- Мне все равно. Мы пришли сюда, чтобы помочь китам.

- Я знаю, но нам нужно быть чертовски осторожными.

Папа поворачивает руль и отклоняется от курса, чтобы укрыть терпящего бедствие кита. Море стало неспокойным, и я вынужден держаться за борт лодки. Наше маленькое судно стало совсем крошечным, когда мы приблизились к киту. Я никогда не видел такого величественного животного. Струя воды вырывается на тридцать футов в воздух.

Мои руки проскальзывают в штаны и хватают мой напрягшийся член. Я знаю, что должен скрывать то, что собираюсь сделать, но жажда дыхальца поглощает меня. Прежде чем я успеваю остановить себя, я говорю:

- Я собираюсь залезть на кита, как в фильме "Китовый наездник". Они никогда не будут стрелять в него, если я буду на нем.

Тело отца напрягается и он смотрит на меня застывшими глазами.

- Ни за что! Это безумие! Гарпунщик может даже не заметить тебя!

- Я пойду папа. Стоит попробовать!

- Это ужасный способ стать мужчиной, но я не буду тебя останавливать.

Подняв одну ногу на край лодки, я готовлюсь к прыжку. Блестящее, пузырящееся отверстие так близко, что мой член подрагивает, как голодная собака. Я прыгаю, затем приземляюсь на огромную спину кита. Мои пальцы шарят по отверстию, пытаясь найти хватку, чтобы не соскользнуть и не упасть в море.

- Не отпускай! Держись крепче! - кричит папа, перекрывая рев океана.

Мне удается спустить штаны одной рукой. Глаза щиплет от постоянных брызг соленой воды, но мне все равно. Боже, мой налившийся член так приятно прижимается к гладкой плоти синего кита. Я приподнимаюсь, и мой пульсирующий член проникает глубоко в дыхательное отверстие. Мой член касается только одной стороны, но она пульсирующая, теплая и влажная. Ощущение потрясающее. Глубокий стон срывается с моих губ. Это экстаз. Моя голая задница двигается вверх-вниз, пока я энергично накачиваю отверстие.

- Господи, мальчик. Какого черта ты делаешь с этим китом? - кричит папа.

- Я кончаю папа! - кричу я в ответ.

Пузырчатые внутренности дырки амортизируют мой ствол, когда я вбиваю член в пульсирующую ноздрю. Ни один гомосапиенс не может сравниться с дыхальцем синего кита.

Отец прыгает вверх-вниз в лодке, кричит, чтобы я остановился и вернулся на борт. Возбужденное бормотание японских китобоев становится все более неистовым. Несколько человек даже фотографируют меня и мою водную красотку. Большая толпа длинноволосых мужчин и бритоголовых женщин собирается на верхней палубе "Морского Bолка". Они злобно кричат, освистывают, шипят и бросают в меня вещи. Их ненависть ощутима, но все о чем я забочусь, это о том, чтобы всадить свой член в это огромное, божественное создание.

Я сильно и быстро долблю отверстие кита, приближаясь к кульминации настолько сильной, что я могу потерять сознание. Когда поток горячего семени вырывается из отверстия моего члена, жгучий удар боли врезается мне в спину и выбивает из меня дух. Я взлетаю высоко в воздух на струе воды и спермы, затем меня отбрасывает назад и я падаю в холодный океан.

Заостренный конец гарпуна торчит из середины моей груди. Маниакальные крики отца становятся приглушенными, когда я погружаюсь в мутную глубину. Из моей раны вытекает облако крови, окрашивая море вокруг меня в ярко-красный цвет. Я смотрю, как кит становится все меньше и меньше, уплывая вдаль. Мое зрение затуманивается, и я чувствую себя легким, как перышко. Прости папа, - думаю я про себя. Это был чертовски хороший, последний оргазм...

"ШЛЯПА ЛЕПРЕКОНА"

Я сижу на автобусной остановке и бросаю камни в проносящиеся мимо машины. Дорога занята утренними пассажирами, водители не могут остановиться, они размахивают кулаками и проклинают меня. Это забавный способ скоротать время, пока я жду школьный автобус, особенно когда мне удается бросить один из моих снарядов в открытое окно и заставить разъяренного водителя свернуть на встречную полосу.

Я чувствую запах старика раньше, чем замечаю его. Всклокоченная фигура садится рядом со мной на скамейке – слишком близко, как мне кажется. У него вьющаяся нечесаная борода, которую он царапает длинными черными когтями. Я слежу за хлопьями кожи, которые слетают с его лица вниз, к обветренному серому плащу, испещренному дырами. Темные пятна на ткани говорят о том, что он выходил под вчерашний дождь.

Он чувствует, что я смотрю на него, и поворачивается ко мне лицом. Его рот искривляется в угрюмой усмешке, глаза у него красные и настороженные. Я бросаю горсть камней на землю и изучаю облако в небе, похожее на страуса, которого держит в кулаке клоун. Старик вытягивает шею вперед и пялится на меня из-под жилистых бровей. От его взгляда мне становится не по себе. Я неловко отодвигаюсь, чтобы освободить пространство между нами, но он придвигается ближе. От него пахнет рыбой и испорченной капустой.

- Меня зовут мистер Гринтрекл, но друзья зовут меня Джерри, - ворчит он вполголоса.

Я очень сомневаюсь, что у Джерри есть друзья. Во всяком случае, живыe. Более чем вероятно, что их всех убил ядовитый запах его тела.

- Питер, - бормочу я.

Я стараюсь не вдыхать, но в итоге втягиваю ноздрями его отвратительную вонь и чуть не задыхаюсь.

- Ты знаешь меня, да? - oн пристально смотрит на меня.

Я обдумываю его вопрос, глядя вверх и наблюдая страуса, проглоченного бегемотом.

- Я видел вас здесь, - говорю я. - На задворках магазина миссис Говиндер, вы рылись в ее мусорном баке.

Джерри фыркает. Зеленая капля мокроты приземляется рядом с моим ботинком.

- Да, это был я, - oн смахивает толстую нитку слизи, свисающую с его бороды. - Вот где ты точно найдешь лучший выбор черствого хлеба и всякой всячины, - усмехается он.

- И я видел, как вы спите в парке, на травянистой набережной, рядом с тем местом, где любят гадить собаки.

- У этих чертовых пиздюков нет никакого уважения к парням, которые пытаются поспать. Как бы тебе понравилось проснуться и увидеть утром собачью задницу, смотрящую на тебя?

Я пожимаю плечами. Мои глаза изучают расписание автобусов, прикрепленное к стене остановки. Надеюсь, автобус скоро придет. Последнее, что я хотел сделать, это провести утро, общаясь с местным бродягой. Он чертовски воняет.

- Ждешь автобус до школы, да?

Джерри теперь прямо у меня перед носом. Я прикусил губу, заметив, как что-то ползает в темноте его бороды.

- Я не знаю.

Это все, что мне удается произнести.

- Знаешь, ты