Если не считать размеров, ЭЭ-3 был до зевоты похож на Юпитер, только с меньшим количеством бурь на поверхности. Планета находилась от звезды дальше, чем Юпитер от Солнца, а сама звезда светила менее ярко, чем Солнце, и это означало, что ЭЭ-3 получает значительно меньше светового излучения. Очень жаль. Никаких шансов на то, что одна из этих лун может быть пригодна для жизни.

Чувствуя, как глаза Гуппи сверлят мне затылок, я сделал несколько пометок и приготовился двигаться к ЭЭ-4.

* * *

Похоже, что я уже пресытился – всего после одной системы и трех планет, – и поэтому четвертая почти не вызвала у меня интереса. Отличная концентрация внимания, Боб.

Здесь, на большом расстоянии от солнца, погодные условия были мягкие и почти целиком зависели от вращения планеты. Вокруг планеты вращалось великое множество лун, но большинство из них были просто камнями, недостаточно большими даже для того, чтобы обрести сферическую форму.

* * *

Я откинулся на спинку кресла, глядя в пустоту. Вернувшись на место, где недавно прошло сражение, я припарковался почти там же, где недавно находилась моя стройплощадка. Мне нужно было подумать о будущем.

Я ощутил смутное разочарование. Ни одной планеты с кольцами, ни одной двойной планеты, никаких инопланетных цивилизаций – черт побери, я даже признаков жизни не обнаружил, не говоря уже об объектах, подходящих для создания колонии. Если на Земле остались те, кому все это нужно. Возможно, следующая система будет лучше. Или окажется еще более бесплодной. Да и какая разница? Разве я мечтал скитаться по галактике, словно какой-то Летучий Голландец?

По крайней мере, проблему с дронами-разведчиками легко решить. Модель беспилотника-шахтера можно адаптировать для других задач – примером тому служили мои снаряды, – и в библиотеках было полно информации о различных видах датчиков для изучения условий среды. 3D-принтеры давали мне практически бесконечное число вариантов.

Кстати… Я взглянул на Гуппи. Ага, он по-прежнему сурово смотрел на меня. Если бы я не почистил код, то сейчас бы выполнял заложенные в меня приказы и начал строить космическую станцию клонов Боба. Но мне удалось их удалить, и теперь меня ничего не ограничивало. Я стал существом, обладающим свободой воли, – и, похоже, мысли о клонировании самого себя вызывали во мне тревогу.

Время пришло. Уловок, позволяющих потянуть время, у меня уже не осталось. Я могу улететь в закат, могу сидеть здесь, засунув палец в… э-э… парализованный собственной нерешительностью, или могу заняться делом.

Я снова посмотрел на Гуппи. Мне прекрасно известно, чего он хочет. Он продолжал таращиться на меня; на его рыбьем лице было написано нетерпение. Его оперативная система была встроенной, и чтобы излечить его от навязчивых идей, мне придется собирать новое ядро целиком. Значит, нужно строить и новый корабль. Это вернуло меня к моей изначальной проблеме.

Так в чем дело, черт побери? Насколько я понимаю, меня беспокоит то, как клонирование повлияет на мою уникальность как индивидуума, и на существование моей души. У гуманиста такое признание вызывало шок.

А что, если я сам себе не понравлюсь? Что, если я окажусь мерзавцем? Пережить подобный исход будет непросто.

Вздохнув, я потер глаза кончиками пальцев. Все это бессмысленно: рано или поздно мне придется это сделать, а промедление и нытье лишь повышают уровень стресса.

– Так. Гуппи, разворачивай производственные системы. Начинаем вечеринку.

Слава богу, что Гуппи не умеет улыбаться: это зрелище, вероятно, напугало бы меня до полусмерти. Он выпрямился и немедленно перешел в командный режим. Корабль вздрогнул: стартовала первая группа беспилотников. Через несколько минут я оказался в центре расширяющейся сферы, состоявшей из слуг-роботов; у них была только одна задача – строить новых Бобов.

Я откинулся на спинку кресла, наслаждаясь моментом. Огонь потрескивал весьма реалистично. Шпилька свернулась клубочком на медвежьей шкуре перед камином. Шкафы, битком набитые книгами, уходили к потолку, и у меня даже была лестница на колесиках, позволявшая добраться до верхних полок.

Сжимая в руках кружку с кофе, я разглядывал парившую в воздухе голограмму. Она изображала кубический километр космоса, расположенный на периферии внутреннего пояса астероидов. В центре куба находился «Парадиз-1».

Внутри куба кипела работа. Автоматизированные фабрики строили пять кораблей «ПАРАДИЗ» версии 2, в один из которых я собирался пересесть. Новая модель обладала увеличенными реактором и двигателем, была оснащена рельсотроном, и пусковыми установками для снарядов, и системами репликантов, в два раза более мощными, чем предыдущая версия; на новых кораблях было больше места для хранения «бродяг», беспилотников-шахтеров и других грузов.

Фабрики системы создавали детали с той скоростью, с которой «бродяги» доставляли руду. Другие «бродяги» перевозили детали и занимались сборкой кораблей. Два принтера поменьше выплевывали новых «бродяг» и компоненты для противокорабельных снарядов. Я думал о том, чтобы снабдить их боеголовками со взрывчаткой, но все слова с корнем «взрыв» вызывали у меня отвращение.

Я посмотрел в угол голограммы, где была показана космическая станция. Инструкции требовали от меня построить автоматизированную станцию с мощной системой связи в каждой системе, которую я посетил. Ее первая задача заключалась в том, чтобы отправить на Землю зашифрованный отчет, а также собранные мною данные о планетах. После этого, в зависимости от пригодности системы для колонизации, станция будет играть роль маяка и ретранслятора для меня и колонистов с Земли, а позднее – центра связи. У нее будет свой «персонал» из ИМИ и свои собственные, хотя и ограниченные, производственные мощности.

Не забывайте: все это основывалось на предположении, что на Земле сохранилась цивилизация, обладающая технологиями. Рано или поздно одному из экземпляров меня придется вернуться туда и проверить.

Пока что из Солнечной системы никаких сообщений не поступало. Но, рассуждая здраво, следует признать, что ждать их не стоит. Весь проект ПАРАДИЗ заключается в том, что я создам поток информации от меня к ним. Никаких диалогов между нами не будет, особенно если ответ собеседника приходит через 10,5 года.

Я бросил взгляд на Гуппи: с тех пор как я задал ему последний вопрос, он даже не пошевелился. Интересным собеседником его никак не назовешь. Итак, вернемся к предыдущей проблеме. Я даю второй версии Гуппи достаточно памяти, и он – в теории – сможет создать свою матрицу личности. Не накликаю ли я на себя беду?