В комнате между тем стало светлее. Новый день вступал в своиправа.

Звонок в дверь раздался ровно в шесть. Надя ждала его,находясь на кухне, уже одетая в синее платье, – облегая грудь, талию ибедра, оно было в меру коротким, чтобы подчеркнуть стройность и красоту ее ног,и с низким вырезом на груди, позволяющим оценить бархатистость кожи. Надявсегда чувствовала в нем себя комфортно. Сегодня ее наряд дополняли черныеблестящие колготки и синие туфли на шпильках.

– А вы пунктуальны! – открыв дверь, воскликнулаона.

– Уж так меня воспитали с юных лет, – с улыбкойответил Эндрю Андерсон, одетый в черный двубортный костюм, белую рубашку,черный галстук-бабочку и малиновый кушак.

– Выпьете чего-нибудь?

– С радостью промочил бы горло, но нам лучшепоторопиться. В час пик на дорогах пробки.

– Тогда в путь!

Надя включила охранную сигнализацию, взяла сумочку и, выйдяследом за Эндрю из дома, заперла дверь. На улице их ждал черный «мерседес»модели «Супер-люкс-500». Владелец распахнул дверцу, пояснив, что дал шоферувыходной, и сам сел за руль. По дороге он рассказал, как помог сыну старикаБабкока стать членом совета директоров компании «Мэнсонс», а затем переключилсяна новости из театральной жизни. Его осведомленность в вопросах культуры сталадля Нади приятным открытием. Она и не заметила, как Эндрю, ловко маневрируя впотоке машин, миновал мост Ватерлоо и въехал в подземный гараж Королевскогонационального театра.

Фойе театра было заполнено респектабельной публикой вшикарных нарядах и бриллиантах. Андерсон, знавший многих знаменитыхпредставителей богемы, представил Надю некоторым своим друзьям, пока они пилишампанское. Театральные критики держались особняком, хорошо различимые в толпепо своим мешковатым костюмам и испитым, усталым лицам. Они заняли откидныеместа в проходе в последнюю минуту.

Пьеса оказалась занятной, Наде она понравилась. Посленапряженного рабочего дня ей требовались разрядка и отдых. О семейке Гамильтонона совершенно не думала, твердо решив больше не встречаться с Джеком. Опасныесексуальные эксперименты ей наскучили, хотелось насладиться покоем и комфортомсвоего уютного дома, зализать раны и впредь не бросаться в пропасть дикихстрастей.

Выходя из театра, она взяла Андерсона под руку и с улыбкойпромолвила:

– Я вам чрезвычайно признательна за прекрасный вечер!

– Рад служить, – сказал он, улыбаясь. Их взглядывстретились, и он спросил: – Вас отвезти домой?

– Нет, ужинать в ресторан!

– На всякий случай я заказал для нас столик в ресторанеотеля «Коннот».

Миновав Уайтхолл и Пэлл-Мэлл, они подкатили на лимузине котелю. Швейцар подбежал к машине и распахнул дверцу, после чего поставил«мерседес» на парковочную площадку. Они заказали улиток, запеченных в сухарях,большое мясное ассорти с воздушными пирожками и картофелем, а также бутылкушампанского «Таттингер» и бутылку красного вина «Марго».

Утолив голод, Надя обнаружила, что Эндрю Андерсон становитсяей все более симпатичен. Услужливый и обходительный, он при внимательномрассмотрении оказался весьма привлекательным мужчиной.

– Вы были замужем? – спросил он, когда им подалиулиток.

– Да. А вы?..

– В разводе, – ответил он.

– А дети?

– Нет, слава Богу!

– У меня тоже. Знаете, а вы импозантный мужчина!

– А вы – очаровательная женщина! Вообще-то я не умеюобхаживать красавиц. Я всегда смущаюсь.

– Неужели?

– Я уже не молод. В моем возрасте положено знать, какобращаться с дамами, что говорить и что делать. Я же абсолютно ничего этого незнаю и поэтому теряюсь.

– К чему вы клоните?

– Я хочу сказать, что вы мне очень нравитесь.

– Я это поняла!

– Вот видите, я снова все напутал!

– Эндрю… Я облегчу вам задачу. Дело в том, что я толькочто рассталась с одним мужчиной. Он меня обманул и предал. Мне нужно время,чтобы снова лечь в постель с мужчиной. Когда я созрею для этого, я вам скажу.

– Очень мило и откровенно! Я ценю вашунепосредственность.

– Надеюсь, вы не обиделись? Я бы хотела снова с вамивстретиться.

– Я тоже.

Они с аппетитом доели все, что им подали, и на десерт заказаливанильное суфле. Надя расслабилась, ощутив приятную сытость и спокойствие.Андерсон тоже повеселел, разрешив сексуальный вопрос.

Они покинули ресторан далеко за полночь, и Эндрю повез Надюдомой.

– Спокойной ночи, – сказал он, помогая ей выйти измашины у ее дома. – Я получил от этого вечера огромное удовольствие.

Наде вдруг расхотелось ложиться спать одной.

– Не зайдете на чашечку кофе? – спросилаона. – Завтра суббота, мне не придется рано вставать. А вам?

– И мне тоже. С удовольствием выпью чашечку кофе.

Они вошли в дом и прошли на кухню.

– Желаете выпить с кофе коньяку? – спросила Надя.

– Пожалуй, с меня довольно вина на сегодня. Я ведь зарулем.

– А я выпью немного «Арманьяка».

Надя приготовила кофе, поставила кофейник и чашечки наподнос, наполнила бокал коньяком и отнесла все это наверх, в гостиную. Андерсонудобно расположился напротив нее на кожаном диване.

– Вы не хотите рассказать мне о своем неудачномромане? – отхлебнув из чашки, спросил он.

Она налила себе кофе, сделала глоток коньяку и лишь послеэтого ответила:

– А знаете, вы внушаете мне доверие. Пожалуй, я вам всерасскажу. Впервые в жизни я рискнула и обожгла крылышки.

– В самом деле? – Лицо Андерсона стало серьезным.Он походил в этот момент на ребенка, заставшего мать в слезах и готового ееутешить.

– Я чересчур увлеклась мужчиной и слишком многое емупозволила. А он меня оскорбил и унизил.

– Вы разочарованы?

– Я раздавлена всем случившимся!

– Вы любили его?

– Как это ни странно, я бы так не сказала. Пожалуй, ядаже не была им увлечена, – призналась Надя.

– Но тогда чем же вы так расстроены?

Это был хороший вопрос. Она сама не знала, как на негоответить. Ее чувства к Гамильтону после всего того, что между ними произошло,могли бы перерасти в страсть, но назвать это любовью она не осмеливалась. Ееугнетал его коварный поступок во время их последнего рандеву, она воспринялаэто как подлую измену. Он воспользовался ею, чтобы ублажить свою жену. Надя желелеяла надежду, что только с ней одной он так пылок, страстен и нежен.