– Скажите, – глухо заговорил он, – с какой целью меня похитили?

– Похитили? – Поползшие вверх брови Силина выразили высочайшую степень величественного недоумения. – Вас?

Словно речь шла о какой-то жалкой козявке. Уши Грина потеплели сразу на десять градусов.

– А как еще можно расценить то, что со мной проделали? – спросил он.

– Доставка, – пояснил Силин. – Вас доставили сюда для того, чтобы я мог с вами побеседовать без помех.

На этот раз Грин почувствовал себя даже не насекомым, а – что значительно хуже – неким неодушевленным предметом. Его взяли и доставили по назначению. Не спросив согласия, не извинившись, не дав никаких объяснений.

– А если я не хочу? – процедил Глеб.

Силин аккуратно облизал ложечку, потом облизал губы, затем вытер пальцы салфеткой и наконец соизволил посмотреть на собеседника. Это был ледяной, замораживающий взгляд, лишающий воли. В нем было столько силы, что, казалось, стоит выдержать его на протяжении нескольких секунд, и ты обратишься в лягушку или камень. Только сверхъестественная личность была способна смотреть так. В помутившемся рассудке Грина промелькнула какая-то бессвязная мысль про василисков. Не в силах долее выдерживать взгляд премьер-министра, он поспешил потупиться.

– Вот так-то лучше, – усмехнулся Силин. – Со мной в гляделки долго не поиграешь. Многие пробовали, да ничего не вышло. Об меня зубы обломаешь. – Продолжая усмехаться, он придвинул к себе очередную порцию мороженого, обильно политого клубничным джемом. – Есть такая книга, «Как закалялась сталь». – Силин с аппетитом принялся за лакомство. – Так вот, – сказал он, осторожно пережевывая мороженое, – я из той же породы, из стальной.

«Допустим, – подумал Грин зло, – но какое это имеет отношение к тому, что меня умыкнули из Москвы?»

Примерно в этом же духе он высказался.

Силин тонко улыбнулся.

– Дело в том, – сказал он, – что я привык всегда получать то, что хочу. Вы понадобились мне здесь, срочно и безотлагательно. Согласовывать ваш… э-э… приезд с вашим многоуважаемым шефом я не счел нужным. Потеря времени и нервов, которые, как известно, не восстанавливаются. – Силин уставился на пустую вазочку с растаявшей белой жижей на дне. – Не так давно я перенес тяжелую простуду и сильно расклеился, но это в прошлом. – Он поднял тяжелый взгляд. – Теперь я здоров и полон сил. И у меня нет желания играть второстепенные роли.

– Все это прекрасно, – молвил Грин, стараясь не смотреть в немигающие премьерские глаза, – но это никоим образом не проясняет ситуацию, в которой я очутился.

– Все очень просто…

После этого вступления Силин заговорил размеренным, тихим голосом. Он сказал, что сожалеет о том, что когда-то подписал договор о сотрудничестве с Китаем, однако не допустит, чтобы его сделали козлом отпущения. Ему отлично известно, какое поручение дали Грину, и он хочет знать, что Грин намерен предпринять в дальнейшем.

– Я тоже немного поломал над этим голову, – признался Силин с кислой улыбкой, – и пришел к неутешительному выводу. Проще всего объявить меня невменяемым, а договор, подписанный мною, признать недействительным. Например, представить меня мировой общественности алкоголиком или наркоманом. – Силин поморщился, словно у него заболели все зубы сразу. – В результате договор расторгается, президент – на белом коне, а я – в полном дерьме, от которого не отмоюсь до конца своих дней.

– Вы невменяемый? – Грин даже хохотнул от столь нелепого предположения. – Кто поверит в этот бред?

– Это не имеет значения. Главное – результат. Признайтесь, вы с Астафьевым затеваете нечто в этом роде?

– Даже в мыслях подобного не было, Владлен Вадимович.

– Тогда какой совет вы собираетесь дать президенту?

Грин покачал головой.

– Простите, но я не вправе…

– Бросьте! – резко перебил Силин. – Вы не в том положении, чтобы торговаться. Знаете, где вы находитесь? На черноморском курорте, очень далеко от столицы. И ваше благополучное возвращение домой зависит только от меня.

– Это угроза? – тихо спросил Грин.

– Это больше, чем угроза, – невозмутимо произнес Силин. – В этом государстве от меня нет и не может быть никаких секретов. Я должен быть в курсе всего, что происходит в России. Кроме того, – он доверительно понизил голос, – мы с вами прекрасно понимаем, кто будет принимать окончательное решение. Не Астафьев, нет. Не посоветовавшись со мной, он ни одного указа не подпишет.

Грин тяжело вздохнул. С одной стороны, он работал на президента. С другой стороны, напротив него сидел самый могущественный и влиятельный человек в стране. Довериться ему? Или продолжать упираться, тем самым навлекая гнев на свою ни в чем не повинную голову.

Грин не знал, как ему поступить. Он молчал, оттягивая момент, когда нужно будет сделать окончательный выбор. И понятия не имел, каким будет этот выбор.

В соответствии с Федеральным конституционным законом «О Правительстве Российской Федерации» и Регламентом Правительства Российской Федерации Председатель Правительства выполняет следующие функции:

– определяет… основные направления деятельности правительства;

– представляет правительство внутри государства и за его пределами;

– организует работу правительства и ведет его заседания;

– систематически проводит совещания с членами Правительства;

– подписывает нормативные акты;

– информирует Президента Российской Федерации о работе Правительства.

ВИКИПЕДИЯ

По своей натуре Силин не был жестоким человеком. Но он хорошо знал, что одними уговорами и увещеваниями от людей ничего не добьешься. Необходимо применять силу. Моральную, физическую – любую. Боятся – значит, уважают. Уважают – значит, подчиняются. В противном случае ты – политический труп. А Силин не считал себя политическим трупом. Он был полон энергии, здоровых желаний и профессиональных амбиций. Он верил, что его именем назовут города, а сам он надолго останется в учебниках истории. Не в качестве счастливого владельца сказочного дворца под Геленджиком, а в качестве лидера российской нации, инициатора экономических реформ и демократических преобразований.

Мысль о том, что его, любимца россиян, могут прилюдно обвинить в сговоре с китайцами, была не просто мучительна, она была невыносима для гордой натуры Силина. Свою исповедь перед президентом он считал следствием болезненного состояния и сожалел о содеянном. Следовало попытаться исправить ошибку самостоятельно, а не обращаться за помощью к Астафьеву. Теперь менять что-либо было поздно, но оставалась надежда удержать ситуацию под контролем и не допустить широкой огласки. Уж лучше пусть Китай подавится Сибирью, чем ответственность за случившееся будет возложена на Силина. Примерно так размышлял он, уединившись в своем неприступном замке. А потом решил рискнуть и похитил Грина прямо из-под носа благодетеля.