В глазах Графа мелькнула усмешка:

— Еще он классно шеи отрезает. Может любому из присутствующих в одно мгновение горло вскрыть.

— Да ну? — недоверчиво сказал Константин.

Все вновь посмотрели на Матвея. Он, в свою очередь, переводил взгляд с одного человека на другого.

— Я уже заранее боюсь, — нервно хихикнул Шурочка. — И кому же мы уже отрезали?..

Граф, насладившись впечатлением от своих слов, захохотал.

— Духам, духам. Матвей классно резал наших кавказских друзей. Расскажи, Матвей, как ты их там… Впрочем, кто хорошо делает, тот плохо рассказывает.

— Ты, значит, плохо? — поддела его Атаманша.

— Не обо мне речь. Слушайте. Когда подкрадешься сзади к часовому и резко дернешь его за ноги, он падает на руки. Что дальше?

Он обвел всех взглядом. Мужчины невольно заинтересовались, Анна Марковна смотрела на свои наручные часы.

— Ну что? — поторопила она Графа.

— Если часовой, не дай бог, дама, она начинает вопить во всю силу своих высокочастотных связок.

— А мужчины, выходит, молчат? — сказала Анна Марковна, подняла брови, возвела глаза к потолку и потянулась к сигаретной пачке.

— В том-то и дело, — подтвердил Граф. — Мужчины мобилизуют все силы для борьбы. Это женщинам могут помочь, мужчины сами должны за себя постоять. В общем, несколько секунд они пытаются молча сопротивляться. А Матвей их чик-чирик. Лучший в роте…

В этот момент дверь без стука открылась, и в кабинет вошел мужчина среднего роста. Одет он был неброско, костюм хорошего качества сидел на нем чуть-чуть мешковато. Чувствовалось, что для вошедшего внешний вид не представляет особую важность. Впрочем, глядя на его лицо, можно было понять, в чем действительно его сила: в резких чертах, в быстрых сверлящих глазах проглядывали воля и насмешливое превосходство. Светлая рубашка без галстука была расстегнута на верхнюю пуговицу, и при резких движениях мужчины можно было заметить на заросшей густым волосом груди толстую золотую цепь.

— Чем порадуешь, Варан? — из-за стола без всякого усилия прозвучал голос Анны Марковны.

Видимо, она давно уже ждала мужчину и теперь явно обрадовалась.

— Ну так, раз обещал — мое слово кремень! — сказал вошедший и многозначительно кивнул на дверь позади себя: — В подвале петушок, можно рисовать.

— Все, пошли, мужики, — решительно сказала Атаманша. — И его возьмем, пусть покажет, что на деле может, — добавила она, кивая на Матвея.

Все гурьбой спустились в подвал. Сначала — по парадной лестнице, облитой старой ковровой дорожкой, потом прошли мимо все более оживающего зала ресторана во внутренний дворик. Обитая железом дверь подвала была приоткрыта. Резкий в движениях мужик, которого Атаманша называла Вараном, махнул рукой в сторону двери, пропустил всех и, зайдя, прикрыл створку за собой.

Череда лампочек по потолку освещала бетонный лестничный проем, потом сам подвал — сырой, грязный, обвитый по стенам путаницей проржавевших труб. Матвей, еще не зная, что может от него самого потребоваться, машинально осматривал череду длинных комнат с пустыми дверными проемами. Они прошли через две комнаты и оказались в последней, метров пятнадцати длиной. В ее конце к остаткам вмонтированного в бетон металлического крепежа были прикованы наручниками двое высоких молодых мужчин. Сбоку стояли еще трое парней, которые сразу подошли к Варану, как видно, их вожаку.

Атаманша остановилась напротив мужчин и, уперев руки в бока, заговорила, обращаясь преимущественно к более плотному парню с залысиной на широком лбу:

— Что же это вы, партнеры, надуть меня решили? Подумали, что с бабой легко справитесь, домик потихоньку оттяпаете и концы в воду. Меня можно в расход, самим занять особнячок, вместо клуба «Русалка» организовать планетарий с девками и звезды собирать, да? Не выйдет, голубчики. А ты-то, Алтын, — прямо обратилась она к лысоватому, — ты-то вроде умный мужик! Неужели не понял, что я давно уже выкупила здание. Оно уже не в аренде, а переписано на верного человека. Не на меня, а на того, кому могу доверять. Кто мне верен, тот все имеет, а кто лжет — не обессудь, получи наказание! Говори, кто вас подговорил идти против меня?

Во время ее длинной и немного театральной тирады оба прикованные пытались ее прервать, но ее густой и сильный голос мешал что-нибудь вставить. Теперь тот, которого Атаманша назвала Алтыном, получил возможность говорить.

— Анна Марковна! Зря ты все это делаешь. Это же бизнес, ничего личного. Мы попытались, теперь признаем, что не получилось. Ты выиграла, что тебе еще?

Несмотря на то что оба были немного помяты, у Алтына ссадина шла через всю щеку, оба старались сохранить достоинство. Да и сама Атаманша, чувствовалось, более представлялась рассерженной, чем была на самом деле. Тем не менее она заговорила еще более грозно:

— Ишь, как вы сейчас запели! А вот как прикажу вас сейчас расстрелять на месте, вот это и будет справедливо! — выкрикнула Атаманша и, повернувшись к Графу, спросила: — Ну, где твой стрелок?

Она отошла, маня за собой Графа, и что-то сильно, но неразборчиво стала шептать ему на ухо.

А Матвей в этот момент продолжал осматриваться вокруг, с удивлением ощущая сцепленность времени: полгода назад обитавшая вокруг фронтовая реальность была настолько для него привычной, что сейчас произошел обратный скачок, и схожесть обстановки незаметно и естественно притянула его тогдашние военные установки. Он понял, что сейчас ему, возможно, прикажут расстрелять этих двух пленных, и осознал, что это его нисколько не обескураживает. Даже наоборот, впервые за многие месяцы неопределенность и будущего, и сиюминутного существования перестала быть довлеющей, раздражающей нервы. Все просто: вот приказ и надо его исполнить.

Сбоку от него равномерно и звонко капала вода. В том месте, куда попадали капли, бетонный пол давно уже был размыт и тоненький ручеек утекал куда-то в полумрак. Вокруг слышались какие-то звуки: что-то щелкало, шуршало, постукивало. Братья Свиридовы тихо переговаривались между собой. Варан, которому все стало надоедать, громко и весело сказал:

— И правда, давайте мочить их, а то уже выжрать охота. У кого есть с собой горючее?

Водка и стаканы нашлись у тех, кто охранял здесь пленных. Граф подошел к Матвею, обнял его за плечи и стал шептать на ухо. Требовалось напугать, но не убить. Мужики и так напуганы, хватит с них.

— Так кто будет кончать? — спросил Варан, держа полный стакан водки перед собой.

— Он будет, — указал Граф на Матвея. Варан взвесил стакан в руке.

— Сейчас хлопнешь или потом? Как у тебя рука? Матвей усмехнулся и посмотрел на Графа. Тот понял и засмеялся:

— А давай пей сейчас. Так даже интереснее. Как в лотерее.

Матвей выпил стакан водки и протянул руку в сторону. Его поняли, и кто-то (Матвей даже не посмотрел кто) вложил ему в ладонь пистолет.