети исчезли. Вернее, в другой последовательности – дети исчезли, и проект свернули. Они исчезли, и это всех устроило. А то, что будут вспоминать, рассказывать – кто им поверит? Да и выживут ли в… миру, привыкнув к стерильной атмосфере Центра?

Оказывается, выжили. Во всяком случае, один из них. Он назвался Андреем, именем их лидера. Еще одно свидетельство… причастности. Андрей погиб, случайно, нелепо. Несчастный случай, послуживший началом… конца. После него неудачи пошли лавиной. Так кто же это? Петр или Павел? Упрямые глаза, взгляд в упор, дерзость, с какой он лгал, даже не пытаясь сделать свою ложь достоверной – подчитал бы что-нибудь, подготовился. Павел! Несомненно, Павел, решил генерал.

А где остальные? Где Петр и Мария?

…Когда это случилось, Центр замер. Сначала Андрей. Потом Главный. Отец. Все расползлись по щелям. Даже в воздухе чувствовалась тяжесть, и стало трудно дышать. Атмосфера накалилась до невозможного, и близкий уже взрыв ощущался явно.

Он столкнулся в коридоре с заплаканной Хозяйкой. Она посторонилась, уступая ему дорогу. И негромко произнесла в спину: «Бог наказал…»

Это было равносильно бунту. Он сделал вид, что не слышит, не обернулся, ушел. Впоследствии он иногда вспоминал ее слова, и они казались ему пророческими…