– Опасно… Иоаким может прийти в бешенство. Да и иные православные иерархи.

– Плевать. Если Петька подохнет, то у них просто выбора не останется. Ванька вон на ладан дышит. Кто вместо него царствовать станет? Поломаются да притихнут.

– Это-то да, конечно… – кивнул обреченно Василий, – но меня все одно брат твой смущает. Он ведь пока нас обыгрывал. Недоросль… и обводил вокруг пальца. Даже матери его, Наталье Кирилловне, на что уж ушлая женщина, и то такое было не под силу.

– Васенька, любимый мой, – грустно произнесла Софья. – У нас просто нет другого выбора. Да, он может нас обыграть, но сидеть и ждать, когда придут его люди, чтобы вести меня на эшафот, я не хочу. Стыдно, больно и страшно. Ужасно страшно… до оцепенения.

5 мая 1688 года. Москва. Преображенское

– Доброго утра, Государь! – поздоровался вошедший в рабочий кабинет гость.

– Франсуа Овен? – пристально взглянув тому в глаза, поинтересовался Петр.

– Совершенно верно, Государь, – вновь поклонился иезуит.

– Здравствуй. Присаживайся. Мне сообщили, что ты хочешь со мной поговорить. О чем же? Хочешь обсудить разговоры, что не раз звучали в стенах Кремля?

– Ваша сестра переживает, и мы хотели бы выступить посредниками вашего примирения.

– Изящно, – усмехнулся Петр. – Я-то грешным делом подумал, что ты попросишь денег, сославшись на то, что она предложила вам меня отравить.

– Что вы?! Как можно?! – почти искренне возмутился Франсуа.

– Как? – холодно и жестко взглянув в глаза иезуиту, переспросил Государь. – Изволь. – С этими словами он извлек из ящика стола папку и бросил на стол перед собой. – Читай. Надеюсь, ты хорошо владеешь русским языком? – поинтересовался Петр по-английски.

Франсуа встал и взял папку, подивившись ее скромности и необычности – она выглядела так, словно не для монарха могущественной державы делалась, а являлась ходовым инструментом. Впрочем, о том свидетельствовал и трехзначный порядковый номер некоего «Дела».

Подивившись необычности этой странной папки, иезуит аккуратно открыл ее и погрузился в весьма увлекательное чтение. Стенограммы, в том числе все переговоры иезуитов с Софьей и ключевыми ее сановниками. Отчеты о слежке и наблюдении. Перечень и даты покупок с указанием сумм и купцов-покупателей вплоть до булочки с потрохами с лотка на улице. Заметки о завербованных иезуитами осведомителях с краткими характеристиками на каждого. И многое другое. Материалов только этой папки было более чем достаточно, чтобы и самого Франсуа, и всех его соратников по ордену вздернуть на ближайшей осинке. Однако, будучи неглупым человеком, Овен понимал – это далеко не все…

– Государь, – спустя полчаса подал голос сильно побледневший иезуит, но надо отдать ему должное, голос и рука, возвращающая папку, не дрожали. – Ведь тут мой смертный приговор. В лучшем случае.

– Это замечательно, что ты это понимаешь. Вот, держи. – Он протянул ему еще три листка. – Тут зафиксирован разговор, который произошел через несколько часов после твоей первой встречи с Софьей. Полагаю, он должен стать настоящим десертом этого бумажного блюда.

– Отвратительно… – выдавил из себя Франсуа, ознакомившись с ним. – Полагаю, что ты согласился на встречу со мной не для того, чтобы продемонстрировать эти бумаги.

– Ты прав. Я отлично понимаю не только сложность вашего международного положения, но и то, как нелепо вы угодили в эту интригу моей сестрицы. Не хочу вас расстраивать, но, в сущности, просить мне у вас нечего. У меня все есть. А чего не хватает, – я беру сам. Но раз уж так получилось, то глупо было бы не воспользоваться ситуацией к обоюдной выгоде.

– И что желает Государь? – заинтересованно спросил Франсуа.

– Для начала – участия вашего ордена в суде. Хм. Ты любишь театр?

– Все зависит от того, кто ставит пьесу и кто ее играет, – с вежливой улыбкой ответил иезуит.

– Прекрасный ответ! – усмехнулся Петр. – Ты догадался о том, что я хочу сделать?

– Вполне, – кивнул Франсуа. – Если судить по этим бумагам о вашем подходе к делам, то я не уверен, что наше участие вообще нужно. Тут ведь вполне достаточно информации для того, чтобы осудить человека. Святая инквизиция или Королевский суд, что во Франции, что в Испании, обычно и на куда меньшем основании выносят суровые приговоры.

– Как ты уже заметил, я работаю иначе. Признание под пытками у человека можно выбить и несправедливо осудить. Это не самое разумное поведение.

– Но Святая инквизиция…

– Святая инквизиция, дорогой мой друг, это обычный террор. С ее мнением соглашаются только потому, что боятся расправы, почитая за чудовище в рясе. Единственный плод ее работы – растущая волна антиклерикализма в Европе. К такому ли должен стремиться мудрый монарх? Я ведь изучал материалы по делам, что вели инквизиторы в германских землях. Из двадцати трех рассмотренных мной инцидентов только в трех можно было что-то инкриминировать, причем на смертную казнь не тянул ни один. Максимум – выпороть и отпустить. Остальные – это откровенный бред. Если бы в моих землях, кто-то попытался вынести приговор на тех основаниях, то я первым бы вздернул безумца на осинке.

– Хорошего же ты мнения о европейском правосудии…

– У меня есть с чем сравнивать, – усмехнулся Петр.

– Получается, что ты хочешь обставить суд таким образом, чтобы Софья выглядела преступником в глазах всего народа?

– Именно. Мученицей мне она не нужна. Поэтому если ваш орден даст показания на суде, сославшись на то, что она пыталась нанять вас для убийства собственного брата, этого будет достаточно. Кроме того, вам это тоже сослужит неплохую службу. А то ведь вас за глаза иначе как ростовщиками и интриганами никто и не называет даже в Святом престоле.

– Хм… – задумчиво почесал подбородок Франсуа. – И что ты нам дашь за наше участие?

– Я? Вам? – засмеялся Петр. – Однако! Это не я вам заплачу, а вы мне. Ведь в противном случае вы вновь потеряете репутацию, не приобретя ничего.

– Россия довольно далекая страна, – осторожно заметил иезуит.

– Все течет, все меняется. Впрочем, я вас не тороплю. Свяжитесь с вашим генералом и все толком обдумайте мое предложение.

– Это замечательно, Государь, что ты не требуешь от нас ответа прямо сейчас. Серьезные дела не терпят спешки. Чем конкретно мы можем тебя заинтересовать? Деньги?

– В конце следующего года я хочу учредить Банк России, который получит монополию на чеканку монет. У меня достаточно средств, чтобы провернуть это дело самостоятельно. Однако если ваш орден согласится выступить соучредителем и внести некоторую сумму, я был бы вам признателен.

– Какие права будут у соучредителей?

– Права совладельцев. Само собой, ваша доля будет невелика, но она будет.